После пожара Штормик долго боролся за свою жизнь. Не он один, в палатке бывали раненные и кроме него, поэтому Штормик быстро уяснил, что никакой он не особенный, а так как самоуверенности ему было не занимать, он нарочно отодвигался подальше, чтобы Колос и другие целители сначала уделили внимание другим раненым. Но Колос был достаточно умён, чтобы не позволять ему подобных вольностей, заставлял глотать горькую траву, а когда не получалось заставить, то запихивал насильно. Штормик ценил, что о нём заботились, но мечтал поскорее вернуться в Детскую, к матери и Вьюжке. Он не так давно открыл глаза, но уже успел научиться общаться и узнал много нового. Кроме того, Штормик посмотрел на своё отражение в небольшой лужице. Это было самое ужасное, как ему показалось. Его губы оказались опалены и выглядели некрасиво, все в болячках, которые он во сне незаметно для себя расцарапывал когтями, ведь они жутко чесались. От усов практически ничего не осталось, а шерстка от воздействия пламени местами "закудрявилась". То ли дело Вьюжка с его аккуратной мордочкой и крепким тельцем, который уже начал активно изучать Детскую и знакомиться с Грозовыми котятами, пока его братец куковал в целительской, пытаясь избавиться от последствий падения под горящие ветви.
Впрочем, о пожаре Штормик знал только со слов взрослых и по ощущениям, которые испытал, когда был совсем крошечным. Мать рассказывала ему о рыжих языках пламени, таких же рыжих, как его собственная шерсть или ещё рыжее. О дыме и чаде, об угле и обугленных стволах и ветках, падающих вниз, на землю.
Когда Штормик только-только попал в палатку целителей, его почти всегда мучил жар. Ему снились страшные сны, в которых он полз во тьме, ничего не видя перед собой и натыкаясь на что-то нестерпимо жгучее. Наверное, это и были его ощущения от пожара. Жаль, что взрослые не знали, как он мучился, маленький и беспомощный. Но Колос быстро сбил жар, и ему на смену пришла боль. А потом Штормик открыл глаза и впервые увидел мир. Ему пришлось быстро подстраиваться под этот мир. И вот, вскоре этот самовольный комок меха уже старался не мешать целителям лечить других. Наслушавшись историй о воинах, о их деяниях, о том, что его соплеменники несмотря на раны встают и идут помогать своим в лагере, Штормик решил, что помочь им важнее, чем залечить ожоги какому-то бесполезному котёнку. Вместе с тем Штормик захотел научиться быть полезным. Он быстро понял, что Колос часто берёт паутину для замотки ран и тихонько передвинул свою подстилку поближе к моткам паутины. Как только кто-то заходил в палатку, Штормик срывался с места и на слабых лапках полз к паутине. Сжав моток, он порывался отдать его Колосу, даже если посетитель палатки просто зашел поздороваться. Целители объяснили Штормику, что своими действиями он больше мешает, чем помогает. Тогда Штормик забился в уголок палатки и больше оттуда не выходил, стараясь не жаловаться на собственную боль.
Но этой ночью ему было особенно больно. Больше всего болела морда, она просто горела, как от воспаления. Колос сказал, что раз болит, значит заживает, но Штормик плохо понял его. Он тихо мучился когда все уже заснули, стараясь не пищать, ведь храбрые воины не пищат.
Но уснуть так и не удалось. В палатке раздавалось мерное посапывание котов. Штормик приподнялся на подстилке и сполз с неё. Его ноги постепенно становились крепче, он уже мог преодолевать некоторые расстояния не уставая. Ещё немного, и он будет резвиться, как все подросшие котята. Вот тогда они с Вьюжкой зададут жару Грозовым сверстникам.
Штормик мечтательно улыбнулся и вздрогнул от боли. "Колос так мирно дремлет. Думаю, ничего страшного, если я ненадолго выйду подышать воздухом. Целители и без того, наверное, устают со мной возиться".
Штормик осторожно выполз из палатки. Он был ещё совсем котёнком - маленьким, лёгким, поэтому его шажки, совсем тихие, вряд ли кого разбудили.
Огромная поляна открылась его глазам, и рыжий котёнок замер, пораженный великолепием травы, неба, палаток и тёмных крон вдали. Пройдясь взглядом по поляне, он неожиданно заметил большую кошачью фигуру недалеко.
Фигура не двигалась. Штормик удивленно покосился на неизвестного кота, интерес в нём чаще всего пересиливал какие-либо страхи. Вот и в этот раз котёнок уверенно пополз навстречу загадочному зверю. Он подошел совсем близко и понял, что должен что-то сказать.
- Извини, ты тоже обжёгся и поэтому не спишь? - осторожно спросил Штормик. Взрослых в его мире нетрудно прогневить непослушанием, а выходить за пределы палатки Штормику никто не разрешал. Поэтому он на всякий случай опасался, несмотря на то, что большой кот отчего-то не внушал ему страха или трепета. Штормик подумал, что раз этот кот сходу не накинулся на него, наверняка он хороший.
Лапки котёнка уже порядком устали, поэтому он прилёг на траву и упёрся носом и ртом в холодную землю, подняв при этом глаза на взрослого.
- Уф, прям получше стало, - тихо сказал он, чувствуя, как холод от земли приглушает боль.
- Если что, я - Штормик. Ожоги эти болят, и я решил выйти немного проветриться.
Почему-то Штормику не было стыдно говорить взрослому, что у него что-то болит, в то время как перед целителями он нарочно бодрился, говоря, что ничего не болит, пока не начинало болеть очень сильно. А может быть, это просто магия волшебной прохладной ночи? Вокруг было так красиво, что Штормик просто терялся в этой красоте и уже не мог вести себя так, как привык обычно. Он казался более раскованным.

Обнаружив, что его рассматривают, Штормик подполз ещё ближе. Ему нечего скрывать от взрослого. Спалённые усы, обожженная морда - кого этим удивишь? Но теперь, когда взрослый увидел его поближе, рыжему котёнку хотелось увидеть поближе взрослого. Ночь сезона Зеленых Листьев не так уж темна, поэтому Штормик разглядел силуэт и участки белой шерсти в окрасе кота. Но самое интересное - зеленые глаза-огоньки. Ему показалось, что эти глаза даже ярче, чем у его матери, Кремки.
Взрослый обходился с ним по-свойски, не торопился и не прогонял. В целительской палатке Штормик редко заслуживал такое внимание. А ещё взрослый, последовав его примеру, положил свои обожженные лапы на землю, в траву. Штормик сразу понял, что они обожжены, увидев еле заметную болезненную дрожь, когда один обожженный палец на лапе касается другого. Кроме того, сам вид лап казался очень знакомым. Больных с ожогами Штормик видел почти каждый день. Чаще всего оказывались обожжены лапы, уши, носы - всё, чего легко касался огонь. Не так давно из палатки ушел кот, поскользнувшийся во время пожара и рухнувший на горящую ветвь животом. Штормик не чувствовал никакого страха перед ранами или кровью, атмосфера целительской палатки стала для него роднее и привычнее, чем атмосфера уютной Детской с мягкими подстилками для котят и сказками королев.
Если бы Штормик ничего не знал об ожогах, он захотел бы погладить эти лапы, видя грустные глаза большого кота. Но он не понаслышке знал, каким болезненным бывает прикосновение к ожогу, даже заживающему. Поэтому он решил, что лучше развеселит кота своим хорошим настроением, даже если на самом деле Штормику будет довольно грустно.
- У тебя забавное имя, Дикозвёзд, - сказал он и широко улыбнулся, прищуривая глаза. - Я рад, что ты здесь, со мной. Одному мне было бы одиноко. 
"Вообще-то, мне почти всегда одиноко, когда рядом нет Вьюжки и мамы. Воины иногда подбадривают меня, но у них слишком много дел, чтобы посидеть с таким малявкой как я. И я это прекрасно понимаю и не стану капризничать. Даже если очень хочется".
Он услышал кашель Дикозвёзда и приподнял губу в неловкой улыбке. Почувствовав волнение взрослого, Штормик поспешил сказать:
- Ничего страшного. Все уже привыкли к этим звукам, они не проснутся. Даже эти... Грозовые.
Среди мешанины бесед взрослых котов он с трудом вычленял что-то понятное для себя. Мало зная о племенах и в частности своём собственном, он мог сказать только о том, что принадлежит к племени Ветра и что его семья сейчас живёт в Грозовом племени. Но он всё равно путался, особенно общаясь со взрослыми. Штормик волновался и еле вспомнил, что племя, с которым сосуществует его семья, зовется именно Грозовым.
- Я думаю, мы хорошо поживаем, но не уверен точно. Колос отлично лечит,  поэтому никто из взрослых надолго не задерживается в палатке. Это я один такой, слабак, - он тяжело вздохнул. - Но зато моя мама, её зовут Кремка, часто приходит меня навестить. А недавно начал приходить ещё и Вьюжка. Вместе с мамой. Вьюжка - это мой брат, он очень классный и умный. Он рассказывал мне о многом и удивлялся, что я ничего не знаю о племенах. Мой папа, Ветрогон, очень серьёзный и важный. Но со мной он добрый. И он тоже порой заходит проведать меня, так что я совсем не одинок.
Были ли его слова искренни? Скорее всего, да. Он правда не считал себя одиноким, несмотря на то, что испытывал именно чувство одиночества.
- Сначала мама всегда была рядом, но потом она ушла, потому что в палатке не очень много места. Но я надеюсь, что скоро меня вернут к маме, я очень скучаю, несмотря на то, что она часто приходит. Если бы только взрослые меня послушали, они бы поняли, что я уже не так плохо себя чувствую, как раньше. А Вьюжка рассказывал мне про Детскую, как он видел там других котят, как приходила бабушка и рассказывала сказки. Но я горжусь, что я рядом с воинами.
Он улыбнулся довольно жалко, но не теряя достоинства. - Я почти как воин, только помельче и послабее. Но я обязательно вырасту. Может, я и не такой красивый как Вьюжка, но зато я слышал всякие ругательские слова, вроде "блохоголовый!" или "мышиный помёт!" и я всем в Детской покажу, когда приду туда.
Штормик хитро засмеялся. Все его слова, однако, не превышали той негромкой интонации, которую он избрал изначально. Этот котёнок считался довольно голосистым, но взрослые быстро научили его, что нельзя громко разговаривать или мяукать по ночам, поэтому Штормик стал тих.
- Но вообще-то, я думаю, что всё хорошо, - подытожил он. - Мне жалко тех, кто приходит в палатку, но их не останавливают ожоги. Они всё равно уходят. Это значит, что они не сдались, правда, Дикозвёзд? Я тоже не хочу сдаваться. Поэтому я не вешаю нос и стараюсь всем улыбаться. Это всё, что я пока могу.
Он вспомнил свои неловкие попытки помочь Колосу и ему стало стыдно за себя. Не стоило рассказывать такому важному взрослому, как Дикозвёзд, об этих нелепых вещах. Но в его жизни не было и ничего особо интересного, что могло бы понравиться взрослому. Это огорчало Штормика, ведь ему понравился этот взрослый.
- Подожди, - неожиданно он осознал одну важную вещь. - Если ты пришел проведать нас, значит ты из племени Ветра, да?
Собственная наивная догадка озарила его рыжую мордочку новой улыбкой.

Завороженно глядя на Дикозвёзда, Штормик всё больше удивлялся. Вообще-то, воины всегда были добры к нему, к котёнку, особенно воины Ветра, но как правило, они оказывались слишком занятыми, чтобы выслушать его. Но в глазах Дикозвёзда был интерес, без снисходительности, которую Штормик привык замечать во взглядах окружающих. Они любили его, но ставили довольно чёткую границу, они - взрослые, он - котёнок, должен слушаться по первому слову. Послушание - это хорошо, конечно, и Штормик уже понимал, что взрослые хотят его защитить (хотя сам считал, что такой храбрый воитель, как он, сможет защитить их всех разом!), но отношение Дикозвёзда было другим. Он как будто заранее знал, что Штормик не будет делать ничего плохого, поэтому и не говорил ему строгих слов, не предупреждал ни о чём. Дикозвёзд был скорее ближе к котятам, чем ко взрослым, по крайней мере, своим лёгким отношением к действиям Штормика. Наверное, такое отношение здорово подкупает душу малышни, и Дикозвёзд и без него, без Штормика знает кучу котят, которым говорит такие вещи.
Он чуть усмехнулся, но по-доброму. В конце концов, каким бы ни был Дикозвёзд, сейчас он уделил драгоценное внимание именно ему. Он - настоящий воитель. Как Штормик это определил? От него пахло копотью, он был высоким и сильным, и, несмотря на обожженные лапы, Дикозвёзд ходил, а не отлёживался в палатке, а сюда наверняка дошел прямиком от самого "дома", который Штормику представлялся какой-то невероятно далёкой землёй, путешествие к которой может занять едва ли не полжизни для такого мелкого котёнка, как он.
Но у Дикозвёзда были длинные и крепкие лапы, наверняка он одним махом перелетел бы пол лагеря, а уж лес для него точно не стал бы преградой.
И при этом, являясь таким сильным котом, Дикозвёзд говорил Штормику, что тот станет отличным воином. Видя его, мелкого котёнка, он не отмечал его слабость или ожоги, а сравнивал... с собой? Для рыжего это было очень странно, но невероятно приятно. В тот же момент он решил, что тоже будет смотреть дальше внешности. Потому что Штормик верил словам Дикозвёзда. Если этот кот сказал, что он станет отличным воителем, то так и суждено! И всеми силами рыжий котёнок будет стремиться к тому, чтобы слова большого кота стали явью.
Он верно смотрел на Дикозвёзда, запоминая его слова, особенно про "ос в голове". Штормик никогда не видел настоящих ос, но само слово ему понравилось, особенно в сочетании с "головой".
Хитро прищурившись, он уже представлял, у кого из его знакомых завтрашним утром в голове появятся осы. И в каком количестве.
Однако довольно скоро Штормик посерьёзнел, радость утихла.
- Может быть я и большой молодец, но с ними мне не сравниться, - заявил он. - Я всего лишь обжог мордочку, а сижу днями в палатке. Я очень уважаю их, они сильные.
На самом деле, Штормик давным давно мог бы догадаться, что Дикозвёзд принадлежит к племени Ветра. Ожоги, запах копоти. Но почему-то в их беседе он воспринял Дикозвёзда едва ли не как какое-то волшебное существо или воителя из сказок, и только после его слов предположил, что взрослый относится именно к Ветру.
- Наш дом? - переспросил он. Его взгляд стал немного стеклянным. Дом казался ему чем-то великим, раз все эти воины жертвуют ради него здоровьем и жизнями. Он постарался включить фантазию. Наверняка этот дом - то самое место, в котором по-настоящему приятно жить.
- Я думаю, что в нашем доме нет Грозовых, - будь у Штормика усы, на этом моменте он смешно бы ими пошевелил. - Наверное там очень просторно и есть где разгуляться. И котят там не заставляют сидеть в палатках дни напролёт. Там очень много чёрной пыли, (под чёрной пылью он имел в виду, конечно же, гарь, копоть и пепел пожара), - В нашем доме хорошо, прохладно и не душно, а трава там очень мягкая. Наверное, там много всего красивого и края оврага не загораживают облака. Я хочу, чтобы это оказалось правдой, ведь я обещал Вьюжке, что дома всё станет хорошо и ничего не будет болеть.
Штормик поднял взгляд к небу и какое-то время молчал, задумавшись. Жизнь сделала его задумчивым котёнком, как и его брата, Вьюжку. Будь они сейчас вместе, оба были бы беспечными игривыми сорванцами. Судьба разлучила их, пусть ненадолго, одарив одного ожогами, а второго просто оторвав от брата, который был ему нужен.
- Слушай, Дикозвёзд, - неожиданно сказал он. - А у тебя есть семья и друзья? Если хочешь, я мог бы с тобой дружить.
Штормик широко улыбнулся и протянул Дикозвёзду лапу.