Он проснулся несколько минут назад и сейчас, радостно жмурясь, наслаждался блаженным бездельем. Он не был лентяем, но, судя по промозглой струйке ветра, залетавшей иногда в палатку и неприятно холодящей спину, на поляне не так уж и тепло. Поэтому привлекательность палатки оруженосцев, нагретой дыханием учеников, возрастала в разы. И он как мог оттягивал момент выхода из приветливой обители в морозный новый день, обещающий отморозить ему лапы. Конечно Терновница потом будет недовольно тем, что её оруженосец даже не постарался вытащить свой рыжий хвост из подстилки, но в данный момент его это не очень волновало. Он потянулся, чувствуя, как затекшие мышцы начинает приятно покалывать, перевернулся на спину и со вздохом открыл один глаз. Он попал суда вместе со своим братом и сестрой совсем недавно, но уже успел зарекомендовать себя как кота, полностью соответствующего своему имени. Живой и яркий, словно пламя, он был скорее вспышкой тепла, а не продолжительным костром. Он делал что-то, а затем, не дожидаясь реакции или последствий, делал ноги. Кого-то его гиперактивность забавляла, кому-то надоедала, кто-то был решительно против него, но сам Огонек считал, что он очень даже неплох. И что зря они так думаю, они ведь просто не знают его.

Шевеление в центре заставило его перекатиться на живот и заинтересованно поднять лобастую голову. Когтишка – он стал старшим в обители после посвящения Каштанки – проснулся, быстро размялся и, не оглядываясь ни на кого, моментально выскочил на утренний холод. Он не любил желтоглазого полукровку, и «полукровка» об этом прекрасно знал, но это не останавливало его. Попытки подружиться самым мрачным обитателем были бесчисленными. И вот и сейчас, малыш вскочил с подстилки, сон как лапой сняло и он, также не оборачиваясь на других, выскользнул вслед за старшим. Найти его после было не трудно, следовать за ним – ещё проще. Ведь сын Орлицы особо не скрывался, не упуская из виду бурый кончик хвоста. Какое-то время ему даже удавалось оставаться незамеченным, он шел след в след за Когтишкой, ставя лапы туда же, куда ставил и он. Видимо поэтому он не провалился в первый попавшийся сугроб. И видимо поэтому его и не сразу услышали, но ничего не длится вечно, преследуемый встал на месте, принюхиваясь и дернув ухом, что, в общем-то, означало, что он что-то услышал . И, не желая показаться шпионом, Огонек распахнул пасть и громко позвал его, не утруждая себя приближением. А зачем? Можно же просто крикнуть.

- Когтишка! Эй, Когтишка, можно я пойду с тобой? – он сделал последний огромный прыжок, приземляясь рядом с полосатым и окатывая его волной белого снега. - Отлично, спасибо! – несмотря на то, что он уже подошел к нему вплотную, последнюю фразу он тоже выкрикнул, не удержав запала, а затем смущенно повел ушами, извиняясь за излишнюю громкость этим движением. – И куда мы идем? – бастард склонил голову набок, с легкостью назвав их небольшой дуэт «мы», словно второй участник уже дал свое согласие на эту небольшую авантюру. Но, как и обычно, согласие остальных членов племени маленького затейника обычно не особо интересовало, поэтому порой он очень удивлялся, замечая, что брат вдруг остался стоять на месте, недовольно хмуря брови. И, наученный этим вот горьким опытом, он придумал, что можно в таких случаях отвечать. И в конце, как и всегда, Аконит задавал вопрос вроде «обещаешь, что...» или просто «обещай». И Огонек, не задумываясь, давал обещание, но вот только не всегда исполнял его.

Знал ли он, что Когтишка отошлет его обратно? Конечно. Хотя если даже и не знал, то, по крайней мере, догадывался. Ему было прекрасно известно, что бурый оруженосец ненавидел его семейство из-за происхождения. Он видел, как он смеялся над Вьюнок. И после такого его желание подружиться со старшим оруженосцем должно было поубавится, он должен был ответить на его открытую неприязнь злостью, раздражением. Но этого, тем не менее, не случилось. Наоборот, в нем укрепилась мысль, что он должен изменить мнение Когтишки о себе, брате и сестре. Его эгоцентричность просто заходилась в панике от осознания того, что его любили далеко не все. И он отчаянно старался исправить эту плачевную ситуацию. Сначала ненавязчиво, но встречал лишь стену изо льда и холода. А потом ему надоело, он стал в открытую приставать к нему, так же как и бурый открыто презирал его. А огонек продолжал, упорно продолжал доставать его, напрашиваясь с ним в обходы, вклиниваясь в разговоры. Из него всегда энергия ключом била, он не знал куда себя деть, а теперь у него появилась маломальская цель и он тратил все силы на её выполнение, он буквально получал от этого кайф, не обращая внимание на раздраженное шипение оруженосца, желтоглазый был совершенно уверен в своей победе, что когда-нибудь от добьется от него своей доли тепла. И теперь, выслушивая всю его небольшую речь, он старался уловить нотки изменения, но не услышал ничего нового. Его опять отсылали. Но полукровка лишь беззаботно дернул ушами и, не отводя веселого взора от говорившего, он совершенно спокойно пропел, растягивая гласные, словно произнося прописную истину.

- Потому что ты зануда, Когтишка, - он пожал плечами, выглядя при этом так, будто об этом знало все племя кроме самого оруженосца, - прилип к нашему происхождению как... – он задумчиво поднял голову к небесам, ища подходящее определение, - как пиявка. Присосался как пиявка, - легкая улыбка, хотя ничего остроумного он и не выдал вроде, - мы-то ту причем? Если хочешь кого-нибудь ненавидеть – ненавидь Орлицу, пожалуйста. Сколько угодно. Возможно, я даже присоединюсь к тебе, особой любви я к ней не испытываю. – Он беспечно взмахнул хвостом, склоняя голову набок и не отрывая взгляда от глаз старшего кота. Он не мог сейчас предугадать его реакцию, но отчаянно старался. – К тому же, ты сказал, что я могу идти туда, куда душа желает? Отлично. Моя душа желает идти с тобой. А если хочешь вернуть меня в лагерь, так тебе придется меня проводить. Ведь как такое возможно, чтобы я шлялся по лесу без сопровождения, -  в глазах заплясали чертенята, - а так я с тобой.

Он подорвался с места, не сумев сдержать в нутрии бушевавшую энергию. Отпрыгнул чуть назад, прогибаясь в плечах и задирая к верху хвост, принимая этакую карикатурную охотничью стойку. Ему натерпелось уже начать действовать, несмотря на решение Когтишки. Хотя, даже если он и откажется, желтоглазый все равно пойдет за ним. Не потащит же он его за шкирку в лагерь? По крайней мере, огонек на это надеялся. Сейчас же он просто смотрел на него снизу вверх, ожидая ответа и нетерпеливо помахивая пушистым хвостом.

Наверное, он должен был хоть как-то отреагировать на то, что его мать назвали отступницей. Хотя бы возмутиться. Хотя бы деланно. Но когда попытался, то обнаружил, что не находит в себе сил даже для такой примитивной лжи. Просто потому что не видел в этом смысла, Когтишка явно не приветствовал смешение кровей и любое посягательство на кота из чужого племени. Поэтому сейчас стоило согласиться со всеми его словами. Особенно учитывая то, что для этого не придется врать. Огонек не видел ничего ужасного в обмане, но сделать ложь похожей на правду – искусство, коим он пока не овладел. Да и со своими характеристиками он был полностью согласен. Он уже был немного крупнее своего брата и уж точно крупнее сестры, но этого было недостаточно для плавания. Он мечтал когда-нибудь научиться. Но для этого ему сначала придется вырасти, выучиться, набрать мышечной массы. А, учитывая наставницу, которая ему попалась, это будет нетрудно. Настурция была крупной, сильной и не из мягкосердечных. Огонек был чуть ли не в полном восторге от нового учителя. То, на что он рассчитывал. Ему нужна подготовка. Он должен, обязан стать лучшим.

- Рыжий чертенок, - он перехватил взгляд Когтишки, уловив новые нотки в его голове. Кажется, он смог немного продвинуться вперед, оторвавшись с мертвой точки. Впрочем, он и не сомневался, что когда-нибудь добьется изменений в положительную сторону. Был просто уверен в своей маленькой победе, ведь никто не может упрямиться вечно, а Огонек считал себя самим очарованием. Это придавало сил и уверенности в собственной неотразимости. Не самое лучшее качество для воина, но, будем надеяться, что жесткая наставница выбьет из него эту дурь. Пока же он лишь усмехнулся, словно эти интонации были сами собой разумеющиеся. Словно он с самого начала знал, что завоевать доверие бурого оруженосца он, безусловно, сможет. А пока полосатый лишь устало выдохнул, с преувеличенным недовольством разглядывая полукровку. На этот раз в его словах не было теплоты, которая умудрилась просочиться прошлой фразе, но желтоглазому было достаточно и прошлого раза. Будешь требовать слишком многого – не получишь ничего.

- Это глупый вопрос, - бастард улыбнулся последней фразе старшего, - конечно же, нет. Ни в коем случае. – Он развернулся, подергивая ушами в нетерпении, чуть пропуская его вперед, а затем, догоняя и стараясь подстроиться под его ритм, под большее широкие шаги высоких лап, с дружелюбным ехидством заметил:

- И кто скал «друг»? Я не называл тебя другом. Ни разу, - Его самолюбие ликовало, он был горд и доволен собой в полной мере этих слов. Буквально разрывался от ощущения победы. Он пока не научился бояться проиграть. Но победы уже приносили ему неимоверное удовольствие, даже такие маленькие.