До Осинника донесся чей-то голос, едва различимый. Уж очень крепко он спал сейчас, чтоб внезапно подскочить на лапы. Поэтому кот лишь пошевелился, всхрапнув при этом.
- ...пой, мой глашатай, - прозвучало уже над самым ухом. Осинник неосознанно вцепился в подстилку, как дитя, хватающееся за свои последние самые ценные минуты сна.
- Зачем, - пробормотал он. Сейчас Осинник и правда не видел смысла, чтоб вставать в такую рань. Вчера он лег спать совсем поздно, спал пару часов всего, которые сейчас ощущались как пара минут.
И тем не менее реальность начала по крупицам просачиваться в его сознание.
Кречет тем временем по-хозяйски ходил рядом с ним, что-то там делая. Из-под полуоткрытых век Осинник различил его огромные уши, но это все, на что его хватило. Он перевернулся на другой бок и блаженно зарылся лапами под подстилку, где было прохладнее, чем на нагретом.
- Скажи "а", - вдруг раздалось над Осинником.
- А? - от удивления повернув голову, кот не ожидал, что этим ловко воспользуются и засунут в рот мышку. Или это полевка... главное не белка - он бы чихал после нее всю дорогу и благодарил Кречета за "внимание", - Завтрак, - пока Осинник недовольно выплевывал полевку из пасти, мяукнул оруженосец.
Глашатай сел, мстительно глядя на него исподлобья. Ладно, ученик добился своего - он проснулся. Но какими методами!
- Как ты обращаешься со своим глашатаем! Да я тебя!.. - прикрикнул Осинник на Кречета и швырнул в него той самой надкушенной полевкой, которая удачно подвернулась под лапу.
Расправив плечи и почувствовав себя куда лучше, Осинник приказал Кречету убрать тут все, а после выглянул на поляну.
Спустя несколько минут, когда каштановый кот нормально позавтракал, а оруженосец убрал многострадальную полевку, ставшую метательным орудием в лапах только что проснувшегося Осинника, он поманил к себе Кречета.
- Ну все, идем на поляну для тренировок. Надеюсь, ты не забыл дорогу, как в прошлый раз? - нехорошо усмехнувшись и многообещающе глянув на ученика, кот направился к выходу из лагеря.
→ ПДТ

Отредактировано Осинник (2016-06-12 11:11:56)

<<<Остров Советов
Предложение Иловой завтра прогуляться было встречено одобрительным урчанием. Воитель понимал, что у него Звуколапка в обучении, но с ней можно пойти на тренировку в вечернее время, дав на утро какое-нибудь незамысловатое задание в лагере. С другой стороны с Иловой как раз хотелось больше прогуляться вечером - так романтичнее. Но тогда он целый день вместо Звуколапки будет думать о предстоящем свидании.
Дилемма.
"Я могу попросить один день другого воина позаниматься со Звуколапкой", - вдруг подумал воитель. Он рассуждал так, что это будет лучше, чем оставлять ее в лагере за чисткой подстилок. Она бы тогда подсознательно думала, где же это провинилась...
В итоге Сычеух уже в лагере сказал Звуколапке, что она может отдыхать и высыпаться после Совета. Завтра у нее будет свободное утро, а после полудня она заступает в патруль с одним из воинов.
Встретив неодобрительные взгляды со стороны парочки окружающих, Сычеух спокойно улыбнулся, едва коснувшись хвостом бока Иловой.
- Ей полезно позаниматься с другими оруженосцами и посмотреть на работу других наставников. К тому же, сегодня вы берете мою ученицу, завтра я - ваших... не выпускайте иголки, - с этими словами он подмигнул и наконец зашел в пещеру воителей.
Те, кто не ходил на Совете, давно спали. Сычеух аккуратно прошел в свою сторону и вздрогнул.
Точно. Теперь его место не здесь.
К слову, Лавины на том месте тоже уже не было.
Хоть у него не было никаких чувств по этому поводу, Сычеух все равно почувствовал жар, стараясь не искать ее взглядом. Он итак знал, где бывшая подруга, но не хотел убеждаться. К тому же, берег нервы Иловой, которой явно будет неприятно видеть, как его взгляд невольно скользил к тому месту, где сейчас уютно устроилась Лавина.
Вместо этого он взял свою подстилку в зубы и перетащил к подстилке голубокремовой воительницы, положив рядом.
Так странно было. Еще день назад они и думать об этом не смели, но сегодня ночью ворковали вместе на острове. Но лечь рядышком - это все равно что объявить во всеуслышание. Никто в племени не объявляет себя парой, это же не Гнездо-2, но все видят симпатии друг друга именно начиная с этого небольшого переселения в палатке воинов.
Сычеух решил, что медлить опасно. Заминки опасны. Оказавшись на мхе, он почувствовал, насколько рад месту.

Главная поляна >>>>>>>>>>>>
Ночь была такой длинной, что даже не верилось, что вот-вот начнёт заниматься рассвет. Широко зевнув, Пиранья бесшумно зашла в пещеру.
То тут то там лежали спящие тела соплеменников, рождая тихий общий гул сонного бормотания, постанывания, еле слышного храпа и сопения.
С недавнего времени Пиранья оттащила свою подстилку поближе к восточной стене, дабы оттуда был хорошо виден вход в палатку. Пройдя бочком около стены, она остановилась у своего мха. Утром его здесь было гораздо меньше, да и не было такого количество пёрышек, тщательно перемешанных с мхом. Улыбнувшись, рыжая потянулась.
- Надо будет поблагодарить сегодня своих за внимательность...
Такое отношение было нормальным, но всё же, лишний раз давало понять, что кроме учеников, у неё никого не осталось. Даже Тигринка... Она с сожалением глянула на подстилку, которая располагалась неподалёку от неё.. И та уже стала чужой. Даже ни разу толком не подошла после своего путешествия. Полосатая лизнула лапу и провела ею по уху.
В дальней части она заприметила Иловую, которая спала теперь рядом с Сычеухом. Невольно улыбка снова сорвалась с губ. Она была рада за подругу, хоть об этом они и вряд ли будут говорить.
Закончив с умыванием, Пиранья с наслаждением повалилась на пружинистую подстилку, которая с готовностью приняла ту в свои моховые объятия. Почувствовав, как по усталым мускулам растекается волна наслаждения, кошка не успела и глазом моргнуть, как провалилась в сон...

Он действительно коснулся её лапы своей. Иловая почувствовала, как внутри разливается тепло. Она потерлась щекой о мох подстилки. Зарыться бы в эту мягкость... Сейчас воительница не испытывала того восторга, от которого хотелось гореть, может, кричать. Кричать, правда ли, — слишком вульгарно для Иловой. Лучше уж вспыхнуть, если ненадолго. Громкость иногда все только портит. Сейчас Иловая чувствовала всепоглощающее умиротворение. Сычеух рядом, обстановка вокруг спокойная. Никаких угроз, а завтра ничто не помешает им быть наедине, вдвоем.
Они могут пойти куда угодно на территории племени. А может, даже побывать на нейтральных землях. Там, где еще не ступала лапа кота-воителя. И вернутся обратно, в хоть рутинную, но для голубокремовой — обретшей ярчайшие краски жизнь. Они, признавшиеся в своих чувствах друг другу, будут проводить время вместе и не беспокоиться об осуждении окружающих.
Пусть ограниченные Воинским Законом — наконец свободные. Свободные от угрызений совести, избавившиеся от сомнений, причинявших боль. Сычеух правильно сказал: это ведь большая удача, что они в одном племени, не разделены границами. Ведь любовь делает тебя счастливым, окрыляет, а понимать, что она запретна, что твоя радость от времяпровождения со второй половинкой есть грех — так мучительно.
Сычеух прижал Иловую к себе. Неосознанный, и все равно приятный жест. Воительница улыбнулась, тоже погружаясь в сон. Отстраняться? Зачем? Им просто холодно. Теплой ночью поры Зеленых Листьев.
«Мы будто сияем изнутри. Вот почему это называют светлым чувством?»

Голос. Нет, голоса. Знакомые. Удалились уже. Тогда продолжим спать. На чем прервался наш сон? Мысленно продолжим. Иловая почти догнала эту бабочку. Там, куда Иловая за ней бежала, открывался чудесный вид. Если повторит сон, то вид сам нарисуется богатой фантазией.
Еще один голос. Совсем близко.
«Сычеух!» — Иловая приоткрыла глаза, ткнулась носом в шерсть рыже-белого. Его дыхание щекотало её щеку. — «Все еще обнимает меня»
— С добрым утром, Иловая. Похоже, ночью было холодновато, — аккуратно освобождая пассию, сказал вислоухий.
В ответ ему раздалось приглушенное мурлыкание. Затем Иловая лизнула рыже-белого в нос, притворяясь до сих пор находящейся под властью дремы, и, будто ничего не случилось, принялась наводить марафет.
Когда с тем было покончено, голубокремовая прошла к выходу из палатки воителей.
— Куда мы пойдем сегодня? Проведем день вне лагеря?
«Я уже знаю одно место»

———>Главная поляна

→ Пещера целителей
Ива зашла в пещеру со свертком. Оказавшись у своей подстилки, она развернула лист, в который был завернут мак, и ее взору открылись черные зернышки. Немного, как раз чтоб одну ночь спать без сновидений.
Слизнув их, воительница избавилась от листа и легла на свое место. Уже с закрытыми глазами она лежала и думала о своей догадке насчет Осинника и его отношении к Кречету. Каштановый глашатай боится потерять его, это факт. Оруженосец боится потерять наставника - это тоже факт. Ива была умной кошкой, и сложить два и два у нее получалось.
Что же... Она перевернулась на другой бок, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Все это время надо было действовать именно через Кречета. Поймать его и угрожать Осиннику его смертью, пока не откажется от глашатайства? А потом все равно убить, как свидетеля?
Или нет...
"Во что ты превращаешься, Ива? Он же твой друг, а еще твоя кровь", - вот про последнее она не вспоминала давно. Соплеменники перестали делиться на "кровь/не кровь". Только на фон, лишних и тех, кто мог ей помочь.
Но одно верно. Если она отринет все принципы, то будет как Острозвезд или даже хуже. Она сможет справиться с Осинником и без его лопоухого оруженосца. В каштановом глашатае нет ничего особенного, и то, что он уже дважды избежал смерти от ее лап - это не закономерность.
А Кречет... он случайный прохожий в этой истории. И еще он сын Сычеуха. И угораздило же его в самом начале стать учеником именно Осинника. Не кого-то другого, до кого ей дела не было! Это его природный дар искать неприятности себе на хвост, и Ива в эту самую минуту, чувствуя какую-никакую любовь к Сычеуху, решила по возможности не впутывать его отпрыска. Хотя Сычеух, похоже, уже задумался о других котятах, но тем не менее. Такая жертва вовсе ни к чему, не Кречет ее враг, так что почему бы и не сделать что-то хорошее?
Ива улыбнулась, уютно растянувшись на мхе. Последней мыслью у нее было то, что она почему-то думала о Кречете, как о живом. Хотя он был при смерти. Под действием мака сознание быстро уплывало, его было трудно поймать, и больше выходило на поверхность подсознание. Выходит, подсознательно она знала, что Осиннику удастся спасти ученика. Так-то печально, что даже подсознание было не на ее стороне и признавало в каштановом глашатае того, кто идет до конца во что бы то ни стало. Но об этом она уже подумать не успела. Кошка погрузилась в царство Морфея спустя долгие минуты ворочанья с боку на бок.