Сосногривый вынюхивал в детской. Кажется, он словно пес, обнюхал все, что только мог. Следы вели на главную поляну, но похоже, туда котенок убежал сам, ничего не оставалось, кроме как последовать за его следом, тем более, что Пищуха, кажется, уже был на главной поляне.
——> Главная поляна.

Начало игры

Вокруг темно, тихо, и немного сыро - знакомое ощущение обволакивает разум, приятно убаюкивая сознание. Сейчас хорошо и спокойно, и все, что слышится вокруг - это биение нескольких сердец да дыхание вокруг. Ритмичный такт обоих кажется в такие моменты сладкой колыбельной, которая нежно, будто держа за лапы, ведет тебя в состояние сна.

До определенного момента, когда это, к сожалению, проходит. И вместо этой успокаивающей колыбельной, вместо привычных звуков жизни, с каждой стороны раздаются ужасающие звуки бойни: визги и крики, сначала агрессивные, затем молящие о пощаде; отчетливый звук клацающих зубов и когтей, вырывающих шерсть противника. И о, разумеется, эта ужасная какофония дополняется запахом крови, столь знакомым, столь примитивным, но при этом столь отталкивающим. Интересно, почему кровь дичи кажется вкуснейшим деликатесом, а от запаха крови своего рода хочется вывернуться наизнанку?
Самыми последними показывают себя уже визуальные силуэты с размазанными мордами, у которых не видно глаз: они не заслужили иметь личность, не в этом мире сновидений. И раз за разом, будто по часам, по внутреннему механизму, они играют одни и те же сюжеты в этом театре ужасов: уносят жизни себе подобных, вовремя вгрызаются в глотки, после бросая обмягшее тела без тени сожаления в их поступи. И так снова и снова, словно безумная карусель жестокости, с каждым оборотом становясь все быстрее, медленно расщепляется на частицы, превращаясь в одну воющую от боли и вины массу.
А посередине всего этого - единственный островок рассудка, светлое пятнышко на холсте, окрашенном в багряный цвет. Еще юный комочек шерсти, который, видя вокруг себя происходящее, вжимается все глубже и глубже в придуманную землю, прижимает ушки к голове так сильно, что, кажется, они скоро так и останутся навсегда в этом положении; этому комочку имя - Медвянка, и сейчас, дорогой читатель, она проснется.

Резкий вздох.
Судорога по всему телу.
Дрожь.
Слезы на глазах, и боль, боль, режущая боль в сердце.

Медвянка дрожащими лапами поднимается с подстилки, надеясь, что не потревожит столь спокойную обстановку детской. Остальные действия происходят уже машинально - к сожалению, она уже начинает привыкать к такому состоянию. С каждым разом становится все легче и легче контролировать дыхание, а потому и сердцебиение. Еще один глубокий вдох, выдох, и на секунду приходит спокойствие, которое, однако, быстро сменяется привычным состоянием скорби. Ей больше не прижаться к теплому, родному боку матери - отнюдь, ей приходится довольствоваться теплом одинокой подстилки, что находится поодаль от остальных - в самом темном, обычно пустующем уголке. Там Медвянка и нашла свою обитель, маленьку крепость, тем самым отгорождаясь от остальных как физически, так и ментально.
Сейчас же она, неуверенной походкой прощупывая путь впереди себя, чтобы случайно не наступить кому-то на хвост, выходит из Яслей. Свежий, прохладный воздух щекочет ноздри, и сознание проясняется - остатки сна выходят из организма вместе с дыханием Медвянки. Она едва высунула голову, печальными глазами окидывая пространство - племя еще не вернулось с Совета, поэтому в Лагере достаточно тихо. Это было последним аргументом в сторону того, чтобы, наконец, вылизнуть из Детской - и прогуляться по лагерю.
-> Главная Поляна

Маковинка пробралась через кусты ежевики и оказалась в защищенной со всех сторон колючими зарослями палатке. Причём, изнутри колючек совсем не было - чтобы не укололись котята, давным давно, воители вставили обычные ветки, переплетая их с зарослями ежевики. Кошечка вспоминала и как сама была обитателем этой детской. Это были поистине счастливые времена. Не то, что сейчас, и дело не в том, что ей не нравилось быть воительницей, а в ситуации в племени.
Внутри детской, как она уже итак знала, находился Эхушко. Слепой котенок, который всегда казался ей таким сильным, несмотря на свои ограничения. Маковинка знала, что ему приходится труднее, чем другим котятам. И сейчас, когда племя переживал упадок, она хотела сделать для него хоть что-то хорошее. 
- Эхушко? - тихо мяукнула Маковинка, стараясь не напугать его. В её зубах была зажата мышка, и кошка опустила её перед котёнком, - а я принесла тебе что-то. Ты, вероятно, голоден?
Ей показалось, или, когда она зашла, Эхушко дрожал? И где Королек, хотелось бы знать?

Маковинка мягко улыбнулась, наблюдая, как Эхушко с радостью принимает её подарок. Её сердце наполнилось теплом, когда она увидела, как малыш прижался к её лапе, а затем с аппетитом принялся за мышку. Она села рядом с котенком, её хвост изящно обвился вокруг лапок. 
- А фы будеф? - вдруг спросил Эхушко.
- Только если ты хочешь поделиться, потому что она твоя, - промяукала Маковинка. Она, как уже думала ранее, и правда откусила бы махонький кусочек, чтобы в животе не сильно бурчало.
Маковинка слегка наклонила голову, наблюдая, с каким удовольствием Эхушко ест. От этой картины становилось одновременно и тепло, и тревожно на душе, ведь каждая такая трапеза могла быть последней.
Но она одернула себя. Даже если племя Теней не будет ловить много дичи, для котёнка еда в стенах этого лагеря всегда найдётся. Даже последний кусочек - для котят.
- Как прошёл твой день? Ты был занят чем-то интересным? - спросила кошечка ободряюще. Между тем она слегка лизнула взъерошенную шёрстку котёнка на затылке. Может, остаться тут, пока его мамы нет? А то в лесу уже темно и...
Маковинка поняла, что темно и страшно для Эхушко не работает. Для него - всегда темно.
Ну тогда, просто остаться тут, чтобы ему не было так одиноко.

Отредактировано Маковинка (2025-03-03 21:42:24)