Рыболовке не спалось. Она возилась, металась по своей подстилке, слыша от сонных соседей по палатке замечания. Смущаясь от такого внимания, – конечно, взбивая ночью мох и елозя, как на иголках, остаться незамеченным – глупо надеяться, – она ненадолго затихала. Как же хочется, чтобы настал новый день! Новый день – новые знания. Новые знания – охота или бой, а может быть, охота с боем, два в одном?
Сжавшись, пепельная зажмурилась, надеясь, что вот-вот заслышит сопение соседей, знак того, что можно опять крутиться в поисках сна. Но тишина стояла удивительная. Никакого копошения, никакого шуршания, словно все оруженосцы окаменели или же ей, Рыболовке, вода попала в уши, и она оглохла. Медленно, чтобы если «показалось» не оказаться побитой, – кое-кто из долгожителей палатки мягко обозначил, что вот-вот надаёт ей по ушам – полосатая вытянулась. Тихо, боясь даже шелохнуться, – мало ли что! - Рыболовка распахнула глаза.
- В-воу! – только и ахнула она. Палатка оказалась вовсе не палаткой. Завалившись на бок от удивления, кошечка начала оглядываться. Место, где она очутилась, казалось и знакомым и незнакомым, словно Рыболовка посетила его много-много лун назад, а сейчас не может зацепиться за нужное воспоминание. Под лапами – колкие камешки, над головой – небо, заполонённое тучками и тучищами. Кругом – лес, высокие, упирающиеся своими ветвями в небо тополи, маленькие пушистые ёлочки, склонившиеся к земле… ивы? Речная на мгновение осеклась, но вспышка молнии, зигзагом осветившей небо, отвлекла её внимание.
- Вот-вот дождь начнётся, - испуганно, всё ещё не понимая, где очутилась, замямлила Рыболовка. Из-за леса поднялась стая всполошённых тёмных птиц, отчаянно, невыносимо после звенящей тишины кричащих. И, хоть белогрудой было невдомёк, что вороны – вестники несчастья и беды, она почувствовала себя маленькой-маленькой, незащищённой. И ей очень захотелось вернуться домой, в палатку, к соплеменникам, в тепло. Но… как?
Хлопая крыльями, в нескольких лисьих хвостах на большой камень уселась чёрная птица с большущим клювом. Шарахнувшись, Рыболовка зашипела, хлёстко ударив себя хвостом по задним лапам. В выпученных зелёных глазах читался почти панический ужас, а на губах застыл подрагивающий оскал.
- Ну и? – вполне понятно поинтересовалась птица, склонив голову набок. У пепельной подкосились лапы, и она плюхнулась на мягкое место, непонимающе глядя на чудо в перьях.
- Ты что, говорить умеешь? – осипло вымолвила Рыболовка, прижав уши к макушке, чувствуя на себе оценивающий взгляд глаз-бусинок птицы. -  Но птицы не разговаривают!
Ворона засмеялась, издавая непонятные бульканья. Ученица поджала губы, поднимаясь на лапы и вытряхивая из густого меха пыль. Очень смешно! Повернувшись к птице хвостом, она двинулась в сторону леса. Ну и пускай этот глупый пернатый ком хохочет себе, больно нужно знать ответ.
- Эй, погоди! – окликнула её ворона. Рыболовка усмехнулась и на полушаге остановилась, незаметно косясь одним глазом на небо. Мда, стало ещё темнее, чем было. Нужно искать убежище и дорогу домой. А птица, насупившись, каркнула: – Говорить умею, ага.
- И чего же тебе от меня надобно? – Рыболовка сглотнула, остановив взгляд на длинных изогнутых когтях собеседницы. И внутри пепельной всё перевернулось, когда она заметила на лапах птицы несколько кошачьих шерстинок. Отступив на шаг назад, белогрудая, не дожидаясь ответа, понеслась к укрытию деревьев, надеясь, что беркуто-ворона не погонится следом.
Над головой раздалось хлопанье крыльев и, в отчаянии, Речная ученица завизжала, что было сил.
- Выклевать твои глаза, кар-р! – раздалось над самым ухом и когти вонзились в бока полосатой. Извернувшись, чувствуя, как собственная горячая и липкая кровь впитывается в подшёрсток, Рыболовка из последних сил брыкнулась. Ворона ослабила хватку и, последнее, что видела кошечка до столкновения с землёй – ненависть в маленьких птичьих глазках.
БУХ!
Дёрнувшись, Рыболовка одним скачком поднялась на лапы, тяжело дыша и дрожа. Соседи тихо посапывали, свернувшись клубочками. Сон, святые угодники, всего лишь сон! И глаза целы, и хвост на месте, и лапы более или менее гнуться.
Выспавшаяся, хоть и с бегающим напуганным взглядом, Рыболовка вылезла из палатки, все ещё опасливо озираясь, так, на всякий случай. А вот и наставник! Помахав ему хвостом, пепельная вспомнила о мучавшем её вопросе: «Охота или бой? Или всё вместе?» - и усмехнулась.
- Здравствуйте! – вежливо мурлыкнула кошечка, заметно приосанившись и вытянувшись при виде учителя. Облизнув подбородок, она нетерпеливо поинтересовалась: - Сегодня у нас боеохота? – озвучив собственные мысли, она, поняв, что сказала что-то «не то», ойкнула, поморщившись. Глупая рыбья головешка! Поправившись, она смущённо пояснила: - Охота или бой, да?

Рыболовка топталась на месте, во все глаза глядя на наставника. Ей так хотелось услышать что-то о боевой подготовке, ведь любая воительница – ну, это все даже в Детской знают – должна уметь постоять за себя и помахать когтями. Но заслышав об охоте, пепельная оживилась ещё больше.
- А на кого? На щук? – и в зелёных выпученных глазищах появилось восхищение. Слегка нахмурившись, словно не найдя ответ, она предположила: - Быть может на полёвок? Их у нас в куче с добычей ого-го сколько, - и она смущённо поводила пушистой лапкой по земле, мол, вы не подумайте, что я нос ворочу от мышей, они тоже… неплохие.
- Ну что, отправляемся? – Рыболовка встала левее наставника, кивая. – По пути можешь задавать вопросы, постараюсь ответить на все. Всё как вчера: пока молчу, я готов выслушать тебя, но когда заговорю, меня не перебивать, - пояснил Кедр и полосатая, облизнув нос, кивнула, готовая следовать за учителем хоть… хоть к месту-где-тонет-солнце! Он слегка юлил, не выдавая Рыболовке всех своих планов, но тем самым ещё больше завоёвывал дружеское – с уважением, конечно – отношение к себе. Это намного лучше, чем выдать всё комом, а потом жевать. А Рыболовка, нахохлившаяся как воробушек в зимний день, обещала быть нелёгкой ученицей.
Кедр ободряюще улыбнулся своей ученице, делая несколько шагов к тростниковому туннелю, ведущему в большую жизнь – в большой и опасный лес. Рыболовка, когда впервые покинула лагерь, почувствовала себя ничтожно маленькой, хоть в Детской и была самой крупной из котят. Всё такое гигантское, поражающее воображение: и деревья, и река, и всё вокруг! И вот сейчас, лапа о лапу вышагивая с наставником, белогрудая испытала всю ту же лавину эмоций. Казалось, что стволы давят на неё, а небо вот-вот рухнет.
- Кедр! – Рыболовка старалась поспевать за наставником, но получалось это у неё с трудом. Она спотыкалась, пытаясь нагнать его, но тот шёл не замедляясь, словно испытывая силы своей ученицы. Сделав глубокий вдох, пепельная, топая как целое племя, догнала-таки учителя. Запыхавшись, она едва внятно засопела: - А сколько всего методов охоты? Не ловится же щука, как и птица какая-нибудь, как белка, как мышь? – и, захлопнув пасть, она бежала, шумно дыша, подстраиваясь под шаг Кедра.

Наставник замедлил шаг, да так неожиданно, что Рыболовка запуталась в своих лапах. Задумавшись, – это длилось недолго, всего мгновение – полосатый учитель ответил: - Не сосчитать количество методов охоты, - пепельная кивнула, запоминая каждое слово. Она уже мечтала, как потом, будучи воительницей, будет то же самое объяснять своим подопечным. - Любой лесной кот вправе придумать свой особенный метод ловли добычи, - и Рыболовка едва не ахнула. Кто угодно может создать метод охоты? Но как такое возможно? Это же каким надо быть у-у-у-умным! - Наставники нужны, чтобы продемонстрировать, так сказать, традиционные способы поймать рыбу, белку, мышь или птицу, от которых уже отталкиваются их оруженосцы, - и полосатая сглотнула ком, вставший в глотке. Есть хотелось ужасно, – это котята начинают день с еды, а оруженосцы, чтобы хоть что-то положить в живот, должны весь день носиться по лесу – но ещё больше хотелось узнать о том, как поймать всю на свете дичь.
В голове кошечки не укладывалось, как можно столь многое уметь. Рыболовка ясно, как свой хвост, видела, что ловит и мышей, и щук, и белок, и птиц. Ох-х, ещё так много нужно узнать, дичь сама в лапы не кинется! И самое главное, что всему этому её научит Ке-е-едр. В зелёных выпученных глазищах появились огоньки уважения и восхищения: какой наставник сильный, большой, как много знает.
Потягивая носом холодный утренний воздух, вздыбив мех для утепления, Рыболовка вышагивала бок о бок с учителем. Они остановились на небольшой лесной развилке, окружённой голыми белоснежными в тёмных пятнах деревьями. Ветки походили на загогулины и никаких положительных ассоциаций у юной ученицы не вызвали. Пахло затхлостью, влагой и прошлогодними листьями, догнивающими под снегом.
- Итак, мы в березняке, - сказал Кедр. Белогрудая нахмурилась, высунув кончик языка и наматывая новую информацию на ус. Так вот значит, как называются эти уродливые деревья! Но едва Рыболовка запомнила – ну, или попыталась это сделать – о местоположении, как последовал шквал нового, куда уж более интересного: - Здесь обычно бывает очень много различных зверьков вроде мышей да белок. Очень часто охотники выбирают именно это место. В тёплые сезоны здесь находиться куда приятнее, да и добычи гораздо больше. Но ничего не поделаешь; сейчас сезон Голых Деревьев, а добыча нужна всегда. Приходится довольствоваться тем, что посылает нам Звёздное племя. В холодное время нужно быть очень осторожным охотником, потому что дичи в лесу не так уж много - все попрятались в своих норках, - наставник остановился. Рыболовка беззвучно охала и ахала, вглядываясь в просветы между стволами деревьев, надеясь, что хоть кто-нибудь из местных обитателей покажет нос.
А вот и последовало задание! Довольно распушившись, превращаясь в большущий меховой ком, полосатая напряжённо уставилась в небо – так проще сосредоточиться на нюхе – и с шумом потянула ноздрями воздух, едва не закашлявшись от колючего мороза, вцепившегося в горло. Сосредоточившись, взволнованно царапая когтистой лапой мёрзлый снег, Рыболовка принюхивалась к окружающим её запахам. Облизнув подбородок, полосатая медленно пробормотала: - Я чувствую воду. Это снег, это неинтересно. Ещё палые листья забивают нос, но и это не дичь, эх-х. А вот это… А вот это кажется оно самое! Где-то левее нас, - глаза кошечки всё ещё были обращены к тусклому небу – во-о-он там, куда я показываю хвостом, что-то… нет, кто-то маленький, шуршащий и очень-очень глупый! Ну кто станет соваться под нос двум охотникам? – и Рыболовка посмотрела на наставника, улыбнувшись. – Это мышь. Я бы даже сказала, что мышонок.

Рыболовка так и стояла, хищно оскалившись и с мольбой глядя на наставника, когда тот начал потягивать носом воздух, с непроницаемым выражением  определяя, права ли его ученица. Только бы не ошибиться! И когда учителем было сказано, что всё так, что она почувствовала именно мышонка - Звёздное племя отвело, а то сказала бы, что мышь - и именно там, левее, у подножия тонкоствольной берёзки, окружённой колкими кусточками, сердце маленькой ученицы пропустило удар.
А Кедр начал объяснять технику охоты, показывая знаменитую охотничью стойку. Кажется, сосед по палатке – Водопадик, показывал нечто похожее? Но увиденное поразило Рыболовку до глубины души. Воин согнул лапы, объясняя ей каждый свой шаг, хвост палкой вытянул по ветру и, оттолкнувшись, прыгнул на веточку, имитирующую настоящую добычу. И пепельная не сомневалась, что будь на месте лже-дичи большущая мышь, Кедр бы и её с такой лёгкостью умертвил.
А вот и ей дан шанс показать себя!
- Я попытаюсь, - на выдохе, опасно сощурив зелёные глаза, отозвалась кошечка. Она надеялась, что всё получится, но лапы, подгибающиеся от ужаса, - хоть бы не оплошать! - долго не повиновались своей владелице. Рыболовка и так и сяк сгибала их, но слабость, отсутствие как таковой мышечной массы, сказывались. Ученица не могла так легко, как Кедр, задержаться на полусогнутых конечностях, а потом ещё и дать себе толчок. Да она и устоять вовсе могла с трудом, сцепляя зубы и тяжело дыша.
- Не отводить взгляда! - беззвучно шевеля губами, напомнила она самой себе. Поставив передние лапы чуть шире груди, - так Рыболовка рассчитывала устоять, если начнёт падать - а задние, напротив, сместив немного плотнее, пепельная пригнулась, вытягивая шею. Пушистый хвост-метёлка, гордость для любой Речной кошки, стал мукой для кошечки. Он волочился по снегу, но стоило поднять выше - оказывался над головой. А Рыболовка так хотела, так мечтала собственными усилиями поймать этого мышонка, что любой недостаток казался ужасным, диким, вопиющим. Ей даже стало стыдно, что учитель видит все её ухищрения, все попытки скомпоновать негибкое тело.
Ну почему ей, нескладной Рыболовке, досталась не веточка, - вон, лежит себе неподвижно - а живое, подвижное существо? А если она не поймает? Кедр тогда поймёт, что ученица-то плохая и обратится к Острозвёзду, чтобы тот дал ему кого-то ловчее, умнее и сильнее! И от этих мыслей на зелёные выпученные глаза кошечки навернулись обидные, горячие на морозе слёзы. Отмахнувшись от них, - наставник не должен видеть терзаний будущей воительницы - белогрудая застыла в позе раздавленного кузнечика - охотничьей стойке.
- Звёздное племя, спаси и сохрани! - никогда прежде и после Рыболовка не взывала к предкам с мольбами, а сейчас, разочаровавшись в себе, надеялась исключительно на их могущественное влияние. Ну и на глупость несмышлёного мышонка, вылезшего из уютного домишки подышать воздухом.
Оттолкнувшись задними лапами, всё ещё держа хвост изломанный палкой, белогрудая выпрыгнула на лисий хвост вперёд, к подножию берёзы. Растопыренные передние лапы с крючковатыми коготками пришлись по обе стороны мышонка, оглушённого одним видом оскаленной кошачьей морды. Занеся переднюю лапу, - накрыть мышонка с первого лаза не вышло - полосатая со всей силы ударила по детёнышу, чувствуя, как ломаются его хрупкие позвонки. Склонившись, как велел наставник, она перекусила несчастному шею.
- Я сделала это? - непонимающе, словно не веря в свой успех, поинтересовалась она у Кедра. - Я смогла его убить? Я его убила? Совсем? Звёздное племя, спасибо за дичь! - и Рыболовка, навесив на морду деловитое выражение, подняла мышонка за тонкий хвост, демонстрируя учителю.