Начало игры

С наступлением холодов сновидения котёнка становились всё страшнее и страшнее. Да, иногда мелькали обширные луга с различными степными цветами и травами, которые своим благоуханием наполняли душу малыша спокойствием и уверенностью. Уверенностью, что это — его дом, наполненный свободой и тишиной. Но последний сон был необыкновенный. Пугающий своей быстротой и неожиданностью.
Совёнок стоял один на голой и безжизненной равнине. Дул сильный ветер, что даже свистело в ушах. Окружающее пространство казалось таким серым и бездушным, а небеса будто угрожающе нависли над головой. Тишина. Пугающая тишина. Но резко данная картина сменяется огромными фигурами, возникшими откуда-то сверху. Вокруг были лишь высокие сооружения. Фигуры медленно передвигались совсем рядом с крохой, и внезапно... Некая большая лапа устремилась прямо на Совёнка, собираясь раздавить его. Не успел он даже отреагировать, как вдруг...

Позднее утро выдалось достаточно морозное. Малыш резко содрогнулся во сне, когда хитрый ветерок проник в укромные уголки детской. Это вынудило котёнка с жуткой неохотой проснуться и начать умываться. Он распушился и лениво потянулся, разминая крохотные лапки.
"Что ж так холодно сегодня, - Совёнок поморщился, - ещё и сон такой страшный. К чему бы это?"
Вся подстилка была, мягко сказать, не в лучшем виде. Кажется, её маленький житель много ворочался во сне, пытаясь отогнать кошмары и принять удобную позу. Её следовало бы сменить, но просить об этом кого-то было лень даже столь активной персоне.
Тем не менее, ему не хотелось больше вспоминать о случившемся. Как раз в этот момент желудок с усердием, будто рыча, потребовал еды.
"Ничего лучше не отвлекает тебя от дурных мыслей, как сытный завтрак", - с таким настроем котёнок направился в лагерь.

>>> Главная поляна

>>>>>>>>>>>Главная поляна
Ржанка ещё раз оглянулась, прежде чем войти в палатку, ещё раз проверяя, не изменилось ли там что-то, но ничего не происходило, и время ожидания как-будто остановилось. Было ещё не очень поздно, но погода снаружи была такой, что больше чем спать, заняться было нечем. Ну по крайней мере королеве и котятам. Голые деревья неумолимо приближались,  и холодные ветра несли с собой опасность переохлаждения, которое чревато болезнями.
Змейка дремал почти на пороге, поэтому его тяжело было не заметить, а значит поводов для беспокойства у Ржанки не было, все котята были на месте.  День выдался тяжелым, и особенно тяжело построй кошке давалось её собственное бездействие.
Она прошла к своему гнезду, и устало опустилась на него, словно собиралась заснуть, но тем не менее её зеленые глаза были широко раскрыты, смотрели куда-то в стену, а хвост отбивал частый ритм по полу палатки, выдавая её внутреннее беспокойство. Она чувствовала себя уставшей настолько, что даже ни слова не сказала детям, хотя и чувствовала вину за это, всё равно не могла подобрать нужных слов.

Ржанка проснулась почти сразу, как котята вошли в палатку. Как бы они не старались быть тихими, чтобы не разбудить её, в таком маленьком пространстве, которое становилось с каждым днём всё более тесным для её обитателей, совершенно бесшумными остаться было невозможно. Она открыла глаза не сразу, словно вовсе не хотела просыпаться. Мысли об очередном предстоящем бесполезном дне, который она снова проведет в качестве королевы, угнетал её, так что силы накопленные во сне, словно испарялись сразу при пробуждении.
- Снег?- спросила она, когда открыла глаза и увидела, как Змейка пытается согреть лапы о подстилку. Ну вот, это утро становилось всё хуже. Ржанка не любила снег, как скорее всего все воители племени Ветра. Снег мешал быстрому бегу, ухудшал маневренность при охоте, сбивал следы.. А холод ещё и загонял кроликов глубже в норы, так что шансы наесться досыта у племени значительно таяли. Ко всему прочему сезон Голых Деревьев казался вдвое длиннее, чем все остальные сезоны, и его приход Ржанка встречала всегда в глубокой печали.
Не дожидаясь ответа сына, она потянулась и встала, чтобы подойти к выходу, и взглянуть самой на степень бедствия. В конце концов, для её котят этот снег был первым, им сложно было оценить насколько его много и насколько силён сегодня мороз. Поляна, видневшаяся в узком проёме этой земляной пещеры, была устлана плотным слоем снега, который продолжал медленно и бесшумно падать с небес. Это означало, что теперь до Юных Листьев он уже точно не растает.
Было уже совсем не рано, Ржанка проспала почти пол дня, и не чувствовала за это никакой вины, как если бы была воительницей. Долгим сном в должности королевы она как-будто сокращала срок своего заточения в этой роли. Настроение пестрой кошки было совсем не радостным, и соответственно мысли все были такими же. Она опустилась на пол и легла, подвернув под себя все четыре лапы, став похожей на почти круглый пестрый меховой шарик, и продолжала смотреть наружу какое-то время, затем вздохнула и произнесла, обращаясь куда-то в пустоту:
- Иногда мне кажется, что этот лагерь никогда не станет для меня таким же родным, как прежний, хотя прошло уже так много лун...

— Нет. По правде говоря, из всех воителей, я бы хотел быть похожим на...на Ясколку.

— Почему? — котёнок отвлёкся от подстилки и непонимающе наклонил голову. Ясколка, конечно, была... Необычной в общении, но что именно в ней так нравилось Завитку? Змейка предполагал, что его брат, как и почти все другие котята, в будущем хотел стать известным воином, но Ясколка не была известна за какие-то боевые заслуги. Строго говоря, её мягкость больше подходила целителю, чем воителю.

— Я...я бы это... Ясколка она... Она такая добрая и нежная. Она когда идёт, от неё всегда вкусно пахнет. Солнцем пахнет и тепло сразу становится. Хотя... я не знаю как пахнет солнце, если бы у него был запах, то точно как у Ясколки! — он постепенно начинал понимать. Завиток и правда был немножко похож на Ясколку. Но если Ясколка казалась Змейку просто мягкой, то Завиток казался... Податливым. Даже для целителя. И эта искренняя непосредственность Завитка, несмотря на всё очарование, тоже когда-нибудь сослужит ему плохую службу.

Змейка снова поймал себя на жалости к брату, и в очередной раз неприятный укол совести заставил котика нервно передёрнуть усами. Он не должен так думать. Семью нужно любить, и племя тоже нужно любить. Почему нужно - Змейка не понимал, а просто впитал это как данность, вместе с молоком матери. Вот только не получалось у него ощутить это чувство гордости и привязанности ни к соплеменникам, ни к кому-то кроме, пожалуй, Крылышко. Только привычка. Мысль о том, что с ним что-то не так, не оставляла котика, несмотря на все его попытки отвлечься.

— А ты? — вопрос брата позволил Змейке сменить курс мыслей, и он благодарно кивнул Завитку - тот наверняка не понял, за что, но всё равно обрадовался. Тем более вопрос был действительно интересным.

— Сложно... — протянул котик. Дурман - одноглазый и жуткий, Молния - самодоволен и оттого предсказуем, Кожан и Зайцелов - истеричны и суеверны, Коршун легкомысленный и трепливый, как и его дочери, а Фазан и Марево, казалось, не  замечали никого, кроме друг друга. 

— Эээээ... Ну, Тучегон нормальный, — он, как ни забавно, и правда показался лучшим вариантом. — Не хочу быть похожим на кого-то. Лучше буду похож сам на себя, — в конце концов признался Змейка, и это было самым честным ответом, что он мог дать.

Ржанка всё же проснулась (Змейка очень надеялся, что не от их разговора), и с понурой мордой подошла к выходу из детской. Завиток сразу начал ластиться к матери, громко урча под её боком.
— Иногда мне кажется, что этот лагерь никогда не станет для меня таким же родным, как прежний, хотя прошло уже так много лун...
— Для нас ты всегда будешь самой родной, — Змейка снова закатил глаза. Котячьи нежности всегда вызывали у него отторжение, а странный возраст перехода от котёнка к оруженосцу только усугублял это.
— А что со старым лагерем сейчас? — словно не заметив фразы брата, спросил котик. — Там не может кто-то поселиться?

Мама. Такое нежное  трепетное чувство, будто тысячи бабочек кружат вокруг них и за стенами детской вовсе не мороз, а Зелёные Листья.
— Спасибо,  родной мой, — ответила Ржанка, лизнув в лоб сына. Завиток был очень рад и от счастья замурчал ещё громче. Он любил и маму и папу и брата и сестру. Его чувства были настолько сильны, что сам Завиток всегда ставил свои потребности ниже нужд членов его семьи. Он считал это залогом хороших отношений и атмосферы любви. К сожалению, не все в семье поддерживали его политику. Словно в прочных стенах были огромные сквозящие трещины, которые никто не замечал. Ощущение, будто один Завиток хочет быть любимым. Возможно, он слишком добр ко всем, но сам Завиток наоборот — считал себя довольно строгим.
— А что со старым лагерем сейчас? Завиток тоже был заинтересован в этом вопросе, поэтому быстро переключился на на брата. Он сел рядом со Змейкой, во ожидании рассказа матери.
— Наш старый лагерь провалился под землю. Там сейчас просто руины и огромная дыра в земле, через которую открывается проход в туннели. Мы и подумать не могли до того дня, что под нашими землями целая система туннелей... Было довольно сильно заметно, что с каждым словом Ржанка вянет словно цветок. Боль в её глазах заставила прижаться Завитка ближе к Змейке. Он знал, что ничем не может ей помочь. Когда-нибудь это пройдёт, нужно лишь время. Тем не менее, не смотря на все эмоции, которые переполняли маму, она продолжила рассказ.
— Это было ужасно. Лагерь обрушился ранним утром, когда большинство ещё  спали. Многие погибли и пострадали. Мы остались без предводителя,  глашатая и целителя... Нас и племенем то после такого трудно было назвать, — говорила королева. Котик почувствовал, как в воздухе повисла напряжённая атмосфера и шерсть на загривке воительницы поднялась. Было ещё что-то. Что-то такое, о чём Ражанка сочла нужным промолчать. Наверное, оно и к лучшему.
Завиток проникся чувствами матери. Его преполняло множество эмоций, таких незнакомых котёнку, что он сам был невольно напуган, о чём говорили его округлённые зрачки. Котёнок не знал, как лучше поступить: промолчать или перевести тему.
— Сейчас всё же лучше, чем было тогда. Мы со Змейкой сделаем всё, что бы такого больше никогда не повторилось. Кажется, Змейка говорил на полном серьёзе и трезво оценивал свои возможности. Ясно было, что он не собирается отступать.