Чистошёрст извивался, как змея, под упругим телом лиса, которое было чуть ли не в три раза больше его собственного; но чем дольше это продолжалось, тем явственнее воин понимал, что конец боя близко. И тут было, казалось, только два варианта - либо лис его, либо у Чистошёрста откроется то самое второе дыхание, и он - его, что сейчас казалось маловероятным... Но умирать ни в коем случае нельзя было, пока Вода в опасности; то есть, пока лис первый не испустит последний вздох.
Он не слышал ни собственных боевых мявов, ни свиста своих же когтей, буянивших в воздухе и изредка от души проходившихся по приближающейся рыжей морде, образуя своеобразный щит. И лишь негромкий зов любимой, заглушая всё остальное, был ясен затупленному слуху и звучал так явственно, будто Вода совсем рядом, шепчет прямо в ухо:
- Чистошёрст... - и он боролся с новой силой, не видя, но слыша в этом слове слабую улыбку Воды; за свою жизнь герой моего рассказа научился распознавать те самые интонации, с которыми говорит близкий ему "человек", когда улыбается, когда плачет, когда ему страшно. Наверное, Вода плакала, и ей было страшно, а она.. улыбалась.
За её улыбку стоит побороться, ценой собственной жизни, безусловно стоит. Но вдруг лиса перестала напирать, давая воину, так и не понявшему, в чём дело, шанс свободно вздохнуть и на дрожащих лапах, пошатываясь, подняться; взор затуманенных глаз, видящих окружающее в искрах и расплывающихся кругах, едва сконцентрировал он на окружающем, как вдруг до него дошло, что за эти секунды затмения случилось самое страшное.
Тело Воды, обмякшее и такое неестественное, похожее на тряпичную куклу, молчаливо и жутко свисало из пасти крупного лиса, так бесцеремонно и глупо ухватившего беззащитную кошку за горло и унёсшего за собой её жизнь. А вместе с ней и жизнь Чистошёрста. Это ужасное зрелище - дорогое существо, которое умерло, почувствовав перед этим ужасную боль и мучение. И, как показалось воину, хищник многозначительно поглядел в глаза героя моего рассказа, не разжимая челюстей - смотри, смотри, что я делаю, смотри и понимай, что её не вернуть.. а под всей этой ужасающей картиной - котята! Такие крохотные и не заслуживающие смерти!
Взревев, как лебедь свою прощальную песню, Чистошёрст стрелой, ожесточённый, рванул прямо к лису, запрыгнул к нему на спину и стал из-за всех сил, издавая бешеные крики, рвать шерсть на его плечах и шее, зубами раздирая уши, заставляя отпустить тело его уже неживой Воды и не позволяя приблизиться к детям.
Оседлал, словно быка, не щадя рвал шерсть, пока не свалился с суетящегося, уже ослабевающего лиса. И снова напал, прямо с морды, прямо с шеи, стараясь добраться и до его горла. В зелёных глазах застыли слёзы, в горле - мучительные всхлипы, а в голове - душераздирающие мысли, воспоминания..
Как он впервые вызвался, будто нелепый оруженосец, помочь Воде с обживанием в воинской палатке, сам соорудил для неё подстилку.. Как они гуляли вместе, как однажды он сломал эту чёртову ветвь, подгоняемый каким-то странным бзиком, как признались друг другу у Реки, как он обещал ей каждое утро приходить с стихами, которые он сочинил накануне, как они узнали о беременности Воды, и как были счастливы ещё некоторое ничтожно малое время назад..
Опьянённый и измученный этими мыслями, Чистошёрст, игнорируя боль, всё бросился на лиса, уводил его дальше, пока наконец не обвил лапами его плечи и не вгрызся в открывшееся взору белое горло не знающими больше пощады клыками.
"Не уберёг.." - тихое и невыразимо печальное, пронеслось в голове, когда как он ощущал, как начинает обмякать истрепанный лис и медленно опускаться на землю. Всё это время, пока лис был ещё жив в последний раз, герой моего рассказа не разжимал клыков и тихим увядающим листом опускался следом за поверженным врагом.
Вот и всё.. поднявшись на ватных лапах грустным плечистым силуэтом, воин устало поплёлся к недвижно расплоставшейся на земле Воде и котятам, находившимся совсем неподалёку.
Остановившись и склонившись над своей семьёй, Чистошёрст затравленным взором поглядел на ту, которую потерял. Теперь, когда слёзы кончились, осталась лишь невыветриваемая грусть. Тихонько опустился на землю между котятами и Водой, пока стараясь не глядеть больше на изуродованное тело хрупкой возлюбленной.
Нагнулся к котятам и стал инстинктивно вылизывать каждого по очереди. Вот первый подал признаки жизни.. вот и второй зашевелился. И третий. Но когда морда переместилась к четвертому, взгляд зелёных глаз уже уловил, что что-то не так; потыкал бережно носом - никаких движений. Осторожно перевернул - ничего.. он был похож на маленькую куколку, он так и не был рождён на этот свет живым. И этот, пятый.. он тоже не двигался, так жалко и нелепо лежал чуть поодаль и никак не реагировал на окружающий мир. С тихой поглядев на это, воин осторожно пододвинул выживших котят поближе к груди и накрыл сверху подбородком, а сам тихонько скосил взор на застывшую в последней эмоции морду Воды, совсем рядом с ним.
"Слишком много шума для моего рассудка, который
покачивается в такт моим безжизненным мечтам -
Странный танец.
Воспомнинания - источник страданий.
Над твоим запретным телом
раскачивается моя повешенная любовь".
Казалось, нет смысла больше никуда идти. Просто лежать в обнимку с котятами, единственными, которые остались у него живые. И с прежней любовью смотреть в эти закрытые глаза, которые так и не откроются, с печалью на котят, которые так и не получат свои имена, не станут учениками, а потом и воителями, с жалостью искренней на погибшую вместе с Водой их ветвь. Подниматься с земли не хотелось.. думать больше ни о чём не хотелось.
"Без тебя я не смею даже случайно прикоснуться к тому,
что запретно.
О моя роза, не увядай.
Мне тебя не хватает
по ночам, в дождь,
в радостях и горестях моей жизни".
