Место, негласно объявленное общим сбором, было выбрано неспроста: оно достаточно уединенное, но можно было слышать происходящее на Острове советов, что сейчас действительно важно. А также, много-много лун назад, тогда еще юные Орехолап и Лазорька впервые тут смогли нормально поговорить и стать друзьями. Смогли понять друг-друга, стать ближе. Горечавка надеялась, что ее грозовой товарищ сможет понять неявные намеки сумрачной и подойдет сюда. Так оно и случилось, и с каждым шагом полосатого воителя, который сокращал дистанцию, сердце зеленоглазой начинало стучать все сильнее.

Горечавка уже хотела прервать неловкую тишину, но ее собеседник первый заговорил, от чего сумрачная лишь тяжело вздохнула и удобно устроилась на земле, поджав задние лапы под себя, а передние укутав пушистым хвостом. Казалось, что сегодняшняя ночь будет длиться бесконечно, ведь атмосфера с каждой секундой становилась все мрачнее и мрачнее, и лишь присутствие Орешника казалось каким-то слабым лучом света, уюта и безопасности.

— А у меня ученик появился... — Горечавка удивленно подняла брови, обдумывая данный факт. Казалось, что диалог должен начинаться с чего-то более приземленного, вроде простого приветствия, но именно это сумрачная воительница и ценила в своем друге. Его простоту.
Если Совет действительно будет будоражащим, то стоит подготовится как морально, так и физически. Если Лазарь выдал Грозовому племени план Жало, то Алозвёзд будет в ярости. Может возникнуть конфликт, а дыма без огня не бывает — кто-то выпустит когти, захочет пролить кровь.

— Ваш предводитель правда получил жизни?... — пока Горечавка думала о своем нежелании драться с Орешником, он продолжил вести односторонний диалог, пытаясь говорить о чем угодно, но только не о последней несостоявшейся встрече. Сумрачная безмолвно кивнула, подтверждая наличие у Кусающего Звезды девяти жизней. Чтобы там не произошло с Чернозвездом, нынешний предводитель племени Теней получил дар Звездных предков. Потому что он этого заслуживает.

— Неясыть, должно быть, заждалась меня... - кошка закатила глаза и отвернула свою голову. Орешник опять хочет сбежать, прямо как в ту ночь у Гремящей тропы. Если воитель действительно этого желает, то и их дружба для него не значит ничего. Внутри Горечавки что-то сжалось, а к глазам подступили слезы, которые она успешно скрыла. Сумрачной стало обидно до глубины души, но если Орешнику реально захотелось... уйти, то пусть идет. Даже если после этого они никогда не будут общаться, это будет отличный опыт, показывающий, что доверять нельзя никому. Даже если этот "никому" кажется очень близким по духу.

— Горечавка, прости меня... — Горечавка резко повернула голову в сторону Орешника, вглядываясь в его зеленые глаза. Кошке внезапно стало на душе легко, словно со спины упала тяжелая глыба, прижимающая к земле моментом ранее. Тяжело вздохнув, воительница выпрямилась и слабо улыбнулась. Если причина у грозового действительно была, то никто не виноват, кроме обстоятельств. По телу разошлось тепло прямиком из сердца; лед, которым окружила себя Горечавка, растаял.

— Прощаю.

Но дальше Горечавка продолжит не смогла, так как Алозвёзд взял слово. Кошка заерзала на земле и прижалась к пушистому полосатому боку Орешника, потому что именно так она чувствует себя более безопасно, и слегка вжала голову, напрягая лопатки и задние лапы. Что-то нехорошее надвигается.
Сейчас сумрачная впервые и разглядела среди толпу Спорынью, от чего и без того пушистая шерсть вздыбилась, и Горечавка невольно стала похожа на лохматый пушистый комок. Эмоций было больше, чем слов, но зеленоглазая изо всех сил сдерживала себя, пытаясь не сорваться с места и не побежать со всех лап к Жало, которая, по всей видимости, будет в ярости сегодняшней ночью.

— О чем он говорит? Почему все так?

Голос Горечавки дрожал. Она посмотрела на Орешника, ожидая от него хоть чего-то. Воительнице стало страшно, ей захотелось свернуться в комочек, закрыть лапами уши и уснуть, чтоб не слышать всего этого. Это совсем не похоже на сумрачную, но земля словно распадается прямо сейчас, а атмосфера изо всех давит на голову. Если грозовой не найдет правильных слов, которых так сильно желает слышать Горечавка, то вечер, очевидно, станет одним из худших за всю жизнь.

Хоть Дымовей честно пытался выслушать сон Мальвы с серьёзной мордой, на середине он не выдержал и рассмеялся. Рыбоеды, строящие бобровые домики на реке вместо палаток. Звучало куда интереснее реальности. Дымовей представлял речной лагерь примерно таким же, как  собственный. Просто в куче с дичью вместо птиц да белок лежит рыба. Впрочем, как правильно подметила Мальва, скоро у всех них появится возможность самолично проверить свои теории касательно устройства жизни соседних племён.

— Можешь назвать меня счастливчиком, — улыбнулся Дымовей, лукаво глядя на воительницу. — Мои сны удивительны и полны жизни. Однажды я бродил по полям племени Ветра. Мои бока гладила высокая трава, а над головой сверкали звёзды. Я чувствовал свободу и желание идти вперёд. Мы можем понять племя Ветра куда лучше, чем остальные племена, не находишь?
Несмотря на суету вокруг, Дымовей мечтательно щурил глаза. Всё происходящее словно было мелочью по сравнению с его снами.
— Нам неохота нырять в реку или сидеть в мрачном болоте. Но мы осознаём прелесть свободы и благоговеем перед звёздами. Я бы хотел немного пожить там, когда мы наконец станем Единым племенем.

Даже если поначалу племена будут недоверчивы и не позволят ему зайти так далеко, в конце концов барьер будет разрушен, и они поймут, что не нужно рычать и бросаться на других только потому, что они жили на другой стороне линии из пахучих меток. У племён всегда будет общий враг, против которого они смогут направить свои силы. Внутренняя борьба ведёт лишь к разрушению их самих.

К сожалению, рассказ Алозвёзда лишь больше разъярил остальные племена. Кто-то шипел и дыбил шерстку, иные непонимающе переговаривались. Дымовей почувствовал что на него смотрят и оглянулся, встретившись взглядом с Колонком. Беднягу обступили грозовые ученицы. Он сочувственно повёл ухом и пожал плечом, мол — «выбирайся сам, братец, ничем не могу помочь». Во взгляде сумрачного кота тоже сквозило непонимание. Похоже, его не ввели в курс дела и не оповестили о планах Ивы и её приспешников. Но Колонок не протестовал. А значит, наверняка осознавал, что происходит. Или хотя бы догадывался.

— Ты хоть представляешь что должно случиться с предводителем, чтобы он потерял все свои жизни за раз?
Дымовей едва заметно дрогнул затылком, ощутив теплое дыхание Мальвы над ухом. Её слова заставили его увлечённо задуматься и отвести взгляд.
— Вообще-то, могу представить, — протянул он, невольно вспоминая огромного и мрачного Чернозвёзда, казавшегося нерушимым, как скала. — Предки же могут лишь вернуть ему жизнь, верно? Они неспособны дотронуться до него. Значит, если он, например, упадёт на острую ветку и погибнет, предки не смогут вытащить её. Ветка останется внутри и убьёт его снова. Или, скажем, если предводителя намотает на лапу чудища.
Дымовей, не удержавшись, шкодливо хихикнул, будто котёнок, рассуждающий о чём-то, за что его могут пожурить. Север нередко делал ему замечания за несерьёзность, но на Дымовея это мало повлияло. Гонять по чужим головам ветер — занятие неблагодарное, и наверняка в процессе обучения его наставник ощутил это сполна.

— В общем, даже предводитель может растратить жизни мышеголово, — подытожил он, думая, что в этом есть своеобразный баланс. Даже будучи «бессмертным» предводителем, не стоит лишний раз подвергать себя опасности и ввязываться в переделки, из которых не выбраться на своих ногах. Предводители не могут совершать абсурдные вещи — уничтожать двуногих или сражаться с чудищами. Иначе само существование таких котов поставило бы под угрозу безопасность леса. От мыслей о всесильных предводителях по хребту Дымовея прошёлся холодок. «Хорошо, что в Едином племени они будут уже не так важны»

— Что ж, пуще всех дыбят гривы те, кто хочет продолжать точить друг о друга когти и развязывать войны за клочок земли, — Дымовей зевнул, оглядывая преимущественно сумрачных котов. Один из их учеников, похоже, даже потерял сознание от злобы. — Ничего нового. Может, сумрачным стоит почаще вылезать из-под ёлок и дышать свежим воздухом.

Он должен быть опорой и должен быть сильным, не должен поддаваться панике, но может ли он — еще практически вчерашний котенок? Ему страшно смотреть на то, как брат корчится в судорогах, на то, как машет лапами. Кажется, сейчас из пасти его пойдет кровавая пена, и что потом? Потом станет похож на труп бродяги, который видели они с наставницей в одну из вылазок.
По спине прокатился холодок.
"Он умрет?" — этот вопрос он задает сестре, себе, всем вокруг, Ольхе, которую ищет взглядом.
Он старается взять себя в лапы и вести себя спокойнее, но это так сложно, когда под кожей носятся полчища тараканов.
Бросает взор на Кедровку, на подоспевшую Горечавку.
"Простите, я вас подвел". В чем? Кажется, это уже не так важно. Палевому котику горько и страшно от происходящего.
"Какой же ты бесполезный".
Строгость воительницы, казалось, добавляло веса на плечи юнца, но он, очевидно, не мог ничего на это ответить, пусть инстинктивно, заученно готов был начать оправдываться. Но слов не находилось. И все, что осталось оруженосцу — проводить взглядом приемную дочь своей наставницы, когда та решила отлучиться.
Вдох-выдох.
Он должен быть здесь? Он не должен быть здесь?
Голоса со стороны дуба возвращали к реальности и выбивали из нее, как и воздух из легких. Слова Алозвезда, крик Дубравника, от которых к горлу подкатывался ком...
Никогда еще юнец не был так рад видеть целительницу — ее появление было похоже на спасительный дождь в засушливый сезон.
— С ним все будет в порядке?
Котик не сдержался, выпалив дробью этот вопрос, всматриваясь в морду Ольхи и ожидая хоть какого-то ответа, какой-то надежды. Незнание, страх убивали сильнее, чем возможная грубость со стороны грязно-кремовой кошки, быстрее, чем собственные мысли.
— Желудишка, принеси воды.
Кивок. Не возражая вопреки желанию остаться рядом, он срывается с места, едва в своем устремлении не наступает на чей-то хвост, к счастью — промахивается. Только куда бежать? Соображает лихорадочно. Вода... Мох растет во влажных местах, ведь так?
Что-то... заставляет его замереть, притормозить.
Первый выстрел в висок.
Едва уловив на себе взгляды извне, чужое внимание (или же додумав их?), он почувствовал, как лапы его приросли к земле, почти заставляя споткнуться. Взъерошенный, испуганный, торопливый — так ли должен выглядеть сумрачный ученик, ученик самой глашатой? И это было смешно: смешно то, между чем он сейчас выбирал и как отчаянно пытался сохранить равновесие сломанных весов.
Выстрел второй.
Как же далек он был сейчас, в этот самый момент от проблемы, что свалилась на их племя, от грязных обвинений, от предательства...
Тряхнув головой, Желудишка заставил себя продолжить двигаться, перейдя на рысь, вернув себе хотя бы клочки самообладания.
У побережья он находит мох, набирает воды, ежится от холода, но не отступает и скоро возвращается к брату, к сестре, Ольхе, Королек... беглым взглядом окидывает каждого, прежде чем положить принесенный клочок около Голоса, мельком скользнув пушистым хвостом по его боку.

Как это обычно случается, слов было очень много, а времени очень мало. И как это обычно случается, одно слово значит больше, чем тысячи фраз.

Наконец, Орешник получил право свободно взглянуть в глаза подруге, не пряча собственные. Её «прощаю» солнечным теплом залило уши, растеклось по телу и проникло в самое сердце, срывая с воина маску. Каждый раз он по привычке прятался за страхами и стыдом, забывая, что рядом с этой кошкой Орешник может быть собой. Рядом с ней ему можно ошибаться.

Стоило коту подумать об этом, как это «рядом» стало неожиданно близким, когда шоколадный бок воительницы прижался к его полосатому. Орешник выпрямился, чтобы он мог твердо упереться, а кошка могла удобнее расположиться. Воину хотелось, чтобы этот миг умиротворения длился как можно дольше. Хотелось не возвращаться к событиям этой ночи, которые вот-вот произойдут. Не вспоминать о пророчествах и конфликтах. Просто быть здесь и сейчас.

Однако спокойствие не могло длиться вечно — шерсть подруги мгновенно вздыбилась на каких-то словах грозового предводителя. Орешник задумчиво поморщил нос, переживая о том, что так встревожило Горечавку. Долго размышлять ему не пришлось, потому что паузу после окончания речи Алозвезда первой нарушила сумрачная.

И голос её звучал непривычно напуганным. Орешник сам себя поругал за такое удивление реакцией. В конце концов его привычное понимание мира за последнее время тоже успело перевернуться. И как можно было ждать от Горечавки легкого любопытства и спокойствия? Однако от неожижанности воин замер и не знал, что сказать, точнее, как сказать так, чтобы его поняли. В попытке немного успокоить кошку, Орешник уткнулся носом в макушку Горечавки. Этого момента коту хватило, чтобы придумать, что ответить сумрачной. Орешник немного отстранился и заглянул ей в глаза:

— Алозвёзд говорит о том, чего давно не хватало каждому лесному коту в глубине души, — начал Орешник, старательно обдумывая каждое свое слово, — единства. — Воин понимал, что осознать эту мысль нелегко, но, проговаривая её, кот знал, что доноситволю звёздных предков. — Последняя луна для Грозового племени выдалась очень... насыщенной на события. Но всё это в конце концов привело нас к тому, чего на самом деле хотят звездные предки. Их воля в том, чтобы мы все забыли прежнюю вражду. Только представь! Нам с тобой больше не нужно отсчитывать семь рассветов, чтобы встретиться где-то там, далеко за землями наших племён. Все коты могли бы охотиться, с кем захотят, и помогать, кому захотят! Разве наша жизнь не стала бы проще? — Орешник сам не заметил, как закончил свою речь. Все его мысли, которык посещали его все последнее время, наконец, дождались своего адресата. Горечавка, наконец, увидит, какое будущее ждет племена и их вдвоем в частности. И Орешнику это будущее представлялось удивительно любопытным и радостным.

Отредактировано Орешник (2023-04-11 14:35:50)

Кедровка впилась взглядом в приближающуюся Ольху. Целительница склонилась на братом, проверяя его дыхание и сердцебиение.
На пеструю кошечку было страшно смотреть. Усы ее мелко-мелко тряслись, глаза влажно поблескивали при луне. Потерять одного из братьев было самой ужасной вероятностью и Кедровка просто не представляла себя без этих двоих, всей душой замерев от ужаса.
"Кедровка! Следи за его дыханием! Как только придет Королек, скажи, чтобы положила травы около носа Голоса, нужно привести его в чувства..." -кошка кивнула, сосредоточившись на вздымающейся и опадающей грудной клетке Голоса.
Воительница отправилась за травами, целительница и Желудишка тоже ушли, оставив ученицу под взглядами сотен котов. Кедровка подняла морду и с вызовом оглядела окружающих, незаметно для себя тихонько зарычав.
Двум другим племенам было все равно, никто не предложил помощь.
Дубравник тем временем принялся зычно кричать, видно восприняв состояние Голоса как знак.
Он упал замертво! Это знак Звёздного племени! Племени Теней грозит опасность, если будем слушать Алозвёзда! - Кедровка стиснула зубы, стараясь не слушать старейшину. Сейчас было главным, чтобы Звездное Племя спасло его.
Голосу не становилось лучше...
Тем временем, вернулись Ольха и Желудишка. Целительница разжевала травы и намазала лапу больного. Новоприбывший братец положил мокрый мох, а Кедровка подвинула его ближе к Ольхе лапой, встревоженно таращась на происходящее. Ее напряжение было предельным, она была готова броситься по любому приказу целительницы.
-Он поправится? - мяукнула кошка, повторив слова Желудишки, которые он произнес ранее.
Где же Королек?

Отредактировано Кедровка (2023-04-13 01:35:58)