Птицелап в нетерпении бил длинным хвостом-палкой по земле в ожидании Солнцесвета. Его наставник сегодня не мог придти по веским причинам – сероглазый считал, что тот валялся в палатке целителя с ринитом и пытался изобразить умирающего вместо того, чтобы занимать делом – поэтому ему вызвался помочь этот золотистый воитель, чтобы юный ученик не сидел без дела. Хотя именно этим он сейчас и занимался. Рыжий ненавидел ждать. Он был юным и полным энергии, сдерживающим свою бушующую кровь и любопытно на протяжении лун трех уж точно. Мать запрещала далеко от неё отходить, чтобы котята всегда были в поле её зрения (Древолап, конечно же, не слушался и убегал куда глаза глядят и куда он сможет протиснуться), запрещала прыгать по лужам, потому что они могли испачкаться и испачкать других, запрещала перечить старшим, ведь они – бойцы и охотники уважаемые и достойны приличного общения и вида, запрещала не выполнять то, что им приказали более вышепоставленные и старшие соплеменники – обычно она называла это «послушанием» - запрещала врать и лукавить, ведь честность – главное качество великого воина. В общем, шаг вправо, шаг влево считается побегом, прыжок – попытка улететь. Брат никогда не следовал этим правилам, нарушив за свою бытность котенком их все. В отличие от Птицелапа, тщательно им следовавшего, только чтобы не расстраивать мать и не давать ей повода для наказания.
Но сейчас... он не знал, предупредил ли наставник Солнцесвета о шутливо-ядовитым характере оруженосца, который поступил к нему в обучение. Он никогда особо не следил за словами после выхода из детской. Сейчас он вырвался из-под материнской опеки, стараясь с этой кошкой даже не пересекаться, чтобы не выслушивать очередные нотации из серии «ну так же нельзя, во что ты, солнышко, превратился». Птицелап слушал такое со скучающим выражением морды, особо не скрывая свое нежелание с ней общаться. Конечно, это могли быть пережитки переходного возраста и того, что ему в голову вдруг ударила свобода, но пока с матерью у него были очень конфликтные отношения. Он был её разочарованием, она была его кошмаром.

Как бы то ни было, сейчас он нетерпеливо скакал на месте, выискивая золотистую шерсть будущего временного наставника, пока настоящий активно симулировал у целителя. И вот он увидел солнечное облако, медленно ползущее в его сторону, и на секунду подивился тем, как точно ему подобрали имя. На солнце он действительно сиял как маленькая копия небесного светила. Рыжий выждал ещё пару мгновении, пока он подойдет и, как только воитель раскрыл пасть, чтобы поприветствовать своего временного оруженосца (или что он там хотел сделать), Птицелап тут же перебил его:

- Ну наконец-то, свершилось чудо: явление Солнцесвета народу, - он хитро сощурил темные зелено-голубые глаза, в которых, несмотря на резкие слова, плясали смешинки, - я уж думал спекусь прежде, чем ты доползешь до меня, - он весело оскалился, отодвигаясь от прохода и так же шутливо кланяясь, пропуская старшего кота вперед и давая время на объяснение программы сегодняшнего дня.

Воитель ухмыльнулся, в глазах мелькнула искорка понимания – видимо симулянт-наставничек, лежащий сейчас у целительны, соизволил рассказать ему о тяжелом характере будущего «оруженосца на день». Он мог отказаться, но, видимо, решил либо помочь другу и соплеменнику, либо подумал, что сможет справиться какими-то другими методами, которых ещё не испробовал он. В принципе, это очень даже вероятно. Молодая, ещё не остывшая кровь двадцатилунной особи, помнящей ещё дни своего собственно обучения, понимает Птицелапа гораздо больше, чем уже остывший, успокоившийся кот со стажем. Конечно, бывали и те, кто сохранял огонек в душе до самой старости и смерти, поддерживая себя в форме и выполняя свои обязанности, пока их лапы носят, но этот был не из таких старичков-активистов. Его огонек потух, а тело одряхлело. Не об этом мечтал сероглазый, когда с таким счастьем вырвался из-под материнского крыла, расправляя собственные перья и впервые пробуя воздух на плотность.

- Совершенно верно, - он удовлетворенно кивнул головой, радуясь, что они смогли с первых шагов выяснить свои позиции и принять их. Будь Солнцесвет его наставником, было бы гораздо, гораздо легче. Нынешний же учитель никак не мог сладить со строптивым учеником. Он считал Птицелапа исчадием ада, а Птицелап, в свою очередь, считал исчадием его. И пока они проклинали друг друга, время сыпалось сквозь пальцы как песок. Кто из них был больше прав – неизвестно, но если наставник переносил все выходки оруженосца молча, лишь иногда срываясь на недоуменные полувскрики, поражаясь поведению своего ученика, то сам рыжик с удовольствием высказывался нелестно о нем направо и налево, не задумываясь о последствия или о том, что эти фразочки могут до него дойти. Да даже если и дойдут – что дальше? Воителем он был хорошим, но держать в крепкой узде своевольного юношу не умел. Ему нужен был кто-нибудь вроде Древолапа (точнее вроде того, кем он стал) – послушный, исполнительный оруженосец, не перечащий никому и кропотливо выполняющий свою работу.

- Эй, не кидай камни в мою подстилку, - он беззлобно оскалился, весело помахивая хвостом и стараясь не отставать от золотистого кота. – Он говорил что-то о боевых приемах, - на самом деле он этого не говорил, - что-то там о том, что мою энергию надобно пустить в нужное русло и бла-бла-бла. Я не особо слушал его, - Птицелап беспечно пожал плечами, восхитительно изображая незаинтересованность. На самом деле прошлый урок он прогулял, решив самостоятельно поучиться охоте вместе с Пожар (получилось, кстати, не так ужасно, как должно было получиться), а на позапрошлом они учились охотиться на кроликов. Он умел это делать с самого выхода из детской – он попросил об этом старшего оруженосца и потратил на отточку навыков около луны, выходя на пустоши почти каждый день, оставаясь там с рассвета и до заката. А скуку скрашивал брат, Смех, Пожар или ещё кто-нибудь из друзей, поэтому сейчас он довольно неплохо умел гонять крольчатину. Для семилунного котенка, конечно же. Но сероглазого это не смущало, ведь каждый юный падаван мечтает наконец-то начать боевую подготовку, ведь, по их мнению, именно уровень этого категории определяет твой статус в племени. Не зря ведь подмастерья ловят восхищенные взгляды более младших товарищей, когда говорят, что вернулись с отработки приемов. Да и по мнению рыжего это куда интереснее, чем высиживать очередную мышь в кустах. Но его собственный наставник не особо с этим спешил – его оруженосец считал этот выбор проявлением непрофессионализма, поэтому постараться виртуозно сыграть для Солнцесвета ложь - самая удачная и блестящая на данный момент идея. Не слишком благовоспитанно, но Птицелап имел превосходные актерские качества и врожденный талант к имитации.

Птицелап едва не врезался в Солнцесвета, когда тот так резко развернулся, вперив в него свой ярко-желтый взор правосудия и справедливости. В глазах немой укор, а голос был тихим и уверенным, словно пытающимся проникнуть в самую суть возникшей проблемы юного, горячего оруженосца и старого, давно уставшего от жизни наставника, испепелить тараканов в головах у обоих «противников» и выйти из боя с сияющим орденом «за отвагу» на груди. Не уверен, что уже не было поздно, но эта попытка определенно ему на небесах зачтется. А вот ученик пару секунд даже не понимал, что вокруг происходит и о чем это лопочет этот кот, и что от него вообще хотят. Но, когда эти роковые «пару секунд» прошли, он лишь страдальчески закатил глаза и возмущенно ответил:

- Да ты вообще когда последний раз его видел-то? Из него же песок скоро начнет сыпаться, - рыжий фыркнул, - если уже, конечно, не начал, а то последнее время он что-то часто стал наведываться к Колосу, - и послушно поплелся следом за Солнцем, от скуки иногда пытаясь поймать его зубами за качающийся из стороны в сторону хвост. Этот воитель ему определенно понравился, куда как лучше было бы, если именно его Шелест Звезд дал в пастухи. Любой другой на его месте начал бы возмущаться, активно жестикулируя, мол, «как так, почему это юноша так относится к своему учителю, который, к тому же, раз в десять старше его», а этот кот отнесся ко всему более-менее спокойно. Неодобрительно, конечно же (впрочем, другого сероглазый и не ожидал), но не закатывал ни истерик, ни концертов, которые так любил создавать его настоящий наставник.

Когда они добрались до места назначения, которым на сегодняшний день было достаточно ровное место для тренировок, золотистый предложил начать и совершенно неожиданно взмахнул хвостом. Так что зубки Птицелапа лишь звонко щелкнули в воздухе, а сам он в заключительном отчаянном рывке вытянул вперед шею, пытаясь в последний момент поймать ускользающий длинный хвост. Но голос Солнцесвета заставил его усесться на землю и принять более-менее серьезный вид – этого кота ему пока удалось обмануть, заставив манипуляцией и отвлечением начать боевую подготовку, хотя чертов учитель сказал, что она начнется не раньше восьми-девяти лун.

После демонстрации приема оруженосец послушно встал боком к временному наставнику, чтобы он мог сказать, что Птицелап сделал неправильно, и замер на мгновение, повторяя в голове увиденный прием. Затем присел на передние лапы и, стараясь делать в точности, как и показывал Солнц, совершил «выброс» задних лап. Правда в своем усердии он переборщил: слишком сильно ударил воздух и, не встретив ничего вроде преграды из кошачьей шерсти, его лапки полетели дальше, утягивая за собой и кота. Он с удивленным возгласом рухнул на землю, вытянув передние лапы и ударившись подбородком о почву прямо меж них. Его эпическо-комическое падение всколыхнуло облако пыли и, пока она опускалось на его шерсть, он продолжал лежать, а когда воздух окончательно очистился, протянул, старясь не смеяться:

- Шика-а-арно, - веселое фырканье и взгляд вверх, на недонаставника, - ещё раз, Солнышко? – уменьшительно-ласкательное слово вылетело автоматически, заставив его поморщиться, - извини, «Солнышко» вырвалось рефлекторно, - он спокойно поднялся, потянулся до хруста позвоночника и подвигал челюстью туда-сюда, так как она болела неимоверно. – Удивительно, что я не сломал себе зубы, - он уставился на старшего, ожидая его приказаний и сверкая смешинками и голубо-зеленых глазах.

Птицелап удивленно крутил головой, следя за действиями Солнцессвета и пытаясь понять, что он там такое творит. Почему ему пришло в голову обходить своего недоученика, будто тот был рождественской елью – котик так и не понял. Но совсем недолго он оставался в изумленном неведении, а потом золотистый вдруг заговорил, и все стало на свои места. Оруженосец лишь насмешливо фыркнул на его слова, понимая истинную причину беспокойства зеленоглазого и считая, что воитель заботится только о своем благополучии.

«Ну конечно же, проверяет в каком я состоянии. Если он вернет с тренировки ученика всего переломанного, то по головке его не погладят. Особенно если учитывать то, что этот дряхлеющий старик, мой нерадивый наставник, запретил мне заниматься боевой подготовкой».

После странного хоровода заменяющий принялся отчитывать своего подопечного. Рыжий совершенно спокойно выслушал критику в свою сторону, задумчиво следя за небольшим облачком прямо над золотистой головой и не особо внимая. Претензии были вполне заслужены. Лишь глупец мог надеяться выполнить что-то идеально в свой первый тренировочный день. Впрочем, в закоулках самомнения сероглазый может и надеялся совершить что-нибудь по-настоящему выдающееся. Но особо на это не ставил, зная, как мечты могут пошатнуть жестокую реальность. Поэтому Птицелап старался оставаться реалистом. И, услышав новой способ тренировки, недоверчиво уставился на говорившего.

«А я себе лапы об камень-то не переломаю?»

Он подозрительно взглянул на воителя, пока решив не возникать и посмотреть, что тот будет делать дальше. Если в действительности прикажет бить до посинения ужасно твердый и совершенно бездушный камень, то Птицелап, безусловно, вставит свое «фи». К всеобщему счастью, старший предпочел дерево булыжнику. Оруженосец на удивление послушно поплелся за ним, лишь изредка нетерпеливо помахивая хвостом. По его мнению, объяснение уже слегка затянулось, хотелось вновь повторить тот прием. Рыжий уже из последних сил дослушал все наставления, а на последнем, не удержавшись, фыркнул:

- Мог бы сказать и пораньше, откуда мне было знать про передние лапы? – он медленно повернулся спиной к дереву и вдруг замер буквально на секунду.

«А что, если причина в том, что задние лапы у меня длиннее передних? В детстве многие насмехались над этим, говоря, что не стать мне нормальным бойцом, неужто отчасти они были правы?»

Он быстро покосился на недонаставника и сделал полушаг вперед от того места, где указал ему встать старший. Он боялся, что опять ударит сильнее и вместо того, чтобы улететь назад, переломает себе все конечности к чертям. Какими бы странными они не были, он любил эти лапы, ведь других-то на замену вряд ли где найдется. А затем он вновь чуть припал на передние, в точности стараясь повторить уже показанный прием. Ступни ударили по дереву, в некоторых местах отлетала кора, а потом спокойно вернулись на место. Конечно, это было не так изящно, как показывал Солнцесвет (Птицелап в самом конце едва не завалился на бок, но успел переставить передние лапы поудобнее), но, безусловно, было гораздо лучше, чем в прошлый раз. И ученик ожидал заслуженной, по его мнению, похвалы.