Лазарь то и дело косился на Муху, ожидая от неё нового вопроса, но стоило небольшому отряду покинуть грозовой лагерь, как над ними повисла тишина. Это молчание бросило на одиночку тень смутного подозрения, потому как воители решили вести его через очередной незнакомый лес, и белесый зрячим глазом бегал по одинаковым соснам, искренне надеясь узнать хоть одно дерево. Занятие не дало никаких положительных результатов, и бродяга медленно выдохнул через сжатые зубы и слабо повернул голову в сторону Галочки, чтобы проверить, идет ли эта неприметная тихая тень за ними. Та, кажется, выглядела еще более напряженной, и это тоже не добавило Лазарю уверенности.

И это всё? Так просто?
Чем дальше оказывался племенной лагерь, тем сводобнее становилось в груди одиночки, но от чего-то появлялось странное сомнение. Еще тогда, когда Жало прижала его к  размытой дождем грязи на скалах, бродяге казалось, что предложение кошки станет его последним путешествием. Но, кажется, у грозовых не закралось и тени сомнения, и это был первый раз в жизни Лазаря, когда тот пришел к мысли, что отталкивающая внешность может иметь свои плюсы.

Но узнал ли он так много за всё это время? И что произойдет на том Совете, о котором все говорили?
Одиночка поджал губы и и прищурился, вспоминая Иву, которая скрылась в отряде воителей.

— Лазарь?

Кот моргнул и вспомнил, что все это время был повернут сохранившейся частью морды к Галочке, после чего слабо кивнул головой на её вопрос.

— Я похож на сурового одиночку, которого воспитали улицы? — он слабо приподнял брови, сдерживая смешок, — Я был домашней киской, поэтому могу тебя заверить, что ни разу в жизни я не охотился. До... Определенного момента, — Лазарь поднял взгляд куда-то в сторону, вспоминая и пожар, и своих пропавших после побега двуногих, и свои попытки прибиться к соседним домам ради подачек, — Но посмотри на меня. Каким двуногим нужен такой как я? Им нужна ласковая милая киска, — он задумался на несколько секунд, — Но нужно любить двуногих в ответ. Поэтому некоторые выбирают улицу, свободу, независимость... Или лес. Сама видишь.

Он недолго помолчал.

— Одиночки не идут к двуногим по той же причине, по которой вы все спрятались в лесу. Ты лучше меня знаешь, какие у таких котов и кошек основания, разве нет?

Речь Лазаря Галочке не понравилась с самого начала. В его тоне ученица услышала насмешку, и тут же насупилась и отвернулась от гостя, почувствовав укол раздражения и вины перед присутствующими. Если сперва она только сомневалась в своём вопросе, то теперь корила себя за то, что вообще раскрыла рот, хотя Лазарь не успел сказать ничего плохого.
Дискомфорт от прямого обращения (зачем вообще задавать ей какие-то вопросы?!) и всеобщего внимания давил со всех сторон, и Галочка уставилась себе под лапы, но всё ещё слушала, уже без особого желания.
— Но посмотри на меня, — "Предки. Не хочу", — Каким двуногим нужен такой как я? Им нужна ласковая милая киска.
Галочка всё-таки бросила на одиночку быстрый взгляд, чтобы увидеть хоть каплю сожаления о том, что тот больше не может быть со своими двуногими. Если ему хорошо жилось там, он обязан был скучать. Значит, жизнь в каменных палатках с вонючими горошинами вместо еды не была такой плохой, какой её преподносили племенные.
Впрочем, никакого сострадания к Лазарю она не испытывала, наоборот, лишь иррациональную злость. Потому что она шкурой чувствовала, как следит за этим разговором Сумрак. Хотелось повернуться к нему и прямо спросить "Что тебе надо от меня? Почему ты так смотришь?", но приходилось держать всё в себе, чтобы не вызывать ещё больше подозрений.
— Но нужно любить двуногих в ответ. Поэтому некоторые выбирают улицу, свободу, независимость... Или лес. Сама видишь.
Галочка скривилась от ещё одного обращения и буркнула себе под нос, предполагая, что разговор на этом будет закончен:
— Ясно.
Ясно было одно: в домашние ей путь заказан. Если двуногие не возьмут Лазаря к себе хотя бы потому, что он урод, то Галочка не выделялась и по остальным параметрам. "Кто вообще меня такую полюбит? Даже двуногим буду не нужна..."
Мысль была тоскливо-мучительной, но вместо того, чтобы закрепиться где-то на подкорке сознания, она как будто канула в пустоту. Стало безразлично, ведь она давно уже знала всё, что только что поняла. Хотелось вернуться в палатку, свернуться клубочком, в одиночестве, и заснуть, чтобы не было никаких моральных терзаний, подглядывающих Сумраков, обращающихся к ней Лазарей...
— Одиночки не идут к двуногим по той же причине, по которой вы все спрятались в лесу. Ты лучше меня знаешь, какие у таких котов и кошек основания, разве нет? — внутри всё похолодело.
"Зачем ты опять раскрыл свой рот?" Галочка с силой сжала зубы, чтобы подкатывающие к горлу слёзы никто не смог увидеть, и ничего не ответила. Даже не повернулась к одиночке, будто не услышала его слов.
Одно дело, когда ты сам осознаёшь свою никчёмность. Другое, когда тебя тычут в неё носом.
"Какое мне дело до одиночек и остальных племенных? Просто я, такая, никому не нужна, слышишь?" — мысленно отвечала она Лазарю и этим совсем не помогала себе успокоиться.
Какое-то время понадобилось ей на то, чтобы очистить голову и быть уверенной в том, что она не расплачется, подняв с земли взгляд. И это же время ушло на то, чтобы патруль наконец добрался до границы, откуда Лазарю следовало пойти своей дорогой.
Что бы ни говорили на прощание Сумрак или Муха, Галочка не произнесла ни слова. Она смиренно ждала, когда одиночка наконец скроется за кустами и старший воин даст команду отправляться в лагерь.
Там её будет ждать сухая подстилка, Дымовей, который расскажет о Совете, подневольно молчащая Синегривка, а где-то во сне и Сорока. Идея с двуногими изначально была провальной.

---->Лагерь