Ясли →

Поляна их лагеря оказалась большой.

Нет, не так. Огромной. Гигантской. Колосс... да как же там было-то? Сходу вспомнить Солнышко это сложное слово не смог, и потому его внимание быстро переключилось на странную массу, усыпавшую землю. Сначала показалось, что это что-то вроде перьев, которые иногда для игры приносили старшие, но первое же прикосновение заставило недовольно мяукнуть и наморщить нос.

Холодно! И почему отец не прикажет, чтобы эта штука здесь не появлялась?

Не умеет, наверное. Или некогда.

Решив относиться к Алозвёзду снисходительнее - в конце концов, он ведь не может быть занят сразу всем и везде - Солнышко вновь отвлёкся. Его сестра врезалась в кого-то незнакомого, пришлось сначала помогать вылезти, вцепившись в загривок крохотными зубами, а затем запрокидывать голову и чувствовать себя до обидного беспомощным.

Ну и громадина. Неудивительно, что Грозовое племя выделяется среди остальных лесных обитателей.

По крайней мере, лучше бы ему выделяться, потому что в противном случае Солнышко уже начинал продумывать очередной план и представлять, как под его лапой и без того сильные воины станут непобедимыми.

Морковочка, закопавшись в белое и холодное, не дала довести блистательную мысль до конца. Сперва котёнку показалось, что его сестра собирается заниматься глупостями - в конце концов, они ведь выбрались из палатки не для того, чтобы играть. Однако, поразмыслив, он согласно взмахнул хвостом.

- Я предводитель великого Подземного племени! - проскакав по белой куче вверх и лишь каким-то чудом не провалившись в неё по самые уши, Солнышко с важным видом уселся на задние лапы. Их, конечно, подмораживало, и всё же нужно было терпеть. Предводители ничего не боятся. - А ты будешь моим преданным и верным...

Остаток фразы потонул в возмущённом мяве, с которым рыжий котёнок съехал вниз и застрял головой в белоснежной ловушке. На вид мягкое и пушистое, это нечто оказалось очень коварным и наотрез отказывалось выпускать свою жертву. Солнышко замахал лапами, пытаясь вырваться, и по недовольному шипению сзади понял, что попал. Только не туда, куда планировал.

Хотелось надеяться, что никто не видел, как будущего лидера Грозового племени за хвост вытаскивала на свежий воздух родная сестра, но, отряхиваясь, он заметил, как парочка взрослых котов старательно прячет улыбку в усы.

Позорище!

- Спасибо, мой преданный и верный глашатай, - пробурчал Солнышко после того, как закончил чистить взъерошенную шерсть; при этом он старательно делал вид, что ничего странного или нелепого не произошло. Совсем. Абсолютно. Ни на один мышиный усик. - Глупо во что-то играть, пока вокруг рассыпана это гадость.

Он постоял на месте ещё немного, то и дело поджимая лапы, а затем уловил смутно знакомый травянистый запах. Интерес к пребыванию на улице был возвращён мгновенно, будто порывом ветра принесло и бросило в морду.

- Кто последний - тот дохлая улитка! - громко предупредил сестру Солнышко и запрыгал по нагромождениям непредсказуемой белой пакости.

→Палатка целителя

Отредактировано Солнышко (2021-12-12 15:39:20)

Луны идут, с леностью неизбежного сменяя одна другую, и приходится признавать истину, от которой Ледник по возможности пытался отмахиваться: течение времени лечит даже самые глубокие раны. Какие-то чуть дольше, чем иные, но факт остается фактом; за утром приходит новое, за ним — еще одно, еще одно и еще одно, и с каждым разом дышать становится легче, а холодное пространство под боком, сменившее сестринскую спину, становится привычно-знакомым, как будто бы так было всегда, и так и должно быть впредь. И чем больше осознание это прокрадывается юноше в голову, тем темнее и глубже становится яма, вырытая внутри страхом и необъятной виной — потому что Ледник не чувствует, что он имеет право забыть.

Каждая секунда, которую он не проводит, сокрушаясь о Серой Комете и Грозохвостке, ощущается как предательство памяти; ведь как может он, не уберегший семью, проводить свое время, будучи свободным от скорби? Какое имеет право вставать на рассвете и есть, пить, дышать, улыбаться, перекидываться будничным с соплеменниками, когда его мать и сестра уже никогда не сделают тоже самое — по его, Ледника, вине? Он цепляет уходящее горе когтями, словно мышь, выворачивающуюся из-под лап, и подтягивает ближе к себе, взывает к боли в груди чуть ли не искусственно — прокручивает перед глазами всю свою жизнь до ухода из нее самых близких, после размышляя о том, какими были их последние минуты, и все это по кругу до тех пор, пока не провалится вечером в очередной лихорадочный сон, не уверенный наверняка, где проснется: в смазанной солнцем картинке отнятого семейного счастья, либо напротив желтеющих глаз настырной гостьи его сновидений.

Воспоминания делают больно, так что он помнит.

От мыслей Ледник просыпается, застывши над кучей с добычей на главной поляне. Утренний патруль ушел уже какое-то время, и он вспоминает, моргнувши, что собирался вроде бы сделать что-то полезное — тушка клеста у самых лап, выуженная им безотчетно, дает на это прямую подсказку. Юноша оглядывается чуть сконфуженно, в слабой надежде, что все, кто находится на поляне, смотрели все это время куда-нибудь не в его сторону и не стали свидетелями минутного отключения мозга, коими Ледник стал страдать последние пару лун по причине хронических недосыпов, после чего поднимает клеста за крыло и разворачивается в сторону, куда планировал направиться изначально. Палатка королев встречает его темным зиянием пещеры в овражей скале.

Когда Алозвезд вернулся в то утро с Совета, отягченный на пару с подругой тремя пищащими по-котячьи комочками, что-то в Леднике умерло и возродилось вновь; всего за одно мгновение. Он пронаблюдал их процессию, до самого исчезновения в детской, глазами невидящими и круглыми — Глушине пришлось тронуть его за плечо, чтобы вернуть упорхнувшее сознание друга обратно на землю, и только тогда понимание происходящего ударило его со всей силы, как небо, приземлившееся на голову. И он, к своему стыду, так и не сдвинулся с места, чтобы тоже проследовать внутрь и поздравить наставника — потому, что он просто не смог. Леднику слишком многого стоило бы появиться там своей мордой, потому что...

Дети предводителя; как ему позже сказали довольные соплеменники — мальчик и девочки. Брат и сестры — совсем, как они с Грозохвосткой.

Одна эта мысль подняла ком к основанию горла, и последнее, чего он хотел — так это испортить Алозвезду и его дорогой подруге счастливый момент своей болью, сочащейся из трещин в натянутой через силу улыбке. Поэтому последние луны, до самого момента, когда Солнышко, Светлинка и Морковочка начали потихоньку высовывать носы из безопасности детской, Ледник делал вид, что прибавления в племени не заметил; насколько это было возможно с учетом того, что отцом этих нежданно появившихся котят являлся его наставник. Конечно, в один из моментов он выдавил из себя поздравление, прозвучавшее неискреннее даже для него самого, но это было самым близким к признанию происходящего из всего, на что Ледник был способен — до тех пор, пока сегодня, проснувшись, он не почувствовал, что стыд и несправедливость его собственного отношения к этим детям становятся просто невыносимыми.

Так что он решил начать с малого. Как правильно подступиться к Алозвезду он пока что не знает, и, если честно, пытаться немножечко страшно — он не может не чувствовать пропасть, выросшую между ним и наставником после становления последнего предводителем — поэтому Черная Полоса становится первой в его списке исправления, кто заслуживает хотя бы невербального извинения. Волоча ей клеста в качестве позднего завтрака и нервно подрагивая хвостом, Ледник думает о том, как будет неловко, если кто-то из оруженосцев успел туда раньше него; в то время как вторую часть мозга занимает первобытный страх перед встречей с Солнышком, Светлинкой и Морковочкой.

"Возьми себя в лапы, Ледник. Едва ли эти трое чем-то отличаются от Шиповинки и Морошколапы в том возрасте."

→ детская

Офф: сборщики трав вернулись немногим позже патруля

Заброшенное гнездо Двуногих---->
Север сбежал с пологого склона вслед за Шиповинкой, часто дыша от пробежки. Он остановился на поляне и какое-то время переводил дух, будто бежал весь день и всю ночь, показательно отдуваясь и охая. Но чувствовал он себя не так плохо, как показывал. Всё же капля драматизма в его перфомансе не помешает, особенно, когда на него смотрит Шиповинка. Пусть радуется, что выиграла в этот раз.
— Фух, ну ты меня вудивила, — сказал кот, всё ещё сжимая в зубах травы. — Ховошо, ты выивала.
Спустя время кот выпрямился и посмотрел на свой небольшой отряд, затем на палатку целителя. Даже снаружи было видно, как внутри мелькают чьи-то хвосты и шкуры. "Будь я таким же, как Можжевельник, уже прогнал бы всех лишних. Странно, что Можжевельник сейчас не как Можжевельник", — про себя хмыкнул Север и выплюнул уже изрядно пожёванные травы на землю (Кто ж знал, что их патруль так задержится? И что придётся так много говорить... Но это не вина Севера!).
Он задержал взгляд на листиках и отмахнулся — целители ведь всё равно разжёвывают в кашу всё, что попадётся под лапу. А не они, так больные. Так что Север им всем даже помог.
— Давайте мне свои травы, я сам их отнесу. И расскажу про всё увиденное Рыж... Алозвёзду. А вы придерживайтесь легенды, если спросят. Пока что все свободны, — сказал кот Шиповинке и Гусокрылу, немного понижая голос и осматриваясь по сторонам.
Видимо, патруль Алозвёзда уже вернулся. А Диковинки он так и не увидел... Ей бы он рассказал обо всём без утайки, ведь долго держать в себе тайну о встрече с одиночкой не мог. "Наверное, ещё не набрала своих трав", — оправдал её отсутствие кот и вновь запрятал тревожные мысли куда подальше.

Начало игры

Солнце медленно, но верно клонилось к горизонту. Галочка медленно спускалась в овраг, представляя, как лучи солнца освещают её бедную измученную фигурку. Каждый, посмотрев на неё, в воображении ученицы обязательно должен был проникнуться сочувствием: не зря же она целый день страдала, отрабатывая какой-то ненужный приём. А может, она и не собиралась сражаться? И что тогда? Насильно отправят её на войну, чтобы она умерла? Кто придумывал эти дурацкие Воинские Законы?
Вот была бы на их месте Галочка... Кошечка прикрыла глаза. "Я бы точно не стала выдумывать такие глупые законы. Всем можно было бы отдыхать. Кто не хочет — уходит, кто хочет — остаётся. А дальше пусть сами разбираются. Я просто уйду." Логика казалась кошке безупречной, но только на секунду, пока она ещё помнила об этом. Далее её мысли перекочевали к другой теме: "Противный наставник: то ему не нравится, другое. Попробовал бы он сам выполнить этот приём без ошибок. Держу пари, он в своих лапах заплетается, как беременный барсук, а мне просто завидует, что у меня получается лучше. Бесит!"
Лапы болели после длительной тренировки, и Галочке казалось, что, спускаясь на главную поляну по узкой тропинке, она вот-вот не выдержит и упадёт. Её тельце найдут на земле бездыханным, и в случившемся обвинят наставника. А он будет причитать и лить слёзы, сокрушаться и молить прощения у Звёздного племени, что так замучил бедняжку до смерти.
На морде Галочки после этого появилась слабая ухмылка: "Так ему и надо". Воображаемая картина так ярко стояла перед глазами, что ученица упустила момент, когда в целости и сохранности оказалась на дне оврага. Взгляд её прояснился, и кошка подняла ушки, оглядываясь по сторонам. "Уже в лагере?", — с разочарованием подумала она и тут же опустила голову, вперив свой взгляд в землю. Встречаться взглядом с каким-нибудь из соплеменников ей не хотелось, но сама она исподлобья поглядывала на каждого. В лагерь уже вернулись патрули. Плохо, ведь котов на поляне теперь больше. В патруле была Голубка. А это было ещё хуже.
"Небось опять перед мальчиками красуется. Вертихвостка", — с раздражением подумала Галочка и, когда её подозрения подтвердились, лишь закатила глаза.
— Скворушка, Клыколап, что скажете? Как я выгляжу? — "Предки... Как облезлое чудовище, если ты будешь продолжать это спрашивать у каждого".
Было немного стыдно за соплеменницу и (сложно это признать, но) подругу. Скворушка и Клыколап не заслуживали такой компании. Они казались Галочке даже... милыми. Но сама она с ними не заговорила бы никогда. Кому она нужна... Такая неинтересная и невзрачная в глазах других. Никто в этом племени не обратит внимание на её настоящий внутренний мир! Слепцы и глупцы, не разбирающиеся в кошках.
Не удостоив их и взгляда, Галочка подошла к подруге, пихая ту плечом:
— Как всегда прекрасно. Пойдём уже отсюда, — недовольно процедила она, понижая и без того тихий голос. И, не удержавшись, посмотрела на двух учеников. Сердце тут же невольно ёкнуло в груди.
"Ну и что встала как вкопанная? Шевелись!" — приказала она себе и резко отвернулась, махнув хвостом-метёлкой.