Главная поляна---->
Как и ожидалось, сна было ни в одном глазу. Журавлиной уже не было в палатке, как и большинства воинов, которые этой ночью оставались в лагере. Тем же лучше: никто не увидит мрачного Гремучника, бормочущего ругательства в сторону оруженосцев, которые "не могли даже позаботиться, чтобы подстилки были свежими без напоминания, племя лентяев."
Кот расположился на своём месте, хмуро глядя в одну точку. Когти сами впивались в хвойную подстилку, укорачивая её и без того короткое время службы. В голову лезли мысли про Чернозвёзда, одиночек, племя, тех котят, что скоро должны испытать предательство, сов... Ничего определённого, из-за чего мысли путались, нагружали и мешали сомкнуть глаз. Даже не с кем поговорить, кроме своего раздражающего внутреннего голоса.
В ожидании Гремучник положил голову на лапы, мерно отбивая ритм хвостом по покрытой хвойными иголками земле. Через какое-то время сквозь пелену сна он услышал шаги. От Жало пахло горькими травами, и, всё ещё сонный, глашатай не удержался от того, чтобы не поморщиться. Но он быстро подобрался, возвращая себе привычное серьёзное лицо.
— Дело в том, Гремучник, — без вступления начала кошка, — что не все котята, которых мы нашли в гнезде сов, показались мне знакомыми <...>
С каждым словом кот хмурился всё больше и больше. Смерти котят всегда были печальным известием, даже если те были из других племён. Он не ощущал злорадства, только непонимание от того, что соседи не стали шевелиться в их поисках.
— Не на прошлом, так объявят на следующем. Или захотят скрыть этот факт. Кто будет трепаться о своих потерях, когда племена вот-вот объявят друг другу войну? — фыркнул воин, оставляя в подстилке ещё одну отметину от когтей.
— Так вот, если кто-то попытается подставить Сумрачное племя, я не забуду, где мы их похоронили. Хочется верить, что наши соседи всё ещё чтят Закон, и ни у кого из них не хватило жестокости избавиться от котёнка, отдав его сове.
Гремучник чуть не задохнулся от возмущения. Одна мысль о том, что кто-то может так подло подставить их, вызывала у него клокочущий гнев. Но слова Жало немного успокаивали. Кот опустил загривок и сквозь стиснутые зубы процедил:
— Я запихну им в глотку все слова, что они скажут против нас. Кинуть котёнка на смерть, чтобы потом обвинить нас? Вряд ли. Но они могут просто воспользоваться ситуацией. Только ничего не докажут, — он кивнул Жало. В голосе слышался неприкрытый гнев, и последние слова он чеканил, чтобы не распаляться ещё больше. — Всё будет нормально. Звёздное племя им будет судьёй.
Жало запомнила место. Все доказательства были на их стороне. Возможно, этого даже не произойдёт, поэтому злиться было как минимум глупо. "Главное, что мы предупреждены. И готовы к этому".
После своих слов, Жало больше не была так напряжена. Возможно, Гремучнику тоже не помешает отпустить всё гнетущее его мысли. Кошка как раз решила поменять тему разговора, что вызвало у воина ответную усмешку.
— Так и должен работать отряд. Или племя, называй как хочешь, — проговорил кот, обводя взглядом тёмную палатку. — А племя без предводителя — не племя. Он всех сплочает. Так что без тебя этого всего бы не вышло, — взгляд остановился на Жало. Впервые за долгое время Гремучник говорил спокойно и медленно. — Ты молодец. Все молодцы. А ещё тебе надо отдохнуть. И мне тоже, — начавшаяся так складно, речь теперь больше походила на ворчание. Он не привык к комплиментам, да и это был не комплимент, а факт. Жало должна понять, ведь так?
Гремучник поёрзал на своей подстилке, чтобы устроиться поудобнее и вновь положил голову на лапы. В этот раз чужое присутствие и мерное дыхание погрузило его в дремоту быстрее, чем кот успел начать думать о чём-то. Он действительно устал за этот день...
---->Перемотка в этот же день(?)

Жало расслабила плечи и спокойно выдохнула. Сомнения  — это последнее, что она хотела бы услышать от своего глашатая, и он не подвёл, жёстко и трезво отреагировав на возможную угрозу. С мыслью, что рядом есть тот, кто за Сумрачное племя готов вцепиться в чужую глотку, не допустив крохи трусости, приятнее жить. Жало редко кому доверялась, но чувство было дурманяще-приятным. Немного постыдным, но за него хотелось бороться.

— Звёздное племя им будет судьёй.

— И мы с тобой, — усмехнулась Жало, выпуская и втягивая когти. — Пусть даже не рассчитывают на мягкую подстилку в звёздных кущах.

Итак, проблема была разрешена, котята вновь могли безбоязненно казать нос из Детской, а их матери ослабить опеку и вздохнуть с облегчением. Но Жало понимала, что старшим воителям нельзя поддаваться соблазну нырнуть в мягкую пелену спокойствия и погреться на солнышке Зеленых Листьев. Слишком много подозрительного нынче в их лесу. Странные заявления Осозвёзда, чужие котята в совиных гнёздах. И что-то ещё, чего Жало не могла объяснить. Так раны старого бойца колет знакомой болью в ночь перед нападением.

— Так и должен работать отряд. Или племя, называй как хочешь, — Жало кивнула Гремучнику. Ей порой очень хотелось от племени этой сплоченности маленького отряда. Но если в отряд можно подобрать "правильных" бойцов, то племя — семья, а из семьи не выкинешь кого-то просто оттого, что он не вписывается в команду.
— А племя без предводителя — не племя. Он всех сплочает. Так что без тебя этого всего бы не вышло.
Жало замерла, будто Гремучник сказал что-то угрожающее, но нет, она просто осознала смысл его слов и удивилась тому, что слышит их от глашатая. Ей, может, и хотелось признания, но миссия в первую очередь была миссией, а не способом получить похвалу. Потому Жало и оторопела. Она, конечно, хотела "потребовать" от Гремучника откровение в ответ на её собственное, но получила нечто даже более откровенное, чем ожидала.

Жало медленно кивнула Гремучнику, сохраняя холодное выражение морды. Но внутри было теплее обычного. Чувствовать уверенность в своём племени и его верхушке, желать вступать вместе с ним в новый день — это бодрило и наполняло тягой к жизни, несмотря на всю мрачность и недоверчивость. Она свернулась на соседнем гнёздышке — они, как старшие, спали в середине палатки. Голову туманило сонливостью — конечно, после такого тяжелого дня и маковых семян от целителей. И, тем не менее, прежде чем уснуть, Жало приподняла морду и взглянула на лежащего Гремучника.

— Стань я предводителем, я бы хотела такого глашатая как ты.

[после сна и отдыха]

Ей, как положено после дня, исполненного боёв с совами и преследования пернатых, снились летящие буро-полосатые перья и снег, тающий от прикосновений тёплых красных капель. Сны не были кошмарами — скорее они подытоживали прошедший день. Под конец ей снилось, что у неё больше не болит плечо, и она ходит по мягкой росистой траве, вдыхая запах пижмы и земляники.

Жало открыла глаза, сразу же наткнувшись взглядом на серый мех Гремучника. "Ну что, глашатай. Новый день, новые заботы?"
Она поднялась с подстилки и умыла шерстку, не забыв счистить высохшие травы с плеча. Рана затягивалась и выглядела хорошо, это не могло не радовать.
— Выйдем наружу, поругаемся на кого-нибудь, — предложила Жало, чувствующая себя достаточно отдохнувшей для новых свершений. — Чтобы не расслаблялись.

Заживающая рана, тем не менее, намекала, что слишком активные действия придётся отложить на потом. Но хороший воин умеет работать не только лапами, так что Жало какой-то раной не остановить.

---> Главная поляна(?)

Остановившись у входа в пещеру воителей, Лунногрив на пару секунд замер, часто смаргивая. Очень скоро зрачки воителя расширились, внутренний слой тапетума собрал и отразил слабый свет, проникающий в пещерку через вход и щели, и кот увидел очертания подстилок, расположенных концентрически по кругу.
Подстилка Лунногрива находилась у самой стены, в дальнем углу палатки – большего он пока не заслужил. Ближе к центру спали старшие, уважаемые воители, а таким, как он, приходилось довольствоваться окраиной.
«Моя роль сводится к тому, чтобы затыкать своим телом мелкие щели в стенах – старшим не так будет тянуть холодом по полу».

Подойдя к своей подстилке, Лунногрив тщательно её обнюхал – она была вполне свежей, мох все еще лежал ровным слоем, не распадаясь на катышки и клочки.
Устраиваясь поудобнее на аккуратной постельке, – кот не выносил беспорядка в своем гнезде, воитель сделал себе небольшую ямку, подвернул лапки калачиком под грудку и глубоко вздохнул, стараясь привести мысли в порядок. Стало немного теплее, мох не позволял теплу покидать тело, отчего казалось, что подстилка теплая и греет сама по себе.
«Просто полежу немного. Дождусь Журавлиную, потом патруль отправится на Совет... Котов идет в этот раз многовато, будь я предводителем, я оставил бы побольше воителей на защиту лагеря. А вдруг нападение или еще что? Барсуки, лисицы... Все они одинаковые, ищут, рыскают по лесу, пытаются найти себе пропитание, готовы напасть на кого угодно... И крысы, да, с черными глазками... Вкус у них неплох...»

Постепенно мысли кота становились все более путанными и бессвязными, в мозгу вспышками начали проноситься какие-то эпизоды из прошлого, блеклые, призрачные, постепенно они все больше и больше наливались красками. Воителю привиделось лето и разноцветные бабочки, вспархивающие из высокой травы, он пытался поймать лапой хоть одну из них, но они постоянно ускользали, а затем появлялись вновь в каком-то мышином хвостике от его носа.
«-- Ты видел когда-нибудь бабочек? Лучшее развлечение для котят – это охота на бабочек. Жаль, что вы никогда отсюда не выйдете и не увидите их...» - скрипучий старый голос звучал эхом, пробираясь в полусон воителя, что-то далекое и давно забытое.
-- Да, бабочки... я поймаю такую большую, которую ты никогда не сможешь поймать, - едва слышно пробормотал Лунногрив, опускаясь щекой на свою лапу.

Через несколько мгновений кот уже крепко спал, тихонько посапывая розовым носиком, уютно устроившись на своей моховой подстилке.

Сон Лунногрива становился все более беспокойным и неприятным – над поляной с бабочками потемнело небо, задул сильный ветер, завывая в ушах и сбивая кота с лап. С неба опустилась чернильная темнота, постепенно заполоняя всё вокруг, и вскоре воитель остался во тьме совсем один. Он с бешеной скоростью крутился, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, но вокруг не было ничего, словно весь мир вдруг разом перестал существовать.
Лапы начали увязать в чем-то липком, погружаясь все глубже в вязкое, как кисель, болото. Хуже всего, что они перестали слушаться своего хозяина. Лунногрив беспомощно стоял, не в силах пошевелить даже коготком, а потом...

Что было потом, воитель узнать не успел, картина резко прервалась и кот подскочил на своей подстилке, разбуженный толчком лапы в плечо. Кот испуганно озирался по сторонам, крепко впившись когтями в мягкий мох, все еще не понимая, где сон, а где явь.
Но вот, мало-помалу он начал возвращаться в реальность и облегченно выдохнул, увидев перед собой как всегда спокойную и невозмутимую морду Журавлиной. Расслабив лапы, Лунногрив выбрался из мохового гнездышка и уселся на пол, подняв лапку к мордочке, чтобы протереть глаза и успокоиться окончательно.

-- Прости, я не думал, что засну. Хотел дождаться тебя, чтобы потом разбудить, но, видимо, сам не понял, как отошел в мир сновидений.
При последних словах коту снова вспомнился сон, и его мысленно передернуло. Слишком еще свежи воспоминания. Ничего. Через несколько минут эти картины подернутся дымкой забвения и уйдут в прошлое навсегда, как и бывает с плохими снами.

-- Патруль уже ушел? Мышиные хвостики, я проспал и это...
Вылизывая лапку и старательно натирая ею щечки, глаза и лоб, воитель окончательно пришел в себя и обрел прежнюю уверенность. Поглядев на свое моховое гнездо, он увидел, что оно лишь слегка примято. Значит, во сне он не крутился. Не хватало еще и этого. Вот потеха-то была бы соплеменникам.
-- Ладно, я готов. Можем идти заступать на пост.
Поднявшись на лапы, серебристо-синий кот спокойным шагом направился к выходу из пещерки.

>>> Главная поляна

Отредактировано Лунногрив (2023-03-01 07:54:22)