День, такой теплый и приятный, оставлял  сладкое чувство упоения и предвкушения прекрасного вечера. Алый закат уже возвышался над горизонтом, посылая воздушные поцелуи созерцателям в виде последних уходящих лучей, будто окончания солнца обещали вернуться и нежно просили об ожидании. При виде такого хотелось лишь пускать на ветер мечты и воплощать их в реальность. Идти на подвиги, да так скоро, дабы не жала в плечах кольчуга, да не был столь легок меч в тяжелой лапе. Приключения ждут. Вон там, за кустом точно одно из них прячется, искусно, по-мастерски сливаясь с глухой тенью. Вдыхая, так томно, как обычно дышится заключенным принцессам в широких каменных замках, в сердцах которых затаился огнедышащий дракон, Аконит задумывался о своих похождениях на волю. Что он сделал такого, что не стыдно будет рассказать следующему поколению? Рассказывать сказки горазд любой, а вот по-настоящему что-то сделать очень трудно. А сами приключения становятся ими лишь в воспоминаниях, в рассказах, заставляющих понастальгировать с грустью, в момент их совершения они не более чем неприятность. А может ли быть какая-нибудь природная ловушка приятной априори? О нет, в особенности, если герою повести оно доставляет мучения или что-то подобное. Впрочем, зачастую просыпается азарт, затупляющий остальные чувства и выставляя себя в качестве холодного оружия, порой даже идущего против хозяина.
– Ой... а ты думаешь, так можно?
Конечно, нельзя. Аккуратнее, трюк сотворен профессиональными каскадерами. Какие ещё могут быть вопросы? Да и вообще какой нормальный наставник разрешит шляться, где попало под вечер? За то их ждет наказание, это точно, но так как инициатором всего этого дела был именно желттглазый плут, то он бы обязался взять всю вину на себя, тем самым оправдав непричастность подруги. Та и действительно не виновата, он сам предложил, нет, вынудил поступить подобным образом. К тому же, Тростиночка не согласилась бы идти на встречу приключениям без данного ей разрешения. Приходится иногда обманывать, даже если очень этого не хочется. Всё же, таилось внутри Аклнита желание показать весь лес в ночных красках приятельница, таким, каким видит он сам, а не по типичным лекциям наставников.
– Можно всё, – "важны последствия...", уверенно пролепетал Аконит, устремляясь через секретный лаз, открытый собственноручно с Огоньком. Теперь не только они вдвоем знали об этом проходе. Далее их ожидал дальнейший простор Хвойного леса, от которого в нос ударял характерный специфический, но такой родной, запах.
– Ты уже что-то задумал, да? – сияя милой улыбкой, щурилась ученица. Неужто она подозревала его в каком-то грандиозном плане? Напротив. Плана не было, имелась лишь одна цель, достигнуть которой было очень желаемо.
– Ты меня раскусила, – нахально усмехнулся тот, не глядя назад, но зная, что собеседница идет неподалеку. Трехцветная отставала, что не особо удовлетворяло сверстника, он желал идти с ней бок о бок, как с равным ему напарником и другом. Она оборачивалась – это тоже напрягало, ибо своё спокойствие было каким-то чересчур обыденным.
– Положись на свой слух, – посоветовал ученик, наклонив во время бега рысцой голову набок и чуть в сторону, дабы иметь зрительный контакт с черепаховой девушкой. – Зрение в такой тьме может дать слабину, поэтому слушай.
Поравнявшись нарочно с ней в шаге, бастард прижался к её тельцу своим широким боком. Было не холодно, как можно было ошибочно подумать, раз так поступил парень, нет. Было вполне прохладно, но густая шерстка не давала им обоим замерзнуть. Поступок сей был совершен ради другого. Ему не хотелось пугать Тростиночку подобным действием, ведь вся обстановка и до того выглядела крайне подозрительно. Он ведет подругу среди ночи туда, где нет ни души, где царит полное уединение и вряд ли кто их увидит и услышит...
– Закрой глаза и доверься мне, – Аконит говорил размеренно и довольно тихо – навевал нужную ауру. – Прислушайся ко всему, что тебя окружает, – именно этого хотел кот, оттого и старался обеспечить ей ориентир в виде своего бока, – ты не упадешь, я об этом позабочусь.
Ступая как можно медленнее и бесшумнее, он наблюдал за пестрой подружкой, прижимаясь к ней всё ближе бочком. С закрытыми глазами она казалась более хрупкой и беспомощной – слепой. Ученик не давал ей говорить, обрывая слова тихим "тс-с", и слушал сам. Ритмичное цокание крылышек цикад, казалось, оглушало, но в свое время воздействовали получше любого успокоительного. Шуршание веток не прекращалось ни секунды, соседи сверху же тоже живые, им нужно время для поиска своего пропитания, дабы в будущем закруглить природную цепь. Мошки, в основном, маленькие, нежели большие, извивались вокруг парочки, жужжа свою противную, хотя и мелоличную песенку.
– Слышишь?