|
Сон Песни Свиристеля был неспокоен в эту ночь.
Этот кошмар был не похож на другие, те, что пугали обыденными вещами - неизвестностью, темнотой, прости-звёзды пауками, в общем, тем, что пугает резко, но быстро забывается за обыкновенной рутиной. Нет, этот сон давил на эмоции, на прошлые ошибки песчано-бурой воительницы, того, что тяготит ее ежедневно и будет тяготить всегда.
Образ нежной и любящей матери кошки исказился до неузнаваемости, источавший ныне лишь высокомерное презрение. Ее облик стирался из памяти Песни Свиристеля, как бы ни старалась та держать его в голове, чтобы помнить о тех, кто ушел, дабы оставшиеся могли жить. У молодой воительницы не было над этим контроля, и все же определенный укол вины чувствовался как никогда сильно, отчего та зажмурилась, силясь прогнать наваждение. Прогнать, чтобы за ним неизменно появилось другое.
Образ Грозохвостки, с насмешливым отвращением напоминавший Песни о ее поражении, образ Змеелова, сломленного болезнью и смотрящего на племянницу с жалостью. В конце концов, образ отца, винящего свою дочь во многом - в том, что она стала напоминанием ему о погибшей возлюбленной, в том, что, спасая ее, ему пришлось пожертвовать жизнью. И в том что теперь она изменилась, стала смелее, и теперь готовая была настаивать на его неправоте в деле с одиночками... ежели он не блефует. В любом случае она была готова защищать племя и Воинский Закон до последнего, даже если пришлось бы нарушить одно из его правил, что было придумано не самым разумным образом.
Нет, даже не так. Она была готова защищать то, что она любит, даже если придется попрать любые правила. А они не всегда имеют под собой твёрдую гуманную основу. И все же, чувство противоречия, чувство вины никак не отпускало Песнь Свиристеля. Она чувствовала, нет, знала, что все то, что происходит с племенем, неправильно, но трудно вот так сразу отказываться от идей, которыми ты жил долгое время.
С каждым наваждением становилось все тяжелее держать себя в лапах, песчано-бурая воительница зажмурилась и стиснула зубы, стараясь сдержать рвущиеся наружу слезы. Ей было больно, и не было никого с кем она могла эту боль разделить. Был, конечно, Гремучник, но отвлекать пятнистого глашатая от работы своими переживаниями его племянница не решалась, продолжая копить все в себе, неизбежно и с горечью отмечая, что ручей ее души вскоре начнет бурлить сильнее, пока не выйдет из берегов совсем.
Но вот, все резко исчезло, и перед Песнью Свиристеля раскинулась поляна посреди ельника. Через множество крошечных отверстий, образованных хвоей елей, пытались пробиваться лучи по всей видимости закатного солнца, образуя при этом довольно красивую картину, такую привычную, но оттого не менее любимую, родную. И посреди всего этого - изнывающая от распирающих ее чувств молодая воительница.
Уверенная, что ее никто не поймет.
Отредактировано Песнь Свиристеля (2022-04-08 09:47:05)