Хваленая шерстка Голубки — и правда идеально прилизанная, в этом Ледник отдаёт ученице должное, хоть и не особенно хочет — мигом поднимается дыбом от справедливого замечания, и она взвизгивает, вынуждая соседа по палатке болезненно сморщиться. А соплеменники еще говорят, мол это он, Ледник, громкий.

— Да что вы обо мне знаете! — "не больше, чем хотелось бы, вот честное-честное слово," — думает Ледник про себя, пока она бесится шумно и крайне привлекающе всеобщие невольные взгляды. На Голубку, наверное, даже Каменница сейчас оборачивается, и юноша проверил бы с радостью, так ли это на самом деле, если бы одна только мысль о грозовой глашатой не вызывала в нем желание вывернуть свой желудок не землю в приступе рвотного отвращения, — Я, вообще, для кого стараюсь? Можно подумать, что тебе, Ледник, не приносит никакого удовольствия вид опрятной ученицы!

Не особо поняв в моменте, что именно это заявление, пущенное в его сторону, должно означать, Ледник бросает в ответ безотчетно:

— Мне приносит гораздо большее удовольствие вид ученицы, которая знает, как разговаривать с королевами! — после чего, пораздумав секунду и промотав, что сказал, в голове, приобретает растерянный вид, — Ой, ого. Это прозвучало так взросло, ты слышала, Черная Полоса?

Повернувшись к упомянутой королеве, Ледник, тем не менее, встречается со взмахом хвоста, призывающим, похоже, к молчанию, и становится немного обидно — вот так всегда, думает он, дернув ухом; только начнешь проявлять столь требуемую от тебя зрелость, как всем тут же становится все равно. Зато как глупость какую-то сделаешь, так все сразу видят и считают своим первостепенным долгом высказать и отчитать, ну-ну, все понятно. Примерно с подобными мыслями, не задерживающимися, впрочем, надолго, Ледник поворачивается обратно к позабытым котятам, и хочет уже было пригладить взъерошенность на спинке Морковочки хвостом или касанием языка, когда Черная Полоса раздаётся:

— То, что у меня нет глаза не значит, что я не смогу хорошенько тебе надрать уши, — и это на нее так непохоже, что юноша издаёт странный звук — что-то между полузадушенным кваканьем и растерянным эканьем, — Да и что это за ученица, которая крутила своим хвостом перед предводителем? Между прочим, у которого есть котята и кошка.

"Голубка крутила чем перед кем?"

Ледник не уверен, признаться, от чего чувствует большее удивление — от тихого ли, набирающего обороты гнева извечно дружелюбной и доброй Черной Полосы, или от самих ее слов, которым у юноши нету причин не поверить: потому что, во-первых, молва о кокетливых глазках Голубки гуляет по всему племени (так Ледник с ученицей еще и палатку делит, где эта самая молва впервые имела честь зародиться), и, во-вторых, ну это же Черная Полоса, а Черной Полосе зачем такие вещи выдумывать? Мысль, однако же, о Голубке, флиртующей, да простят звезды, с самим Алозвездом, взывает к такой буре эмоций внутри, что он не уверен, какое ей дать название. Потому что и ужасно вроде бы, и противно, но также смешно, а еще стыдно, как за собственный злополучный хвост, хотя Ледник-то как раз не перед кем им никогда не крутил.

(Ну ладно; кроме котят, но это, очевидно, другое.)

За попыткой вернуть себе адекватное выражение, и также поднять с земли щелкнувшую об нее челюсть и вернуть ее лапой на законное место на морде, Ледник замечает не сразу, что дело принимает достаточно неприятненький оборот — и это еще мягко сказано, понимает юноша в тот момент, когда Голубка зарывает себя все глубже и глубже в яму, проронив никого всерьез не волнующее:

— Подружку? Ты это о Галочке что ли? У нас с ней прекрасные отношения, в этом можешь не сомневаться. Мы с ней лучшие подружки! — после чего Черная Полоса внезапно оказывается слишком уж близко к ней, и в следующее мгновение Ледник наблюдает, как трехцветная кошка совершает на ученицу прыжок — не закончившийся на проверку ничем плачевным, однако картина эта успевает повергнуть его в небольшой панический приступ; очень уж драматично заверещала Голубка, а еще потому, что смотрит на нее королева как раз таким взглядом, который не обещает вот совсем ничего хорошего.

"Они тут всерьез драться, что ли, собрались?"

— Эм. Черная Полоса? — осторожно и даже тоненько зовет королеву Ледник, вспоминая, кстати говоря, о котятах — которые все еще подле него, и которых его первый инстинкт призывает от всего этого увести. Особенно, когда Черная Полоса не реагирует на его зов, и хвост ученика сам собой притягивает к бедру как Морковочку, так и Солнышко, держа рядом, — Я знаю, что меня обычно не слушают, и иногда это даже правильно, но я не думаю, что это хорошая иде...

— Не переоценивай себя, — прерывает его фырканьем та, не отрывая от Голубки непривычно холодного янтарного взгляда, — И не зазнавайся. Никто не будет тебя уважать за твой опрятный вид и отсутствие навыков, присущих воителям.

"Оно-то, конечно, все правда," — на всякий случай пятясь подальше (и, как ни странно, в процессе не наступив на котят), думает Ледник беспокойно; хотя Черная Полоса уже не выглядит особенно злой, но с другой стороны — кто знает их, этих кошек, серьезно. До сегодняшнего дня он и подумать не смог бы, что трехцветная может с кем бы то ни было разговаривать холодно и язвительно, — "Но я их обеих зауважаю до самой своей смерти, если они не решат сцепиться в лисьем хвосте от меня. Ну и от Морковочки с Солнышком, конечно же."

Звезды его, похоже, не слышат — днем, видать, связь с предками не очень хорошая — либо они решили послать ему испытание в форме совершенно сумасшедшего дня, потому что вот, слово за слово:

— Ничего я такого не думала! Ещё чего!

— Если хочешь, чтобы тебя начали уважать - возьмись уже за голову! — и в воздух вновь угрожающе взмывает черно-рыжая прицельная лапа — которую останавливает лишь благословенное появление Алозвезда, и в этот самый момент Ледник готов ему простить что угодно просто за то, что он спас неокрепшую психику (и детей, и его самого) от наблюдения драки двух кошек, ни одна из которых даже не является в данный момент воительницей. Звезды, кому скажи — не поверят.

— Что здесь, Мастер побери, происходит?!

— Драка, — услужливо сообщает предводителю ученик, хотя вопрос не был задан ему. Осекается, опуская взгляд на котят, и пробует исправить ситуацию, из стрессовой превратившейся уже просто в неловкую, — То есть, кхм. Небольшая ссора? Ага, наверное так.

Пока наставник занимается разбором полетов, пристыдив в процессе и подругу, и склочную ученицу, Ледник начинает подумывать, как бы по-деликатнее уйти от сложившейся ситуации — хорошего понемножку, думает он, и в том числе — знакомство с чужой малышней. К тому же, неплохо было бы пойти поздороваться с Севером впервые за день, однако как раз в тот момент, когда он решает как можно беспечнее попрощаться с детьми, Алозвезд вырастает прямо рядом с ними тремя, и Ледник чувствует щекотное покалывание, поползшее вверх по спине. В последнее время это ощущение стало частым спутником присутствия неподалеку наставника, и юноша, конечно, понятия не имеет, с чем оно связано.

Он совсем-совсем не чувствует себя неловко и пристыженно рядом с Алозвездом. Конечно же нет — было бы глупо такое предположить.

— Привет, Морковочка, Солнышко. Вижу, вы наконец познакомились с Ледником поближе.

Упомянутый тут же решает сгладить любую возможную неловкость единственный известным ему способом. А именно — начинает болтать, но не прежде, чем убирает обвившийся вокруг Морковочки и Солнышка хвост; почему-то ему не особенно хочется, чтобы Алозвезд заметил его неизбежно развившуюся привязанность к своим детям.

Не после того, как Ледник за все это время ни разу не навестил их вместе с матерью в яслях.

— Ага, есть такое. Мы уже даже договорились, что я одного из них возьму в оруженосцы, правда, ребята? — он подмигивает котятам, вставая на лапы, и между словесным потоком пытается придумать, как бы ему незаметно ретироваться. Нервная энергия, плеснувшая в вены, заставляет подняться пружинисто, едва не подпрыгнув, — Вот только мы не решили пока, кого именно, но это уже как-нибудь в другой раз — например, когда вы станете старше на парочку лун, и я научу вас, как можно делать штуки на спор. Может, устроим забег вокруг лагеря, и кто победит — того я и буду учить? Звучит здорово, скажите же. Кстати, — он снова поворачивается к Алозвезду, но только для того, чтобы бросить быстрый взгляд тому за плечо. Белая шесть отца замечена глазом мгновенно, и Ледник тут же мысленно делает это своей следующей целью, — я только сейчас заметил, что Север тоже вернулся из патруля, мне, наверное, надо с ним поздороваться. Так что я пошел-

— Ледник, найди, пожалуйста, Глушину, — "или не пошел," — разбивает его мечты Алозвезд, — и подождите нас с Лучехвостой на выходе из лагеря.

"Ага. А это еще зачем?"

Застигнутый врасплох прозвучавшим над головой приказом (был ли это приказ? Очевидно, что да, просто Леднику странно осознавать, что к приказу можно добавить "пожалуйста"), юноша провожает взглядом наставника, который, как будто специально, направляется от них прямо к Северу — и к Каменнице, стоящей с ним рядом, что уже само по себе отбивает у Ледника любое желание следовать. Не особо задумываясь над тем, для чего ему нужно идти сейчас на поиски Глушины, он вздыхает почти не страдальчески и кривовато улыбается малышне; щелкает их по очереди за ушами, заслужив не особо довольный взгляд Солнышка, и переступает через обоих одним широким шагом, взглянув сверху-вниз.

— Что ж, вы слышали предводителя. Вынужден откланяться по делам, но если что — вы знаете, где меня можно найти. А если еще не знаете, то спросите потом у мамы, договорились?

Глушину ему в итоге искать не приходится, потому что Глушина очень удачно решает найтись сама. К тому времени, правда, Ледника посещает идея — идея причины, по которой их с подругой собирают вместе и высылают из лагеря, и то, что он имеет смелость предположить, ему совершенно, совершенно не нравится. Вот ни капельки, вот ни на столечко; до того, что он чувствует биение сердца аж в самых ушах, и оно явно слишком быстрое для того, чтобы называть его нормальным.

Леднику страшно.

— Ты идешь сегодня на экзамен? — своим вопросом Глушина лишь подтверждает его опасения. У юноши ком встает в горле, и он задерживает ответ ровно настолько, чтобы с силой протолкнуть его вниз и обрести голос.

— Мне никто ничего не говорил, — вместо прямого ответа сконфуженно бормочет Ледник, осознавая с болезненной ясностью в мыслях, что он не готов к предстоящему испытанию. Он не готов, он не хочет вот так — без Грозохвостки, стоящей бок о бок.

Но после он думает об отце; о Севере, который потерял все, и которому остался только этот неловкий, болтливый сын, в жизни не оправдавший ничьих ожиданий и в подметки не годящийся своей, бывшей идеальной, сестре. Думает об Алозвезде, вложившем в него время и силы, и чей успех, как наставника, измеряется в глазах соплеменников его, Ледника, достижениями. Думает о матери, наблюдающей с Серебряного Пояса за последним зерном своего существования на этой земле, и понимает, обуянный неизбежностью, что ему не дано выбирать — у него нет морального права сейчас отступать, когда слишком много котов обращают на него свои полные надежд взгляды. Пусть даже ответственность эта ощущается камнем, упавшим на спину, и ломающим каждую кость.

— Ты сама как? Готова? — спрашивает он у Глушины, лишь бы не говорить о себе, и, не дожидаясь ответа, смазано, по-приятельски так пихает подругу в плечо, — А, впрочем, можешь не отвечать, я и так вижу, что готова. Ставлю левое ухо на то, что на этот раз у тебя все получится, и к концу испытания даже Лучехвостая не найдет, к чему можно бы было придраться.

Наставников своих им не приходится ждать слишком долго — хотя Ледник, признаться честно, был бы совершенно не против, если бы они задержались где-нибудь по дороге еще примерно на несколько лун. Некогда ожидавший своего посвящения, грезивший о нем как во сне, так и во время дневной рутины, ныне юноша не ощущает и капли торжественности; только липкую змею нежелания, скрутившуюся узлом в животе, и нервное покалывание конечностей. Даже Глушина по сравнению с ним выглядит гораздо спокойнее, собраннее, что на нее не похоже — Ледник даже немного завидует виду подруги, но чувство это пересиливает странная гордость, проклюнувшись всего на мгновение.

Он не соврал, когда сказал ей, что она со всем справится — он действительно в этом уверен. Гораздо больше, причем, чем в своем собственном предполагаемом успехе.

— Сегодня вам предстоит показать, чему вы научились за луны тренировок, — приблизившийся к ним Алозвезд не расшаркивается, приступив к делу, и Ледник не уверен на все сто процентов, благодарен ли он за это или наоборот, — Уверен, что очень многому.

Ученик принимает умное решение и не ляпает — хотя очень хочется — что его наставнику не стоило бы быть столь уверенным; потому что он, кажется, позабыл все уроки вот примерно в эту же самую секунду. Первое задание он выслушивает невхарактерно молча, и, когда Алозвезд им желает удачи, находит в себе уверенность лишь кивнуть, давая понять, что все слышал — после чего следует под сень деревьев, с одной лишь мыслью, пульсирующей в затылке болезненно и монотонно:

"Я не имею права их сейчас подвести."

→ лес