Я шел на тренировку уверенным, твердым шагом. Думы мои были темны, мрачны и абсолютно непролазны. Потому что, во-первых, я не имел опыта быть наставником до этого, во-вторых, для Лютик я был вторым наставником и в-третьих, самое важное то, что тот, кто был первым, умер у меня на глазах. Так что я понятия не имел, с чего начинать тренировку. Мысли упрямо сбивались в кучку на совещание за совещанием, но дельного ничего не дали. Было странно все это, мрачно. Даже мне казалось, что над поляной для тренировок сгустились тени. Черт, я не знал с чего начать, что говорить, как себя вести. Более того – я не знал, что сказать ей в утешение. Да и нужно ли ей оно было? Вот что мне говорили, когда умер отец? О, много чего. Много ненужного, бесполезного и никчемного сочувствия. Соболезнования отца не вернули, не вернули его и слезы, проклятья и ночные прогулки в одиночестве. Утешение только больше угнетало, изничтожало изнутри, заставляло сжиматься сердце так, словно оно молило о свинцовой пуле. Тогда мне просто хотелось умереть. Лечь и не вставать. Как мне хотелось вернуться в тот злополучный день, чтобы все исправить! Я понятия не имел как, но обязательно придумал бы. Я чувствовал себя виноватым перед отцом, перед братом, сестрой, племенем. Вернуть, спасти… Никто особо и не попытался выяснить, как он умер. А мама с этим…Странником. Как будто они все специально обрывали мне связь с моим домом, с Речным племенем. Папа был ниточкой с племенем. Он был Речным. Он был чистокровным. Я всегда был похож на отца – я гордился этим. Но после его смерти это стало проклятьем. Я не знал куда деваться от самого себя, от этой внешности. Вечное напоминание, с которым мне жить. И приходится жить до сих пор. Так что да. Я не знал, что сказать Лютик. А что можно сказать в таких случаях? Наставник… Это ведь тоже связующее звено, это как второй родитель. Не знаю. Острозвезда я примерно так воспринимал. Просто… потеря это всегда больно, это отвратительно больно, причем как раз тогда, когда ты думаешь, что вот оно – ты забыл, боль появляется снова. И бьет еще сильнее. Причем так всегда. И как бы я не пафосничал, не делал умнейший и великолепнейший вид, оно останется. Это чувство потерянности, беспомощности и безысходности. Это ощущение останется у тебя в душе и поселится в самых темных и потаенных её закоулках, уляжется слоем ила на непроницаемой глубине, чтобы потом всколыхнуться и выйти оттуда, с новой силой захватив все твое естество. И ведь это никуда не денется. Оно всегда будет. И тут даже Звездное племя бессильно. А вот бессилен ли я… Надо обдумать эту мысль позже. А пока у нас тут тренировка вообще-то, а не психологический тренинг.
Быстренько затолкав раздумья в мыслительную топку психоанализа, я развернулся к ученице. Вообще, сейчас мне нужно было оценить то, что она умеет, то чему она обучена. Более конкретной цели я на сегодня и не ставил. В конце-концов, это первая наша совместная тренировка. Ага, да. Для меня эта тренировка была первой.
- Послушай, это первая наша тренировка, - Начал я твердо, - И я ни в коем случае не хочу на тебя давить. Но мне просто необходимо знать то, что вы проходили со своим…- я запнулся -...прошлым наставником. Сегодня не прозвучит ничего нового, Лютик , но я очень хочу, чтобы ты сосредоточилась. Сосредоточилась и показала все то, что ты теперь умеешь.
Так. Великолепный я сказал великолепные серьезные слова. Мне можно проаплодировать. Нет, серьезно. Просто самолюбие спасет мир. Ибо эгоизм – великая сила, которая нам помогает оставаться теми же идиотами, которыми мы были некоторое время назад.
- Ну что? – по-доброму усмехнулся я. – Начнем?

Лютик встала в стойку. Не сразу, пусть и не совсем правильно, но встала уверенно. Глянула на меня. Мда. Такому взгляду может позавидовать разве что нежить с её остекленевшими глазницами. Меня аж передернуло. Неужели у меня такие же? Да не, быть того не может. Я же Великий Я. Я по-другому смотрю. Точно по-другому. Не настолько безнадежно же… Хотя я этого знать не мог.
- Прыжок рыжей неуклюжей лягушки... – Я усмехнулся. Определение было как нельзя точным. Но оно было уж слишком грустным.
- Ну эта лягушка хотя бы прыгает, - заметил я, - Не калека по крайней мере, верно?
Не знаю, я конечно, но мне чисто из моей врожденной настырности хотелось расшевелить это чудо в перьях (точнее в шерсти) и заставить Лютик хоть мало-мальски порадоваться жизни. Ну серьезно, я просто не мог допустить того, что у Великого меня, на моей великой тренировке будет помирать от вселенской тоски в глазах ученица девяти лун от роду. Несолидно оно как-то. Да и я помнил Лютик и в лучшие годы её жизни – этакий вечный энерджайзер с шилом в пятой точке, который помрет, но с удовольствием сделает своими пакостями твою жизнь еще разнообразней и красочней (хотя красочней становились лишь нецензурные выражения). В общем и целом, я возомнил, что на мне лежит священная обязанность заставить сие создание воссиять своим прежним ненормальным (а иногда и абсолютно неадекватным) настроем и, черт возьми, я уже чисто из спортивного интереса это сделаю!
- Давай еще раз, - заулыбался я, - Рыжая неуклюжая лягушка сможет повторить на бис свой бесценный прыжок?

- Какая лягушка? - Ох черт... Если бы в Речном Племени проводился конкурс на вопросы с подвохом, то Лютик взяла бы золото. Причем с первого раза. Еще в первом туре. Мда. Я и моргнуть не успел, как сие чудо с мрачной уверенностью воцарилось у меня на голове. Типичная русская ушанка разливного типа. Теперь я русский. Хотя, с другой стороны, коты - существа интернациональные, так что я несу полный бред. Так-то вот. А пока меня заботило только одно - собирается ли сей чудесный продукт промышленного которазвития и цветкового ассортимента слезать с моей чудесной венценосной головушки. Судя по ощущениям, рыжее непонятное слезать с меня не собиралось, а напротив, устроилось поудобнее, даром, что я не из маленьких. Хотя, с другой стороны, ученица тоже была не хухры-мухры, тяжелая (не вслух будь сказано).
- А х ты ж, маленькое цветковое! - Я честно попытался скинуть с себя этот пушистый агрегат. Агрегат проявил незавидные навыки упорства и котолазания, наотрез отказавшись слезать с моей милой спины добровольно. Не знаю, сколько я мучился, стащить Лютик возможности не было никакой. Ну, и, собственно, это было даже хорошо. По крайней мере, к экстремальным и экстраординарным случаям в битвах, где твой противник абсолютно ненормальный и носится как угорелый, пытаясь тебя скинуть, я её подготовил. И был уверен, что тот псих, к кому на спину вскочит эта рыжая бестия, сдастся первым. А вообще это здорово веселило. Да и для меня разминочка - мышцы потренировал, побегал, попрыгал, призворачивался. И впервые в жизни меня не заботило то, насколько авторитетно или не авторитетно я выгляжу. Мне было весело.
В конце-концов, выдохшись, как усталый коняга, я повалился на траву.
- Рыжая лягушка слезать собирается или как? - поинтересовался я. Лично все мое тело голосовало за "собирается и немедленно", но финальное слово оставалось за лягушкой.
- И что я точно могу сказать, так это то, что твой прыжок с зацепом прошел жутко невероятно сложный составленный мной тест на прочность. Причем я ставлю пятерку. С плюсом. "...Только слезь с меня, я ж сейчас помру. Сколько она вообще весит?!" Про тест придумывал на лету, собственно не особо парясь, поймет или нет она, что это вранье. Ну надо же было как-то адекватно объяснить происходящее, верно?

- Да нужен ты мне, - "монстр всея Реки" отцепляться от меня, видимо, не собирался. А может и не мог. В любом случае, Лютик проявила себя хорошо. Ну, я был доволен. В конце-концов, не каждый наставник удостаивается награды "Дружелюбное пофыркивание оруженосца". А мне вот несказанно повезло. И я был готов мысленно станцевать самбу. С любым. Даже с Листопадом. Хотя, насчет последнего я явно погорячился, но сие более не было столь существенно, ибо лицезреть довольно забавную мордашку ученицы было много веселее и милее, чем представлять танец с Листопадом. Надеюсь, мой мозг будет в следующий раз аккуратнее подбирать мне партнеров. Даже мысленно.
- Что дальше? - Лютик соизволила (во благодать-то!) наконец-то с меня слезть и выжидающе на меня уставиться. Ну а что? Зато напомнила моим мозгам об ответственности обучить младое поколение (которое сейчас стояло предо мной в лице рыжей ученицы). Мозги сориентировались, скооперировались, отдали приказ, и я встал. Так...Приемы да? Что там у нас мое любимое, да по плану? Ах да - есть одно. Любимое, да эпичное.
Итак, я принял боевую стойку. Главное мне Лютик сейчас не угробить. Я-то громадный, а она вон какая хрупкая - ветер в костях гуляет, того и гляди рассыплется. Она девушка в конце-концов. И все-таки ученица. Ох... Я прыгнул в воздух (почти летучая рыба, да), а точнее ровнехонько на спинку рыжей милой бестии. Вцепившись передними лапами в область шеи, я перенес на них все свое естество (то бишь вес, господа) и, не выпуская когтей, провел задними лапами по спине "жертвы". И тут же спрыгнул, дабы не свернуть Лютик позвоночник« Да, я намерен обучать экстремальными методами. Но я считаю, что если ты сам на себе не почувствуешь, как действует тот или иной прием, ты не сможешь его хорошо понять.
- Эти неприятные ощущения назывались прочесом спины, - сообщил я, убедившись, что ученица все еще живая, - Идеальный прием для небольших котов против мне подобных громадин непонятного назначения. Вспрыгиваешь на спину, что, я уверен, у тебя выйдет. Потом вцепляешься передними лапами за загривок, я думаю это несложно. И задними прочесываешь спину противнику когтями.
- И еще, - неожиданно добавил я, усмехнувшись, - Правило номер один в бою: не отвлекайся от врага. Это на тренировке не страшно. В реальной битве это равносильно смерти.
И, закончив мрачные мелодии, я дернул ухом:
- Лягушка рискнет повторить мой прочес спины?