В палатку зашел Стрелолист, что нашел себе место у входа и теперь отдыхал там. Тимьянчик бросил в его сторону быстрый взгляд, затем переводя его на испещренную шрамами морду Алтея. У целителя нрав был крутой, и сталкиваться с ним Тимьянчик разумно побаивался, но сейчас другого выхода не было. Он не ожидал благосклонности с его стороны, а потому не удивился отчетливому раздражению во всем его виде.

Тимьянчик прижал уши к голове, уже смирившись с тем, что его сейчас с позором выгонят из палатки, когда Враногривка заступилась за него. Тимьянчик поднял на нее удивленный взгляд: воительница, несмотря на раны, встала со своего места и тоже вызвалась помогать. Алтей, впрочем, такую инициативу не оценил, заставив лечь ее обратно, но Тимьянчика не прогнал — и даже повел показывать, как накладывать паутину.

Обращение «коротыш» кольнуло обидой — Тимьянчик был далеко не низким котенком, — но, кажется, Алтей подкалывал окружающих, даже того не замечая. Тимьянчик вздохнул негромко, но, перед тем как последовать за целителем, обернулся к Враногривке.

— Спасибо, — замявшись, прошептал он ей и быстро отвернулся, поторопившись за альбиносом. Тот тем временем приблизился к отдыхавшему после битвы Стрелолисту и осматривал его раны. Тимьянчик неуверенно подступил ближе, разглядывая следы засохшей крови на шерсти. От ран воителя отчетливо пахло разными травами, но Тимьянчик не мог разобрать, какими именно.

Он кивнул, внимательный и тихий, наблюдая за манипуляциями Алтея: как тот берет немного паутины, как накладывает ее на рану, выполняя все аккуратно и быстро. На последнее замечание Тимьянчик тоже кивнул, запоминая. Он взглянул на остатки паутины на лапе Алтея, затем, набравшись смелости, поднял голову и заглянул тому в глаза.

— Я могу--? — он не закончил, выразительно кивнув в сторону Стрелолиста, спрашивая разрешения помочь залатать его раны паутиной.

Алтей, хоть и был одного возраста с Враногривкой, а кошке казалось, что этому альбиносу куда старше её. Его манера речи, ворчливость и некая беспардонность шептали на ухо подсказку, что иметь дела с этим товарищем не стоило, по вопросам спора - уж точно. Сумрачная передразнила в голове его голос, иронично закатив глаза, присаживаясь обратно на подстилку.

Оглядываясь назад, Враногривка посмотрела через плечо на свои раны, прокручивая в голове слова Алтея. Подобно бороздам на сосновой коре, большие и малые царапины перекликались между собой, сплетались и расходились, узором покрывая лопатки и часть спины. После того, как целитель остановил кровь и очистил от подсохшей корки мех, боевые ссадины уже не казались такими серьёзными, как на первый взгляд. Пара глубоких зияли на сгибе между лопатками, но остальные казались молодой воительнице пустяковыми. Впрочем, возможно, Враногривка пыталась так сама себя успокоить.

Кошка обратила взгляд на котов, которые прошли к Стрелолисту. Послушавшись Алтея, пестрошёрстная осталась сидеть на месте, а после вновь легла, подмяв под себя лапы, с любопытством наблюдая, как Тимьянчик смущается и робко действует, но при этом быстр и чётко улавливает суть. На мгновение Враногривка подумала, как бы ворчал серый воитель, увидев, что с его ранами позволяют возиться несмышленому котёнку. Однако, Стрелолист спал крепко, уставший, мгновенно провалившийся в сон. Сердце на мгновение кольнуло вновь, и пестрошёрстная подумала, что была бы благодарна Звёздам за такой крепкий сон; сумрачной казалось, что после сегодняшнего она не уснёт никогда.

Впрочем, воительница ошиблась. Наблюдая за целителем и чёрно-белым котёнком, она почувствовала, как по телу разливается нега, веки опускаются, и полумрак целительской окутывает её, словно полотно из тонкой паутины, небрежно наброшенной сверху, нагоняя сон.

.          .          .

Враногривка проснулась чуть ближе к полудню, когда солнце уже было высоко. Она огляделась, мутным, заспанным взглядом разглядывая окружающую её обстановку, вспоминая детали предыдущего дня, и, когда всё встало на свои места, она угрюмо кивнула своим мыслям.

Ей снилось что-то запутанное, отдельными частями мозаики всплывающее в голове, но кошка никак не мгла сложить кусочки воедино, а после оставила эту затею окончательно. Дуновение свежего воздуха, тонкой струйкой доносившийся снаружи, успокоило её, отрезвив, разогнав тревожные мысли. Пестрошёрстная вновь с интересом взглянула на свои раны, подмечая, что Алтей, видимо, сменил несколько раз повязки, пока она спала. Теперь раны были лишь слегка намазаны тёмно-зелёной травянистой кашицей, которая имела характерный, но не очень резкий запах.

Остаток дня Враногривка провела в целительской, изредка поглядывая на подстилку Стрелолиста, но быстро отводя взгляд, если серый исполин хоть немного смотрел в её сторону.
Алтей был занят своими делами, да и воительница отвлекать его не спешила: нарываться лишний раз на суровый нрав альбиноса она не решалась, искренне сытая разборками с соплеменниками за последнее время.

Ближе к вечеру воители подтягивались на Совет, и Враногривка, подмечая, что раны не болят так, как предыдущей день, удовлетворительно кивнула, собираясь с остальными. На самом деле, она бы с удовольствием осталась в палатке, отлежалась бы день-другой, но мысль о том, что, придёт отряд Грозовых, с которым они дрались, на Совет и не обнаружит Враногривку...
Сумрачная уже слышала в своих ушах смех неприятелей, обсуждающих, что юная воительница зализывает свои раны, не в состоянии появиться на Совете.

Поднявшись с подстилки, Враногривка медленно прошла к выходу из палатки, дабы не тревожить сильно только что подзатянувшиеся раны.
Уже практически покинув целительскую, она поравнялась со Стрелолистом, находившимся у входа. Застыв с опушенной головой, пестрошёрстная в открытую посмотрела на его рану. Жёлто-зелёные глаза встретились с льдистыми напротив, недолго смотря сквозь полуприкрытые веки.
Отводя взгляд, она выскользнула из палатки, дёрнув кончиком пёстрого хвоста.

→ Главная поляна

Отредактировано Враногривка (2017-04-29 23:36:06)

В палатке все продолжали шуметь. Враногривка о чем-то шепталась с Тимьянчиком, явно заинтересованная котенком. Затем вернулся Алтей и начался совместный курс лечения Стрелолиста. Бедняга Стрелолист с этими любительскими шарадами, - ворчал про себя Коготь, лишь удобнее обустраиваясь на своей подстилке. К счастью, к нему никто не думал подходить. Честное Звездоцаповское, глашатай Теней точно откусил бы любому подошедшему его длинный, любопытный нос, а затем оставил в своих коллекциях.
Но через некоторое время полосач погрузился в спокойный, глубокий сон. Сновидений он даже не запомнил.

Проснувшись, Коготь почувствовал себя гораздо лучше. Раны по-прежнему болели, но жара не было. Тело скрипело, ныло, но было терпимо. Кстати, проснулся он очень вовремя, так как уже совсем скоро должен был начаться совет. Глашатай отряхнулся, тяжело вздохнул, словно нёс на себе вселенский груз, а затем выбрался из палатки.

► Главная поляна

Во время небольшой паузы — видимо, Алтей думал, с чего начать — Тимьянчик оглянулся, рассматривая палатку. Днем она была забита воителями, которые ходили туда-сюда, наполнена гамом и пугавшей Тимьянчика неразберихой. Теперь целительская была погружена в тишину и приятный полумрак: посторонние вышли наружу, и даже Алтей вел себя тихо, сторожа сон раненых. Тимьянчик теперь чувствовал себя намного лучше и спокойнее.

— Хорошо, — кротко отозвался Тимьянчик и вдруг поймал себя на мысли, что возможность найти травы у него предоставится очень скоро: его посвятят на днях, и он сможет выходить в лес наравне с остальными оруженосцами и старшими воителями. Тимьянчик еще никогда не бывал за пределами лагеря, и от мысли, что он скоро окажется там, сердце забилось чаще. — Я понял.

Тимьянчик вытянул шею и приоткрыл пасть, глубже вдыхая запах цветков. У них был запоминающийся оранжевый цвет, и Тимьянчик, осмотрев их, подумал, что в лесу они должны попасться на глаза сразу же. Он скользнул взглядом по остальным травам и сразу же засомневался в своих выводах: у каждого растения были свои какие-то особенности в цвете, форме и запахе — не перепутает ли он их часом?

Алтей тем временем обратил внимание на другое растение, и Тимьянчик с нескрываемым удивлением наблюдал за переменой в чужом лице: такого выражения удовольствия он у целителя еще никогда не видел. Подгоняемый любопытством, он приблизился к пижме и глубоко вдохнул ее запах, отчего тут же чихнул и отскочил. Аромат был приятный, но он оказался слишком тяжелым для чувствительного носа Тимьянчика.

— Ага, — пробурчал он негромко и потер нос лапой. Тимьянчик оглянулся на выход из целительской, только сейчас подумав, что, по идее, его отсутствие в детской должно было взволновать и вынудить его искать; тем не менее, на пороге никто не появился, сам Тимьянчик в ясли не торопился, а, значит, пока Алтей не прогонит его прочь, он может побыть еще здесь.

— Ноготки от заражения, пижма от кашля, — обернувшись к Алтею, уверенно повторил Тимьянчик. Запоминал он вправду все просто и усваивал информацию быстро. Он чуть улыбнулся, уже без былого опасения заглядывая в глаза целителю и искренне произнес. — Спасибо за урок.

Он еще раз оглянулся на выход из палатки, но все же засомневался, не получит ли по ушам за то, что так поздно разгуливает по лагерю.

— Я, наверное, пойду, — протянул Тимьянчик, замявшись. — Еще раз спасибо, — он чуть склонил голову, поблагодарив Алтея, затем развернулся и торопливо выскочил из целительской, в этот раз не зацепив никого по невнимательности.

→ детская

Отредактировано Тимьянчик (2017-05-04 11:20:54)

Стрелолист забылся беспробудным сном, больше не чувствуя жалящей сотнями раскалённых игл боли, не ощущая робких лап Тимьянчика на своих глянцевито поблёскивающих ранах, не слыша тихого шёпота Враногривки, острее когтей Бородиста разорвавшего его устоявшийся бесцветный мир, лишённый каких-либо ярких оттенков, кроме одного - иссиня-серого – цвета долга.
Во сне Стрелолист куда-то бежал. Убегал – от чего или кого, он не смог бы сказать и сам. Жилистые светло-серые лапы подрагивали и едва заметно напрягались, дыхание с тихим свистом вырывалось из сухой глотки, опаляя лихорадочным жаром длинные усы. Что-то настойчиво преследовало его, заставляя ускоряться, сломя голову прорываться сквозь густой валежник и шипастые лапы ежевичных плетей. Капля за каплей теряя мужество, старший воитель поддавался панике и сломя голову мчался по незнакомому лесу, трусливо боясь за свою жизнь. Такую же бледную и неприятную, как и его некогда сияющие ярче звёзд голубые глаза.
Лапа неожиданно попала в кроличью нору, заставив Сумрачного кота сбиться с ритмичного бега, и с глухим треском легко надломилась, точно иссушенная солнцем мёртвая ветвь.
Стрелолист испуганно дёрнулся, широко распахнутыми глазами глядя на изуродованную конечность, и проснулся, ещё несколько секунд непонимающе всматриваясь в свою подвёрнутую под грудку пульсирующую от боли лапу с утерянными когтями.
Стиснув зубы и болезненно оскалившись, полосатый кот выпростал лапу и принялся медленно её вылизывать, краем уха слыша, как Змеезвёзд созывает котов на Совет. Что-то нехорошее шевельнулось в его груди, когда он не услышал своего имени. С такими ранами нечего было и думать добраться до острова, но отчего-то покрытую копотью душу полоснуло горячими когтями жгучей злобы – жизнь в лагере продолжала спокойно течь и без его участия. Стрелолист отдавал всего себя служению племени, ничего не прося взамен, и вот, когда пришла пора вкушать плоды своей нелёгкой, с примесью горечи понесённых ран и сладкого торжества, победы, его задвинули в тёмный угол, оставили гнить в затхлой пещере.
Все разумные доводы вдруг сделались смешными и не стоящими и мышиного хвостика.
Вышвырнули.
Как немощного старейшину.
Глухо зарычав, полосатый воитель шатко поднялся на лапы и сделал шаг вперёд, намереваясь восстановить справедливость. Его лихорадило, под шкурой словно забегали красные муравьи, а глаза покрылись болезненной масляной плёнкой, смазавшей привычную резкость взгляда.
Медленно облизнув гладкие клыки, старший воитель шумно выдохнул, намереваясь выйти наружу и наворотить дел, о которых непременно потом бы пожалел, но тут чья-то хрупкая фигурка протиснулась мимо него, заслонив своим резко очерченным силуэтом слабый вечерний свет, и на мгновение застыла, желто-зелёными тусклыми огоньками глаз мерцая в темноте.
- Ты… - с понятной ему одному злобой выдохнул Стрелолист, щуря замутнённые болью глаза и медленно признавая в безликой тени Враногривку. Вложив все свои силы в это короткое ёмкое слово, которое та едва ли услышала, старший воитель, разом лишившись опоры, рухнул на подкосившиеся лапы и прикрыл воспалённые глаза, страдая от жара и желания сделать хоть что-нибудь – любую глупость, лишь бы вырваться из этой душной агонии и прекратить подтачивающую силы мучительную боль в висках.
Прометавшись на подстилке и бессвязно что-то бормоча, он всё же провалился в сон, не слыша, как соплеменники ушли на Совет, не заметив и как вернулась пёстрая воительница, тайком ведя за собой вереницу исхудавших котов, на лисьи хвосты вокруг источавших запах свежей рыбы.

***

Стрелолиста разбудил голос Алтея, раскатистым возмущённым эхом облетевшим мирно спящий лагерь и троекратно громогласно отразившимся от гладких камней скалы и точёных стволов тонконогих сосен.
Сначала воин даже не понял, что за шум происходит на поляне, но, принюхавшись и учуяв знакомый, но оттого не менее неожиданный запах соседей, вдруг остро ощутил, как озноб пробежал по позвоночнику цепкими коготками. Недоверчиво нахмурившись и поигрывая желваками, Стрелолист вслушивался в голоса, пытаясь вычленить из разрозненных обрывков доносящихся фраз чужие ноты. Виски снова заломило, но старший воитель уже понял, что услышал достаточно.
Прихрамывая, но держа уверенную осанку, Стрелолист привычно горделиво приподнял подбородок и вышел наружу. Встречать гостей.
Жар до сих пор не спал.

→ Главная поляна