Невольно позавидовав железной уверенности Бушующего Ветра в предках и болотах, Жало, всё же, не смогла её разделить. В их неспокойном лесу всякое случалось. Уповать на то, что враги испугаются гнева предков — для общего спокойствия полезно, но опасно для незащищённого тыла. Что до болот...
— Болота — не огонь, чтобы по ним нельзя было пройти. «Особенно в такие снега», — передразнила она воина, не удержавшись от ухмылки. Поразмыслив над путём к сумрачному лагерю, Жало подумала, что пробираться по замёрзшим болотам даже легче, чем по густому сосновому лесу. Там и деревьев почти нет из-за сырости. Она сама учит оруженосцев использовать просветы болотистых участков как ориентир, чтобы не заблудиться в темноте хвойника.

Но мысли эти покинули её быстро, потому что Жало некогда было волноваться за то, как враг пройдёт по болотам — её занимала проблема насущная. Всякий, кто знал эту воительницу, мог смело сказать, что параноидальными наклонностями она не страдала. Свой страх одиночек Жало так никому и не доверила, считая слабостью, которую необходимо скрывать.
В своём зрении она была уверена. Эти янтарные глаза не раз выручали её в голодные времена, выхватывая движение дичи в полумраке. Так почему они должны соврать ей сейчас?

Краснобока старалась предполагать, а не отрицать, и уже тем заслужила некоторую благосклонность Жало. «Для проделок юнцов он слишком быстро пронёсся между ветвей. Вряд ли среди молодого поколения уже есть такие мастера-древолазы, но это было бы любопытно».
Неопределённо пожав плечами, воительница снова обвела взглядом деревья. «Если бы не смех Мыши и котят», — подумалось ей, —«тишина была бы почти напряжённой». 
Звонкий хохот мешал Жало сосредоточиться, она морщилась и встряхивала ухом, словно туда заполз клещ. Как ни странно, из этого полурастерянного состояния её снова вывела Краснобока. Жало недовольно прищурилась — слишком близко — но не стала отстраняться, потому что весёлая возня королевы с котёнком отошла на второй план, и она смогла сосредоточить внимание на деревьях.

− Думаешь, сегодня снова произойдёт?
Жало встретилась с Краснобокой взглядом и несколько мгновений смотрела на неё — холодно, пристально, не моргая. Взгляд, который не любили её ученики. Затем вдруг повернула морду и остановилась глазами на Лепестке, шуршащем в снегу.
— Мы настороже. Значит «самого плохого» уже не будет. Наше дело — предотвратить «плохое».
Вероятно, воительница сочла эту фразу успокаивающей. Считала ли она, что держит ситуацию в своих лапах? Вряд ли. Но то, что Краснобока стоит рядом и, судя по тону, верит её словам, придавало Жало сил и уверенности.

— О, предки, — прошипела она вдруг сквозь зубы, заметив отделившуюся от деревьев тень. Ей стало понятно, что именно встревожило её, промелькнув между ветвей. Жало оттолкнулась от земли лапами и с силой прыгнула, разметав снег вокруг себя. Наверняка и Краснобоку окатила незаслуженным снегопадом, но ничего, она поймёт.
В те мгновения Жало даже не вспомнила о нечистой крови Лепестка. Он был для неё котёнком, сыном Мыши и соплеменником. Одиночки, которых она ненавидела, были «образом» — гадкими предателями, порой облезлыми, больными и дурно пахнущими. Лепесток же — пушистый здоровый котёнок, который просто не ассоциировался у неё с одиночками. Он пах Детской и был неприкосновенен.

Едва не споткнувшись о Пыльнолапку, Жало в пару рывков оказалась около Лепестка. Ей почудилось, будто на миг они слились в одного котёнка, застывшего перед пикирующей совой. Но в следующее мгновение над малышом выросла воинская фигура с выпущенными когтями. Жало замахнулась и ударила не целясь, просто чтобы не дать сове схватить Лепестка. Она не поняла, нанесла ли хоть какую-то рану, но заметила выпавшее перо с клочком пуха. Крылья взмахнули над воительницей и котёнком, и птица скрылась из поля зрения. Жало не стала смотреть сове вслед — сейчас её провожает взглядом добрая половина племени. Вместо этого она посмотрела на котёнка и вздохнула, переводя дыхание. Кончики лап подрагивали от пережитого, и Жало была рада, что их скрывал слой снега. Если кто и мог ощутить её волнение, то только Лепесток, но у него самого небось сердце в груди металось бешеным кроликом.

— Крупноваты мы с тобой для мышей, не находишь? — пробурчала она, обнюхивая Лепестка и убеждаясь, что когти совы не ранили его. Жало сама ещё не до конца поняла, что сделала. Возможно, она спасла котёнка от худшего исхода. «Это не первый раз. Что-то не так с этими совами. Никто не сможет чувствовать себя в безопасности, пока мы не отвадим их от нашего лагеря».
Возможно, Лепестка нужно было утешить, но Жало плохо представляла себя в такой роли. Она наклонилась и слегка подтолкнула его носом в загривок по направлению к Мыши.
— Иди, иди к маме.
Поднявшись со снега, Жало взяла в зубы перо и отошла в сторону.

— Вот и выяснили, кто следил за лагерем, — вздохнула она, пройдя мимо Краснобоки и Бушующего Ветра. Найдя взглядом Чернозвёзда, Жало подошла к предводителю и опустила в снег перо, тут же накрыв его лапой с выпущенными когтями. В её взгляде горела мрачная решимость.
Она ждала приказа действовать.

Начало игры

Шрам каменным изваянием сидел в тени деревьев. Его не было на Совете, и он не собирался расспрашивать, что там произошло. Не бывало, как правило, и тех, кто считал своим болтливым долгом присесть ему на уши и начать разговор об этом. Часть информации он улавливал лишь из привычно раздающихся бесед воителей и щебета оруженосцев.
Как и всегда, он молча ожидал, когда Чернозвёзд соберёт племя на собрание и своими устами скажет о том, что посчитает нужным. Сам Шрам буднично следил за весело и беспечно резвящимися котятами. Так показалось ему на первый взгляд. При более пристальном рассмотрении он узрел какое-то напряжение между ученицей и котиком помладше, но разбираться в этом уж точно было не в его компетенциях, а уделом хлопотливых мамаш.
Ветер шерстил по лагерю, навевая атмосферу скрытой угрозы. Вместе с тем старший воин, уловивший подозрения Жало, напрягся и приподнялся, готовый в любой момент оказаться полезным. Всё случилось, однако, очень уж стремительно: выражение на морде одного из котят внезапно поменялась, предвещая беду, и по воздуху резанул звук хлёстких совиных крыльев.
Шрам рванул вперёд. Прямо над котятами в мгновение ока вспорхнула гигантская птица, метящая в Лепестка. Она тут же была, однако, контратакована чуткой Жало, лапа у которой всё это время была на пульсе. Воитель почувствовал облегчение: кошке удалось спасти юнца и выкрасть его из лап почти неминуемой смерти.
Шрам остановился, сам не успевший на выручку, у одного из деревьев, склонившегося над лагерем. Тут он ожидаемо почувствовал знакомый запах и, не поднимая головы к его обладателю, спокойно пробасил:
- Слезай.
Терпеливо дождавшись, когда теперь уже бывший ученик спустится, он короткими фразами произнёс, будто каждое лишнее слово стоило для него дороже девяти предводительских жизней:
- Есть задание. Ты умеешь лазать по деревьям. Так не спи. Следи в следующий раз, нет ли над лагерем хищных птиц.
Шрам слишком хорошо знал Пламя, чтобы не догадаться, что лёжа на дереве тот, скорее всего, зевал в оба рыжих уха.

Шрам и ухом не повёл в ответ на пустой вопрос Пламени. Он был уверен, что это не так уж важно сейчас, чтобы растрачиваться на лишнюю болтовню.
- Я понял, - к одобрению исполина, сдержанно отозвался молодой воин на замечание бывшего наставника. Шрам увидел его решительный взгляд и мысленно оценил сообразительность мальца. Добавлять больше ничего не требовалось: мыслительный процесс запустился в голове Пламени, складываясь в очередное самостоятельное осознание. Вот рыжая тень уже скрылась в деревьях, высящихся ближе к собравшимся у скалы соплеменникам. За эту исполнительность, когда того требуют обстоятельства, старший воитель неизменно уважал своего былого подопечного.
Дело оставалось за заслуженным поощрением. Кот направился чуть правее, уверенными рывками вскапывая снег, под слоем которого некоторое время назад зарыл одну их пойманных им летучих мышей. Не самую упитанную в нынешнее время года, но всё-таки: Шрам помнил, что этих крылатых созданий Пламя любит уплетать за обе щёки больше всего. Предводитель, старейшины и королевы были уже кормлены: патрульные хорошо постарались. Шрам, отправившийся сегодня с утра пораньше на охоту в одиночку, тоже внёс в это свой вклад, нашедший логово ютившихся на долгую зимовку летучих мышей.
Так что теперь серогривый мог со спокойной душой представить соплеменнику пойманное лакомство. Пламя оценит - так твёрдо решил кот ещё утром, когда в лапы ему попались один за другим члены порхающего семейства. По приходе в лагерь самую аппетитную из них, на его субъективный взгляд, он запрятал с той мыслью, что обязательно поделится с рыжим воином при случае.
- Голоден? - произнёс исполин, спустя время неспешным львом вновь появляясь под ветвями очередного дерева, выбранного импровизированным Теневым дозорным. Перед могучими лапами Шрама лежала летучая мышка для бывшего ученика.

Палатка целительницы---------------->
Шишкарь выходит на поляну. Он успел немного поспать в палатке воителей, потому чувствует себя бодрее. В лагере так спокойно... Словно не было решающего судьбы котов Совета. Он слышит звонкий смех Мыши. Давно он его не слышал. Очень давно... Где-то внутри проснулось что-то тёплое и слетлое. И сразу уснуло, испугавшись. Но, как ни странно, это не та сокровенная привязанность, которую он хранил много лун. Нет, это что-то похожее на память. После разговора в целительской и замечания Ольхи, после его рассуждений что-то определённо в нем поменялось. Он оборачивается посмотреть на счастливую соплеменницу, улыбаясь. "Идёт снег. Красиво..." — думает Шишкарь. Внезапно вонзается мысль, — "Как она может смеяться, когда Чернозвёзд решил отказаться от Лепестка? Нет, нет, наверное, она ещё не знает... Не буду ничего пока говорить..."
Он неспеша подходит к ней и садится рядом, тоже любуясь снежинками.
— Привет. Вижу, ты в хорошем настроении, — он беззаботно улыбается, скрывая переживания внутри, — Что-то произошло? — немного наклоняя как непонимающий котенок голову, спрашивает он.
Спустя немного времени Чернозвёзд созывает собрание. Но что-то происходит. Странный звук и... Из ветвей вылетает сова. Сова, выставившая лапы для захвата. Так быстро. Но для Шишкаря момент будто замедляется. Он переводит взгляд на её цель. Лепесток. Зрачки кота сужаются. Где-то в затылке шипит мысль: "Ты не успеешь. И Мышь не успеет"
Но успевает Жало. Котенок не пострадал. Шишкарь облегчённо выдыхает. Все внутренности словно сдуваются, и он замечает, что всё это время не дышал. Даже ушиб на голове начинает немного давать знать о себе пощипыванием.
— Цап дери эту... — только и может произнести Шишкарь. И что он имел в виду, "рану" или сову, уже никто не узнает. Ему хочется подойти к Лепестку и обнюхать его, убедиться, что всё в порядке... Но это уже сделала Жало, да и Мышь сейчас его проверит... Она же его мать. Всё, что ему дозволено делать, это сидеть и взволнованно глядеть. Таково всегда его место в этом мире. Но что если ему на самом деле доступно немного больше?

[indent=0.5]Краснобока, казалось, похолодела и сама под нерадушным взглядом соплеменницы. Та, в отличие от неё, не плескала в окружающих энергичной дружелюбностью; и это не было непривычным, − выросшая под крылом у племени Краснобока вполне спокойно относилась к своеобразному характеру каждого из товарищей и, несмотря на некомфортный морозец, пробежавший по коже после столкновения с Жало глазами, не смутилась, когда та зависла на её морде. Напротив, захотелось даже бессовестно внедриться глубже в оберегаемое личное пространство и сломать застывший в сердце лёд, − чего, конечно же, она пытаться делать не стала. Хотя и понимала, что могла бы.
[indent=0.5,0.6]− Мы настороже. Значит «самого плохого» уже не будет. Наше дело — предотвратить «плохое».
[indent=0.5,0.6]"А-а.." − едва ли сообразила Краснобока. Она предпочла составить понимающее выражение, пока мысленно была в погоне за сутью. И смутно до чего-то добралась, − однако слишком размытой показалась ей фраза, так что кошка решила довериться опыту и знаниям более умудрённой воительницы.
[indent=0.5,0.6]Она взмахнула хвостом влево-вправо, обновляя оптимистичный настрой, как вдруг услышала совсем рядом внезапное шипение. И до этого напряжённая, она вновь подняла шерсть на хвосте и впилась взглядом в изготовившуюся Жало. Мышцы сами собой напряглись, но Краснобока не сразу заметила то, что внимательно отслеживала соплеменница.
[indent=0.5,0.6]И только когда хищная тень возвысилась над скалой, рыже-белая поняла ситуацию. Жало отреагировала стремительно: окатив соседку свежим сугробом, она кинулась на защиту котёнка посреди главной поляны, − в котором можно было узнать Лепестка. Краснобока успела приятно удивиться: Жало тоже видела в нём не повинного ни в чём малыша, члена племени. Однако её удивление быстро сместила новая волна осознания опасности положения.
[indent=0.5,0.6]Остолбенев, прикованная взглядом к происходящему, едва успев между делом стряхнуть напущенный снег, Краснобока наблюдала акт истинной воительской храбрости. Спикировавшую на очередного котёнка сову удалось отогнать. Кошка ещё какое-то время смотрела вслед улетавшей хищнице, поражённая тем, насколько бесцеремонными в этом отношении стали ночные охотницы, потерявшие страх настолько, что нападали в присутствии доброй части могучих лесных котов.
[indent=0.5,0.6]С глазами-двумя-полнолуниями распушившийся шар-Краснобока, до сих пор не убеждённая в собственной безопасности и защищённости остальных соплеменников в принципе, воззрела на Чернозвёзда, ожидая каких-либо действий. Кажется, предводитель затевал собрание? Изначально задуманные новости теперь, полагалось, были неактуальны?
[indent=0.5,0.6]Она выдохнула, упорядочивая мысли.
[indent=0.5,0.6]− Это был не первый случай! − успев поприйти в себя за то время, пока остальные убеждались в здравии Лепестка, выкрикнула со своего места Краснобока. Шерсть ещё топорщилась в разные стороны, − однако страха в её образе не виднелось. Оцепенение сместила агрессивная решимость, так что от кошки исходили скорее злобные искры, нежели волны испуга. − Этой ночью птицы пересекли черту разумного даже для себя! Мы не можем шарахаться от каждого шума в ветвях, нужно их всех уничтожить! − последнее слово кошка бросила с явным презрением. Выросшая из ниоткуда ярость застелила глаза. Воительница хоть сей же миг была готова отправиться в бой − как, возможно, и многие соплеменники, что стали свидетелями беззастенчиво-вероломного вторжения одной из предположительного множества хищных птиц.