Медянка скалит зубы, когда видит, как недоразвитые уши нечистокровной Сухолапки прижимаются к округлой голове ещё плотнее — желание оторвать их с концом веселит ржаво-рыжую и она азартно впивает когти в истоптанную землю около Сухолапкиного воробья. Засунуть бы эти перья поглубже в глотку, чтобы до конца дней своих отплёвывалась — да проку от этого не было бы.

— То есть без помощи двух взрослых воителей проку от тебя нет, — Медянка деловито кивает, заворачивая язвительную реплику в утвердительный тон, словно бы подтвердив собственное предположение, — я так и думала, — её клыки отблескивают белым на искажённой кривой ухмылкой морде, и она пренебрежительно хмыкает, — чего ещё можно ожидать от нечистокровных.

Угроза войны с Речным племенем и предводительница, что пригрела на своей груди нечистокровного кота, раззадоривали Медянку, она была полностью согласна с тем, что нечистокровные недо-воители абсолютно бесполезны — недавно одна из таких пыталась отравить предводителя племени Теней, племя кормит таких нахлебников, лишая пищи королев, стариков и чистокровных котят, расщедриться на защиту лишнего голодного рта — непозволительная роскошь. Вскоре племена превратятся в приют для всех болезных, страждущих и тех, кому некуда податься, дабы спасти свою шкуру в условиях дикого леса и пустошей. Бездумное расточительство, уход в туннели вопреки всем многовековым устоям по наитию одиночки, что вскружил голову Звёздной Сойки, личная неприязнь к конкретно взятому экземпляру нечистокровных расползалась в глазах Медянки на всех их представителей. Вислые уши Сухолапки действовали на Медянку, как красная тряпка на быка и лютая неприязнь и презрение сквозило в её хищных карих глазах, когда этот жалкий представитель кошачьих чихает от лезших в морду перьев на грудке воробушка и бурчит что-то в другую сторону. 

— Чужая икота доносится до нас объявлением войны всем, кто укрывает в племени выродков от одиночек и домашних, — Медянка снова клонит голову набок, любезно поясняя Сухолапке ситуацию, — вряд ли от тебя будет прок на поле боя, а защищаться тебе придётся самой. Не думаю, что тебе удастся справиться со вражеским воителем, хотя от твоей смерти на поле боя будет прок — меньше голодных ртов в племени, которые придётся кормить, — Медянка мило улыбается, чуть жмуря хищные миндалевидные глаза, если бы не красный всполох угрозы в глубине зрачков, то ошибочно можно было бы полагать, что она искренняя, — скорбеть по тебе некому, Сухолапка, но пойми хотя бы, чем чревато твоё нахождение в племени Ветра, — бедная, пропащая, бесполезная Сухолапка, так не повезло, Медянка услужливо поясняет ей всю её жалкость, — ты приносишь только вред.

-------> Пещера Целителей
Пепельнолапка проснулась уже утром следующего дня. Кошка лениво потянулась и посмотрев на спящего Дурмана, принялась умываться.
— Интересно, сколько нашему племени ещё терпеть обвинения от других племён? — проводя лапой по голове, спросила себя ученица. Казалось, проблем у племени предостаточно и хуже уже точно некуда. Она тихо вздохнула и вышла из пещеры, бросив последний взгляд на наставника.

Поляну освещали редкие лучи солнца, играя блёстками на снегу. Пепельнолапка глубоко вдохнула свежий воздух морозного утра. Она почувствовала, как лёгкие наполняются приятным холодком, а лёгкий ветерок проходится по пепельной шубке, заставляя кошку поёжиться.
— Надо перекусить. — глядя на кучу с добычей, подумала она и медленным шагом направилась за завтраком.
— скорбеть по тебе некому, Сухолапка, но пойми хотя бы, чем чревато твоё нахождение в племени Ветра. Ты приносишь только вред. Пепельнолапка поймала ушами грубые высказывания Медянки, но не повернулась. Она ждала, что Сухолапка ответит обидчице. Ответ не заставил себя долго ждать. Сухолапка начала лезть в конфликт, хотя ситуация с её стороны, явно была проигрышной. Не то чтобы, ученицу целителя волновали конфликты оруженосцев, но она всем телом чувствовала, как племя как-то... приуныло и раскалывается на мелкие кусочки.
Кажется, ученицы сцепились из-за слов Осозвезда на Совете. Сухолапка была не чистокровной кошечкой, но это не говорило о её успехах в охоте или воинском искусстве, по крайней мере, так думала Пепельнолапка.
— Тогда обвини котят, королев и других оруженосцев в том, что они являются лишними ртами! А то тебе в палатке оруженосцев, видно, совсем тесно стало? Лютик тебе не хватило?! Услышав упоминание о мёртвой ученице, ученица целителя повернула голову в сторону двух учениц, а после подошла к ним.
— Не впутывайте в свои разборки умерших. — строго вставила кошка. Сдвинув брови, она посмотрела сначала на Сухолапку, а потом обратилась к Медянке, — Если сама не хочешь приносить вред, то можешь пойти убрать подстилки в пещере. Это всем пойдёт на пользу. — выдавив улыбку, спокойно проговорила кошка, глядя Меяднке в глаза. Ученица повернула голову к Сухолапке и подмигнула.
— Не связывайся. — искренне улыбнувшись, шёпотом подбодрила ученица Пепельнолапка и дотронулась кончиком хвоста до передней лапы серой кошечки.
— О Звёзды, что же будет дальше. С каждым днём все только хуже и хуже. Все начинается с вот таких вот конфликтов.
-------> Камень Собраний. Перемотка

Отредактировано Пепельнолапка (2022-02-22 12:21:03)

Пока предыдущие слова его достигают ушей наставника, и, возможно, приводят к каким-либо мыслям в его голове, далеких от собственного раздутого самомнения — в чем Зайцелов сомневается, но надежда умирает последней — Куница, доказавший уже собеседникам, что за словом под хвост не полезет, заявляет с завидным для его возраста знанием дела:

— Она не пойдет против всего племени, в любом случае. Если дело дойдет до изгнания за «непослушание» - ей придётся изгнать многих.

Зайцелов скашивает на него взгляд, ставший хмурым: от ржаво-рыжей шкуры мальчишки воинственность так и искрит, и его беспокоит то, во что эта воинственность может вылиться. Ситуации, подобные той, в какой оказалось по собственной неволе их племя, решаются исключительно на трезвые головы и с холодными нервами — но Зайцелов понимает также и то (к своему плохо скрываемому, ползающему мурашками под кожей ужасу), что на расчетливые действия времени у них не осталось; не тогда, когда всех их Звездная Сойка так и грезит загнать в туннели, прикрываясь новообретенной опасностью пустошей.

"Пустоши опасны всегда," — думает он с неизбежностью, и видение матери снова вторгается ему в голову, — "Мы в опасности каждую секунду своей жизни, просто из-за того, что существуем под небесами. Но это все еще наше небо, завещанное нам звездными предками — и мы от него не уйдем. Я тоже от него не уйду."

В то, что дело может дойти до изгнания, как выразился оруженосец Хорёк, Зайцелов не верит даже наполовину и в шутку. Предводительница пусть и вредит племени своими решениями, но радикальность их исходит из ее собственной глупости больше, чем из желания кого бы то ни было подчинить — в этом Зайцелов уверен просто из наблюдений за тем, как легкомысленна Звездная Сойка по отношению ко всему, зависящему от нее напрямую.

Неожиданно, к воинственно настроенному Кунице присоединяется его, Зайцелова, Зарянка — с глазами горящими, словно прежде, желтым рассветным огнем, и воитель этому рад без сомнения, но он также жалеет невольно, что свет ее взгляду вернул такой не-радужный повод.

— Мы должны рассказать ей о том, что племени не становится лучше. Должны уговорить выгнать этого одиночку, прекратить зарываться головой в туннели, — Зайцелов почти улыбается тому, как легко все звучит из котеночьих уст — что ее, что кунициных — и вспоминает невольно их с Зарянкой самый первый выход из лагеря. С тех пор, понимает он с нежностью-грустью, многое в ней изменилось, но некоторые вещи никогда никуда не уходят; вода может бесконечно обтачивать камень, но суть самого нутра не изменится. И осознание того, что, взглянув на Зарянку (уже скоро воительницу) по случайности в любое время дня или вечера, он так или иначе увидит в ней ту, которую когда-то взял под свое наставническое крыло, засыпает теплым солнцем у Зайцелова в груди, — Мне кажется, что Звёздная Сойка просто-напросто… влюбилась.  Иначе стал бы кто-то в здравом уме приводить одиночку к нам?

(Зайцелов косится на Ветролапую.)

("Надеюсь, ей не придет в голову принимать это на свой счет в том числе.")

Слова про влюбленность взывают к скребущему внутри раздражению. Птички птичками, думает Зайцелов, и бабочки бабочками, но племенные дела не должны оказываться под влиянием... личной жизни, какая бы она не была у Звездной Сойки с этим Винсом, да простят его предки. Зарянке он, впрочем, не говорит чего-либо против; в ее возрасте легче оправдать глупость велением сердца, и Зайцелов (поймав брошенный на него вскользь взгляд Коршуна, и ответивший на него своим собственным, чуть снисходительным) решает ей это позволить. Почему-то ему не хочется, чтобы она поняла до конца всю серьезность происходящей ситуации.

Хорёк, впрочем, его деликатности не разделяет. Скалится в зарянкину сторону, тем самым прострелив напряжением зайцелововы плечи:

— Если «любви» достаточно, чтобы отвернуться от нас, то как скоро этот одиночка... — но ей хватает силы воли на то, чтобы не озвучивать конец предложения, и воитель чувствует благодарность. Касается хвостом плеча соплеменницы, надеясь тем самым смахнуть хотя бы часть искр гнева, осевших на шерсти.

Не получается.

— А в самом деле, Хорёк? — он понимает, что снова слышит Куницу откуда-то сбоку, — Что сделает предводительница, если мы пойдем против её слова? Накажет? Понизит тебя до оруженосца, а меня до котёнка? Что будет делать дальше, когда ты, будучи оруженосцем, все равно будешь выполнять воительскую работу? — Зайцелов фыркает юноше вслед, потому что звучит этот исход и правда максимально абсурдно. Если они оба с Хорек упрутся всеми лапами в землю, у Звездной Сойки не останется другого выхода, кроме как пойти на попятную — если, конечно, она не хочет сойти за упрямящегося котенка, единственным аргументом которого остается "потому что я так так сказал!"; тем более, что это всего лишь наставник и оруженосец, которые желают остаться вместе.

Это не то из решений, которое стоит стольких проблем.

— Ничего не сделает, — отвечает он просто, сливаясь голосом с также заговорившей Хорёк:

— Ничего не сделает, Куница. Мы кормим племя. Не в её силах посадить всех воителей в ясли. Мы будем слушаться только справедливых приказов! — она резко встает на лапы, и Зайцелов вздрагивает от неожиданного движения рядом с собой. Делает шаг назад, давая пространство, и с некоторой опаской наблюдает за происходящим.

Хорёк подмигивает ему, вновь воспрянувшая телом и духом, и они с Куницей направляются вновь в сторону пещеры ветровой предводительницы; от обоих веет решимостью, способной, похоже, разбить в пух и прах всю уверенность Звездной Сойки в своих недавних решениях. Зайцелов позволяет себе хоть немножко на это надеяться, и смотрит на оставшуюся рядом Зарянку, ободряюще улыбаясь:

— Если они действительно ее уговорят, это будет маленькая победа, — он позволяет себе выпустить из горла насмешливо-хмыкающий звук, — Я, правда, надеюсь, что до скандалящей Хорёк не дойдет — иначе, предчувствую я, "приватный" разговор с Звездной Сойкой услышат все, кто находятся в лагере.

Веселье его, впрочем, недолгое.

Не проходит и пары минут, как Хорёк (в унисон с возвращением охотничьего отряда Форели и Ржанки), взъерошенная и ошалелая, выскакивает из пещеры обратно на солнечный свет. Зайцелов подбирается весь, уже предчувствуя что-то плохое — нутро его в таких случаях очень редко не оказывается право, и следующий крик соплеменницы, взвившейся над главной поляной, лишь подтверждает его не успевшие толком оформиться опасения. Хорёк, вскинув голову, объявляет:

— Звёздная Сойка ушла из лагеря вместе с одиночкой! Сочтём это негласной отменой запрета на охоту в пустошах, — и Зайцелов чувствует, как все у него внутри словно падает вниз, — Свобода племени Ветра!

Какое-то время он не понимает, что происходит: слишком много всего и сразу, слишком быстро рожденная словами Хорёк паника и какофония овладевают всем племенем; Ржанкой — одной из первых, потому что она подлетает к ней птицей, и, вздыбив пестрый загривок, шипит сквозь сжатые зубы:

— Ты что о себе возомнила?!

К соплеменницам, на чужой взгляд близким к тому, чтобы сцепиться в верещащем клубке, Зайцелова толкает не иначе, как неведомая сила — лапы двигаются почти безотчетно, принося его под камень собраний, словно бы он, чуть понадобившись, бросится между обеими кошками. Следующие слова Ржанки он слышит уже в непосредственной близости, и торопится успокоить старшую воительницу голосом как можно более ровным — хоть это и дается ему с усилием, по причине поселившегося в груди землетрясения.

Хорёк, должно быть, не поняла. Хорёк, должно быть, поторопилась — куда денется от них Звездная Сойка?

— Ржанка, прошу, подожди! Позволь Хорёк объясниться.

Не то, чтобы Хорёк многое может сказать — Зайцелов понимает это и сам, понюхав воздух вблизи палатки их предводительницы. Вокруг пахнет специфическим переплетением племенного запаха, присущего Звездной Сойке, и бродяжьего запаха Винса; оба они, вмешавшись друг в друга до неприличия, вились в сторону лаза из лагеря, но это пока ничего не доказывает; тем более, что Звездной Сойке доводилось уже пропадать, и они искали ее недавно всем племенем (по этой причине они и оказались с Кожаном в туннелях — полезли бы они туда от нечего делать). Зайцелов делает быстрый отрезвляющий вдох — он ощущает почти что физически, как их троих прожигают взгляды всполошившихся соплеменников — и поворачивает голову к Молнии, как только Хорёк более внятно объясняет ситуацию.

"Ты хотел покомандывать? Что ж, твое время пришло."

— Давай отследим ее запах, — предлагает-ставит перед фактом, — Я хоть и почти уверен, что переживать нам не о чем, но Хорёк уже подняла панику, — он просит у воительницы прощения лишь одним взглядом, надеясь, что она понимает — он говорит это в нынешней форме лишь ради успокоения Ржанки, все еще готовой, похоже, рвать и метать Хорёк на мелкие клочья, — нужно теперь успокаивать племя. К тому же, к Звездной Сойке есть важное дело, которое не может ждать еще дольше, — "пора бы и ответить за свои действия."

Зайцелов не предполагает пока, что уводящего далеко за границы запаха их предводительницы, и следующего рассвета, к которому она не вернется домой, ему станет достаточно, чтобы понять — переживать им всем есть о чем. И что тунелли, пропади они пропадом, к тому моменту станут меньшей из их проблем.

перемотка

Звездная Сойка не возвращается. Ни на вторые сутки, ни даже на третьи.

Зайцелов запоминает эти дни в постоянной нервной энергии; они рыщут по всем территориям, словно котята в поисках матери, и каждый раз возвращаются в лагерь ни с чем — кроме разочарованных глаз и опущенных в бессилии плеч. Сгоряча брошенное Хорёк заявление там, у порога пещеры, оказывается то ли пророческим, то ли попросту изначально единственно-верным: предводительница оставила их, и теперь племя Ветра осталось само по себе.

Осознание это обрушивается на Зайцелова впервые, когда он ныряет обратно в ведущий к поляне лаз, и, явившись из него, как и прежде, без каких-либо утешительный новостей, наблюдает всю ту же картину сникших, потерянных соплеменников — соплеменников, которых некому стало отправлять в патрули, и которым некого больше призвать к ответу на волнующие вопросы; потому что Звездная Сойка ушла, а Сохатый, на которого они все вознадеялись положиться, когда ситуация стала яснее родниковой воды, снял ответственность со своих плеч, и больше им ни у кого искать помощи, кроме себя. Беспомощность сдавливает зайцеловову грудь до дыхания, заставшего в горле, и он не смеет смотреть в глаза подошедшей Хорёк, когда та, похоже, намеревается узнать об успехах — успехах очередной вылазки, из которой Зайцелов принес только знание о почти выветрившемся следе Винса и их предводительницы, уводящем далеко-далеко. Туда, куда никто не посмел бы проследовать; через чур далеко от их дома.

— Ничего, — качает он головой, стараясь говорить по возможности тише. Не то чтобы все племя не понимает, что происходит на самом деле, но Зайцелов не хочет быть тем, кто озвучит это во всеуслышание — это не то право, которое он себе пожелал, — Она не вернется, Хорёк. Ты была права все это время.

Отредактировано Зайцелов (2022-02-17 16:16:04)

*после перемотки*

Ветролапой до последнего не хотелось верить в случившееся. День за днём она вызывалась добровольцем в патрули, исследуя пустоши и лежащие поблизости нейтральные территории до стёртых подушечек лап, втягивала носом мешанину полузнакомых запахов и наотрез отказывалась признавать то, что кошка, всегда заботившаяся о своём племени, могла просто так взять и уйти. Даже не из-за того, что случилось нечто серьёзное, не из-за того, что соплеменники требовали её ухода. Причиной стала влюблённость, противоречившая воинскому закону, и пусть Ветролапая по понятным причинам относилась к одиночкам куда спокойнее рождённых в лесу котов, этот уход, похожий на бегство от проблем, вызывал у неё такое же недоумение.

Как можно взять и бросить всё, что знаешь с детства, забыть о своих обязанностях и ответственности, оставить за спиной тех, кто на тебя надеется и в тебя верит?

Слушая рассказы о том, как всё устроено в племенах, она и подумать не могла, что однажды столкнётся с таким малодушием. Пусть Звёздная Сойка стала той, кому Ветролапая была всей душой благодарна за данный шанс, с каждым днём эта благодарность сильнее и сильнее граничила с непониманием, постепенно перешедшим в осуждение. Только вот имела ли она право на такие чувства, будучи той, кого не до конца принимали некоторые соплеменники?

Эта двойственная неопределённость запросто могла свести с ума. Приходилось думать о ежедневной работе, о патрулях, об охоте, о тренировках, о чём угодно, лишь бы забить мысли и вымотаться настолько, чтобы на них не хватало сил.

Помогало. Но не всегда.

Во время одной из своих самовольных ночных вылазок, о которых, хотелось верить, никто не знал, Ветролапая остановилась за несколько хвостов у границы племени Ветра. Впереди раскинулся огромный враждебный мир, жестокость которого она испытывала на собственной шкуре, туда вели почти исчезнувшие следы и где-то там была сбежавшая предводительница, которую наверняка ничто не заставит вернуться. Она бы отправилась на более долгие поиски, рискуя стать ещё одной отверженной, если бы была хоть на коготь уверена в том, что это поможет. И ещё несколько дней назад сделала бы пару прыжков, пересекая невидимую линию, отделявшую знакомые земли от неизвестности. А сейчас лишь поёжилась, ощутив, как шерсть ерошит ветер, давший ей второе имя, и повернула назад.

Нельзя найти того, кто не хочет, чтобы его нашли. Всё это было совершенно бессмысленно.

Голос Зайцелова вырвал воительницу из совсем свежих воспоминаний, и, приглядевшись, та поняла, что племя окончательно смирилось. Звёздную Сойку они больше не увидят, значит, пора перестать надеяться и жить с постоянной оглядкой на прошлое. Им как можно скорее нужен новый лидер. Только как понять, кто должен им стать?

Ветролапая впервые пожалела о том, что у неё нет совсем никакой связи с котами, гуляющими в небесах, что нельзя достучаться до них и узнать, что делать дальше. Нетерпеливый характер не позволял просто так сидеть на месте и ждать, пока хоть что-то случится, и в то же время ничего сделать было нельзя. Она заставила себя втянуть когти, которыми в раздумьях вцепилась в мёрзлую твёрдую землю, и проводила взглядом уходящего в сторону камня собраний Молнию.

Вот уж кто наверняка хотел бы занять освободившееся место предводителя.

За эти луны их отношения почти не стали лучше, разве что количество презрения немного снизилось. И всё равно чёрно-белая кошка иногда ощущала его на своей шкуре, из-за чего невольно пушила хвост и отчаянно боролась с желанием вступить в словесную перепалку. Останавливало только то, что мудрый воитель не станет бросаться оскорблениями лишь на основании чужих взглядов, а уж тем более выпускать когти.

Но, если отбросить предвзятое отношение, Молния был бы хорошим предводителем. Наверное. Хотя это всё равно не ей решать. Нужно ждать послания от Звёздного племени, должны же они хоть как-то помочь своим потомкам, оказавшимся в столь сложном положении?

Как же раздражало вынужденное бездействие, хоть вой.

→за Молнией

Отредактировано Ветролапая (2022-02-21 17:20:50)

— Я стрррашно хочу есть! Можно я пойду вперёд? Да? — мяукнула Сухолапка, вырываясь вперёд. А Форель только вздохнула сдержанно и  посмотрела на Ржанку, дескать, ничего не поделаешь, да резко прибавила шагу, чтобы поскорее обсудить с Хорёк и Куницей вопрос о наставничестве. Непонятно было, что делать с Сухолапкой. Воительнице не очень было комфортно, что они вдвоём так и не вернулись к отряду. Это равнодушие её задевало, словно они оба жили в собственном мирке и ничто им было не указ. Форель ощущала усталость оттого, что нужно было слишком многое решать, а Звёздную Сойку беспокоить совершенно не хотелось – у неё и так куча дел по исследованию туннелей.

— Звёздная Сойка ушла из лагеря вместе с одиночкой! Сочтём это негласной отменой запрета на охоту в пустошах. Свобода племени Ветра! — послышался суровый клич. Это была сбежавшая Хорёк, и кошка с рыбьим именем подумала, не сошла ли та часом с ума. Подумаешь, ушла с одиночкой! Форель вместе с Ржанкой рванула к главной поляне.
— Ты что о себе возомнила?! — Ржанка метала молнии от такого непозволительного поведения. Её спутница разделяла эти чувства, но похвастаться сильными эмоциями она не могла в силу своего забитого характера. — Забыла Воинский Закон?
Форель вздохнула. Может быть, Хорёк следовало обратиться к целителю? Краем глаза она увидела Сухолапку, которая общалась на своём родном остром языке с Медянкой. О чём они говорили, кошка не слышала, а потому и не посчитала нужным вступить. Были дела поважнее. Бывшая наставница вислоухой подавила второй вздох.
— Ржанка, прошу, подожди! Позволь Хорёк объясниться, — встрял Зайцелов, чтобы остудить пыл старшей воительницы. Форель и сама хотела бы знать, с чего Хорёк так себя ведёт и почему предводительница не имеет права покинуть лагерь.

Однако же, когда ситуация стала яснее, Форель была одной из первых, кто был готов искать предводительницу.

***

Все дни воительница тратила все свои силы на патрули, которые активно искали следы Звёздной Сойки. В перерывах Форель, конечно же, уделяла время Сухолапке, потому что ситуация с Хорёк и Куницей была неясной, и полосатая не стремилась прояснить этот момент. Словно не хотела, чтобы всё окончательно решалось. Когда её бывшая ученица попросилась на тренировку, тихая наставница мысленно сбросила камень с плеч, позволяя себе продолжать обучение вислоухой. И пусть было очевидно, что Сухолапка не любила искренне свою наставницу, грубила и хамила ей, Форель питала к той добрые мягкие чувства. Впрочем, так было со всеми её учениками. Возможно, из-за того, что серая была домашней кошкой и ещё не познала племенную жизнь, она так себя вела. Форель не знала.

Сегодня глубоко верующая кошка теряла надежду. Ей казалось, что это суровое испытание от предков. До последнего ей хотелось верить, что предводительница ушла не просто так. Но уже не верилось...  Поэтому, наблюдая, как Молния идёт к скале, Форель прикрыла глаза и сделала шаг с тьмой в душе – всё не должно было так быть. Но шло. Поэтому кошка была готова положить жизнь на то, чтобы следовать воле предков и делать всё для благополучия племени.

В этот раз она была готова пытаться действовать.

→ скала(?)