Ивовая роща →

- Конечно, я никогда не буду один. У меня же есть моё племя, даже если не брать в расчет братьев и сестру, в племени у меня куча друзей, - удивлённо сказал Камышник. Он не понимал, почему Темнолапу тревожит одиночество. Разве можно быть одиноким в племени, где полно котов, и добрая половина из них от тебя каждый день чего-нибудь хочет, а ты хочешь чего-нибудь от них?
Камышник вывел Темнолапу из-под сени ив. За ними простиралось заснеженное поле почти без единого кустика, и коту сразу же вспомнились пустоши племени Ветра. Им бы, наверное, это поле очень подошло. Сейчас здесь тоже кипела битва, и так же, как под сенью деревьев, встречались тела погибших. Это явно было не дело лап одного сумасшедшего. Камышник, ясное дело, старался держаться подальше от сражающихся и, глазея на них, едва не упустил из виду своих невольных проводников. Впрочем, перевалившись через ближайший холмик, он и так увидел, куда идти. Здесь был развернут целый мини-лагерь, сердцем которого была, кажется, кроличья нора. До них было лапой подать.
- Смотри, мы пришли! Я, кажется, вижу Ольху, она же ваша целительница? -  мявкнул Камышник и смело шагнул дальше по склону холма. Внезапно настовая опора под лапами исчезла, и ученик по самые уши провалился в сугроб. Тряся ушами от угодившего в них ледяного снега, он подскочил на дыбы и попробовал уцепиться передними лапами за наст, но и тот с хрустом раскололся, и Камышник оказался в прежней западне. - Кажется, придется дальше идти по низу!
Он посмотрел назад и вверх в поисках своей спутницы. Выдержал ее наст или тоже провалилась?

Отредактировано Камышник (2024-02-22 13:19:33)

Темнолапа, к счастью, нашлась наверху ничуть не пострадавшей от обвала. Ещё падать и царапаться об острые края наста ей не хватало. Камышник озадаченно пронаблюдал, как она распласталась по поверхности сугроба и протянула к нему лапы, словно бы он тонул в реке.
- Давай, попробуем тебя выудить! - предложила она. - По низу? Ты не очень похож ни на змею, ни на крота
- На кролика немного похож, - хохотнул Камышник.
Не то чтобы он действительно нуждался в помощи, он был вполне способен прорыть туннель в рыхлом снегу и выбраться по другую сторону сугроба, но, прикинув, сколько времени (и энергии!) это займет, Камышник всё же согласился.
- Я тяжёлый, - предупредил он Темнолапу, высказав, в общем-то, очевидную вещь. Он и в её возрасте весил, наверное, как две Темнолапы, не говоря о том, что сейчас уже был почти взрослым котом, в отличие от неё. Дотянувшись до лапы помощи, он одной лапой зацепился за неё, второй - за наст сбоку от кошечки и попытался подтянуться, помогая себе пятками. К счастью, он смог нащупать в рыхлом снегу под настом какую-никакую опору и, пыхтя натуральным барсуком, неизящно перевалил переднюю половину туловища через край ямы. Наст опасно захрустел.
- Отползай, - округлив глаза, крякнул Камышник, а сам зацепился когтями за ледяную корку и подтянулся дальше и упёрся в наст коленями. Тот слегка провалился, но выдержал, и Камышник вслед за Темнолапой ползком миновал опасное место.
- Спасибо! - искренне сказал ученик, отряхиваясь от снега. - Я уже думал, что придется менять должность кота-целителя на крота-целителя, в самом деле. Слушай, а если не Ольха, то кто же теперь у вас лекарь вместо неё? - они выбрались из сугроба буквально в нескольких хвостах от импровизированного лазарета, и Камышник поторопился задать волнующий его вопрос, пока упомянутая Ольха не услышала своё имя.
Раненых было на самом деле много, и прямо при них подходили ещё. Все они были из разных племён, Камышник учуял даже запах Грозового и что-то в его животе многозначительно совершило кульбит. Вот она, истинная работа целителя и его призвание - лечить всех, кто нуждается в помощи, независимо от их принадлежности к племенам и прихотей их предводителей.
- Кто тут целитель? - громко поинтересовался Камышник, не увидевший ни одного знакомого по полулунным встречам лица, кроме Ольхи, которая, как он уже знал, почему-то больше не целительница.

Пусть Репейник и Лепесток пытались вразумить грозовую ученицу, однако ничего не удалось - светлая всё также настаивала на своём, переворачивая все аргументы, сказанные ветровыми, вверх тормашками. Такой упорности можно было позавидовать! Казалось, грозовая только и делала, что рвалась в сторону своей погибели, которую та могла бы найти на поле брани. И даже Перьецап, возможно, не смог бы помочь ей в том случае, хоть так рьяно и показывал, что готов.

Хмыкнув своим мыслям, целитель вдруг встал на лапы и отошёл в сторону импровизированного хранилища трав, начиная перебирать припасы. Уши нервно дёргались в сторону болтающей между собой разношёрстной компании, однако, к сожалению, Репейник быстро упустил нить их разговора. Нахмурившись, целитель принялся делать то, что задумал.

Среди всех лекарств имелось то, что могло бы помочь успокоить хоть на немного Светлолапку - маковые семена, завёрнутые в довольно большой лист лопуха, чтобы те не просыпались на землю. Парочку таких кошечке уж точно не повредит, да и к тому же её лапе требовался покой, а не постоянная беготня между воюющими сородичами. Даже самому Репейнику они помогали, когда тот буквально умирал от головной боли. Да и сейчас тоже.

Подобрав с земли ещё одной лист лопуха целитель осторожно пересыпал парочку семян, выбирая нужную дозу для мелкой ученицы, после чего, сложив его, вцепился в зелень зубами. В этот миг снаружи показалась чья-то тень и внутрь замаскированного входа в туннель, имеющего вид большой пещеры, заглянула с широко раскрытыми глазами голова. С уст незнакомца срывались тяжёлые и болезненные вздохи, а тело украшало множество ран - начиная от ушибов и клочков выдранной шерсти и заканчивая ранами, укусами.

Тяжело выдохнув через ноздри (работы становилось с каждым мигом всё больше и больше), Репейник быстро отвернулся и двинулся в сторону Светлолапки, опуская перед ней лист, разворачивая и пододвигая того к грозовой ученице.
- Съешь их, они тебе помогу - лапа будет не так болеть. - Целитель не стал уточнять, что она также может уснуть, поэтому повернулся к Лепесток и Перьецапу, начиная говорить уже шёпотом. - Проследите, чтобы она их съела. Так она хоть немного успокоится.

Не дождавшись ответа, целитель отошёл в сторону, дабы осмотреть прибывшего больного. Слава Звёздному Племени, ничего серьёзного не обнаружилось - пришлось лишь пережевать пару трав до состояния кашицы, чтобы покрыть ими раны, а после перевязать паутиной. А также дать также, как и Светлолапке, пару семян мака.

Казалось бы, работа выполнена, однако снаружи раздались хрустящий от снега шаги и целитель, развернувшись к выходу наружу, заметил два входящих в пещеру силуэта. Один поменьше, второй в два раза больше, от которых веяло запахами болотной тины вперемешку с рыбным ароматом. Когда те отошли от света за их спинами Репейник наконец смог приглядеться к телам сородичей, пытаясь понять, нужна ли им помощь. Однако на первый взгляд они казались вполне здоровыми, поэтому в голове кота назрел здоровенный вопросик - почему же они пришли?
- Я целитель. - Выйдя чуть вперёд, проговорил ветровой, смотря в глаза вопрошающему. Голос стоящей рядом с ним тёмненькой ясно отразился от стен и потолка пещеры, создавая эхо. - Что-то случилось? Кто-то ранен?

— Он не ответит.
- Мы ничего уже не можем поделать. Молния мертв.
Голоса Нетопыря и Буревестника слышались будто издалека, приглушенные и неосознаваемые юным мозгом. Стрекозка все еще просто молча смотрела в мертвые глаза Молнии, не в силах осмыслить, понять, осознать.
Как? Как Молния может быть... Мертв?
Да, Стрекозка могла ругаться на бело-черного, крыть его почем свет стоит и постоянно жаловаться на злого лидера Рябоспинке, но... Это ведь просто Стрекозка. Она не могла не ругаться на всех, кто хотя бы немного противоречил ее желаниям. Но это не значило, что она реально не хотела видеть Молнию лидером! Он был ее предводителем, она была готова идти за ним, верила в него и его силу... Как он мог просто умереть? Еще и вот так, никем не замеченный, не поспрошавшийся с ними, не оставивший даже наследника... Кто у них теперь остался? Ржанка?! Да Стрекозка лучше удавится, чем признает ее предводительницей!
- Это... Это нечестно, - еле выдавила из себя Стрекозка, ни к кому конкретно не обращаясь, - Он не мог просто... Бросить нас.

[indent] — Это... это нечестно.

[indent] Нетопырь не поворачивается к Стрекозке, не смотрит ей в глаза; он не отрывает своих ярко-тёмно-зелёных глаз от мёртвого, бездыханного чёрно-белого тела. Это и не Молния уже: Молния живой, кричащий, выпускающий когти, смотрящий холодно и беспристрастно, жёстко и требовательно.

[indent] — Он не мог просто... бросить нас.

[indent] Не мог?

[indent] У Нетопыря в голове — детские воспоминания; то, как он стоит перед отцом, и ничего, ничего не говорит. Ждёт, когда ему что-то скажут. Готовится, как комочек мха, проглатывать всё, что тот услышит после. Уже взрослая память — он рядом с Лютозарницей, смотрит на своих собственных детей, встречается с родителем взглядами и тут же отводит свой, не желая видеть отражения чужих мыслей в глазах напротив.

[indent] Может быть, он тоже в чём-то неправ. Может быть, он действительно плохо старался, недостаточно тренировался, сделал не всё, что мог. Но в чём же прав Молния? Единственное приятное воспоминание, что осталось у Нетопырьчика от отца — спасение от смертельных объятий пламени, да и то будто бы подёрнуто теперь какой-то натянутой пеленой мрака. Действительно ли он оказался так недостоин отцовской любви..?

[indent] — Увы.