Из-за поднятой ими с Гремучником темы Жало невольно ловила себя на мерзкой мысли: Лепесток — одиночка. Как бы она ни сопротивлялась и ни называла его родителями Грохота и Мышь, всё равно что-то гаденькое терзало её, словно заноза, с каждым шагом всё глубже впивающаяся в лапу. "Одиночка, одиночка. Ты вытащила из когтей совы одиночку — и нашла гнездо, полное крошечных чистокровных мертвецов. Не стыдно тебе, Жало? Того ли ты спасла?"
Но она не была бы собой, если бы поддалась этим мыслям. "Слабак тот, кто думает, что ему может навредить котёнок. Пускай Лепесток сначала подрастёт, а там уж посмотрим, чьё у него сердце — предателя или воина. Если Чернозвёзд думает иначе, он правда тронулся умом"

— Сначала Спорынья, потом Осозвёзд. Кто знает, может, тот яд был намного сильнее, чем мы думали, — сказал Гремучник, и Жало встретилась с его мрачным взглядом собственным, таким же хмурым. При упоминании Спорыньи шерсть на загривке невольно приподнялась. Грязь того дня было сложно забыть. И дело не только в самой Спорынье с её отравленной дичью; не менее гнусно было то, как на защиту чужачки бросилась Ольха, а затем Грохот — опытный воин — позволил себе поднять на целительницу лапу. В Сумрачном племени словно гнойный нарыв прорвался, обнажив то мерзкое, пузырящееся, уродливое, что скрывали в себе соплеменники. Это было не коварство, с которым сумрачный воин водит за нос своего врага, нет, то был плевок в лужу, из которой пьёшь. От желания порвать кому-нибудь уши в клочья спас брат, с которым они до самого рассвета носились за дичью, вымотавшись так, что сделали перерыв на сон прямо в лесу.

"А может ли быть такой яд, от которого со временем мутнеет рассудок? Или ты пытаешься оправдать его, Гремучник?"
Подозревать своего предводителя в сумасшествии было тяжело и неприятно, но всё же, легче, чем в предательстве. И лучше бы Чернозвёзду правда сойти с ума, считала Жало, чем злоупотреблять положением в племени из какой-то нелепой прихоти.
— Власть — игрушка опасная. Чужакам не место в племени. Но если в каждом котёнке видеть Спорынью... — она не стала заканчивать мысль, только повела плечом и про себя пообещала — "если однажды и ты увидишь чудище в котёнке, я сделаю всё, чтобы открыть тебе глаза. Прежде, чем свершится что-то, о чём ты пожалеешь". Это желание защитить Гремучника от "заразного" сумасбродства Чернозвёзда сразу же показалось ей глупым и каким-то неуклюжим, но она воткнула когти в землю, изо всех сил удерживая его. Перед ней снова стоял тот Гремучник, который вместо предводителя подошёл и напутствовал её отряд добрым словом. Который не спал, дожидаясь их обратно. Кто ещё так верно ждал бы их, израненных, с мертвенно-поблекшими взглядами? Они пришли с похорон домой, и если кто-то сделал это возвращение тёплым, так именно Гремучник.

Да, она была уверена в нём. Он убедит племя в том, что Чернозвёзд злоупотребляет властью и играется с Воинским законом, а не чтит его. Но Чернозвёзд всё ещё её предводитель, и от каждого дурного слова в его сторону в ней поднимается негодование. Даже то, что сказал Гремучник, Жало приняла с трудом. Накануне вернувшись в лагерь с победой, она предчувствовала неладное, и теперь убедилась — над племенем вновь нависла туча.

— С теми, кто до крови верен Чернозвёзду, будет нелегко, — не смогла не признать Жало. — Даже я, слыша о нём такое, не скалюсь только потому, что ты — это ты.
Это последнее "ты" вышло чуть надломленным. Жало поморщилась. Сказала лишнее. Ей захотелось вернуться обратно, изменить слова на что-то лихое-небрежное. Чтобы Гремучник хмыкнул и они закрыли эту тему до того момента, когда Чернозвёзд предпримет активные действия. Что вообще было такого в Гремучнике, от чего ей хотелось в него верить? Жало не помнила, чтобы так относилась к Чернильнику, когда тот был глашатаем у Когтезвёзда.

— Хм-м, похоже аппетит вернулся, — проворчала она, отступая — но делая вид, что это не отступление. Несколько шагов до кучи с дичью, и вот Жало сидит, глядя на еду, но мимо неё. Не пришло к ней никакого аппетита. Зато она осознала, что глашатаю удаётся сделать лагерь комфортным для неё, не проявляя никакой назойливой заботы. Жало почувствовала себя одиноким Лепестком, к которому подошли Шишкарь с Королёк. Образ ей не понравился, и она поспешила свирепо его стряхнуть. "Не забывайся, сова ударила в плечо, а не в голову"

[indent=1,0]Кукушонок сидел на месте. Как говорится "Никогда такого не было, и вот опять". Опять ему нечем заняться. В лагере порой бывает так скучно... Может пойти в детскую и поесть? Не, мама пока не хвала его. А может попробовать выйти за пределы лагеря? Хотя нет, котов стало подозрительно много в лагере... А тут еще Ольха рядом, превеликий Гремучник и Чернозвезд. У котенка тоно ноль шансов уйти бесследно.
[indent=1,0]- Что сидишь тут, малой? — послышало откуда-то сзади размечтавшегося котенка. Кукушонок вернулся с небес на землю, обернулся и увидел Горечавку. — Дел никаких нет?
[indent=1,0]Это было немного грубо... Он в чем-то провинился?
[indent=1,0]- П-привет, - и вот, его снова охватило привычное ему заикание из-за тона воительницы, - Д-да, мне тут нечем заняться, - но с каждым словом его тон становится все мягче и мягче, чувствуя, что бояться, на самом деле нечего. Он вспомнил о том, что котятам не имеют права грубить, и уже тем более бить. Так ему говорила Яролика. Поэтому чего опасаться? Его заикание начинает проходить, - В лагере, если честно, скучно. Тем более, одному... - котенок вспомнил о соседе по палатке - Лепестку. Но они друг с другом не сильно ладят, - Хотя я не один... Но все равно скучно, - от осознания того, что ему скучно, Кукушонку даже стало немного грустно.

— Знаешь, обычно так и бывает в первые дни ученичества - решает не наставник, а ученик, — Королек поспешила успокоить тревогу Лепестка, —  Ученики настолько в восторге, как и ты сейчас, что говорят без умолку. А наставники просто не могут справиться с этим натиском и соглашаются с ними. Да и я бы у своего ученика в первую очередь спросила, что он хочет сначала - охотиться или начать уже изучать боевые приёмы. Но перед прогулкой по лесу и его изучением, разумеется. Так что ничего страшного, не беспокойся.

— Ты как, Лепесток? — внезапный вопрос подошедшей Журавлиной несколько выбил котёнка из колеи. А вдруг они все-таки сделали что-то неправильное? Или она просто правда беспокоится? Это из-за совы? Из-за Чернозвёзда? — Хорошо... Вот... Играем. Немножко. — неуверенно ответил котёнок, кивая на Шишкаря и будто бы ища у того поддержки. Неловкое молчание затягивалось, и наконец Журавлиная отвлеклась на кого-то из других воителей. Лепесток, в свою очередь, наконец отлип от лапы Шишкаря, к которой, сам того не заметив, привалился, стараясь отдалиться от Журавлиной.

— Так вот, на чём это я... Ах, да! — Королёк, кажется, старалась сгладить острые углы ситуации, утопив всех присутствующих в потоке слов, — Ученики, только недавно ещё бывшие котятами чаще всего гиперактивные, хотя бывают и спокойные. Им требуется много времени, чтобы обуять свою хлещущую ото всюду энергию, так что несколько лун наставник точно будет очень вымотан тренировками... Ой, прости, Шишкарь, что-то я увлеклась... Опять...

— Всё в порядке. Мне кажется, твоя энергичность с первого дня ученичества так и не утихла, — Королек коснулась Шишкаря подбородком, и Лепесток отвернулся с наигранно-искривленной мордочкой - "фи, сватаются тут у всех на глазах!".

*начало игры*
Ольха ушла рано и ничего не сказав. Видимо, на то были свои причины. Калинка не знала, куда отправилась наставница и была немного растеряна. Вчера вечером, перед сном, они планировали проверить свою кладовую и сходить в лес за тем, чего не хватает. А утром все пошло не по плану. Она осталась одна, предоставленная сама себе и это ее страшило.
Решив заняться разбором кладовой самостоятельно, ученица для начала вытащила на поляну все запасы мха. Он показался ей влажноватым, возможно, его изначально не просушили должным образом, а может он успел набрать в себя влаги в процессе хранения. Разложив его ровным слоем у входа в палатку, Калинка подняла голову, глядя наверх. Пусть солнце почти и не проникало сюда сквозь густые еловые ветви, но лёгкий приятный ветерок должен был справиться с излишками влаги.
— Вместе с Терногривом и Калинкой за травами, я полагаю. Ольха недавно жаловалась на свои запасы трав, идите, спросите у её ученицы, чего им не хватает. - ученица замерла на месте, услышав голос глашатая. Она растерялась, что стало сразу заметно по поникшим усам и бегающим глазам, которые почему то сразу стали мокрыми. Она отчаянно искала в толпе ее, свою наставницу, но не находила. Дыхание участилось и она была готова разреветься от нерешительности и незнания, что делать дальше: послушаться Гремучника или остаться ждать Ольху?
- Калинка! - совсем рядом раздался жизнерадостный голос Темнолапы. Энергия била из неё ключом и это немного пугало, и в то же время подбадривало Калинку. Ей не хотелось показывать свою беспомощность, тем более перед ровесницей.
- Гремучник сказал, тебе нужна помощь в сборе трав! Мы готовы! Ну да, у нас же Гремучник главный целитель в племени! Жаль Ольха этого не слышит.. Ещё и Терногрив.. Уфф.. Мрачный такой..Наверное, ему это всё тоже не по душе.. Вместо охоты и тренировки молодняка поручили собирать цветочки с двумя мелкими девчонками..
- Мы ведь готовы, да? Ты только скажи, что нам искать и мы весь лес тебе вычистим! Темнолапе явно не терпелось выйти за пределы лагеря.. А что если?.. Что если я скажу им, что мне нужно и пусть идут без меня? Тогда я не ослушаюсь ни Гремучника, ни Ольхи.. Тем более она ведь скоро вернётся, наверное..
– Нужна мята, ромашек можете захватить, и, если наткнётесь, можете тысячелистник принести. Речь её была сбивчевой, голос дрожал. Она не была уверена в правильности своего решения.. Она вообще ни в чем не была уверена.
Темнолапа же была готова выступать, попутно засыпая вопросами то ли ее, то ли Терногрива, а может и всех сразу..
– Хорошо. Пойдём, Темнолапа. На месте расскажу, как нужное выглядит. Старший воин был  совершенно спокоен. Его совсем не смутило то, что Калинка не собиралась идти с ними. Напротив, он сам будто бы разбирался в травах.. А что если они принесут не то, что надо? Тогда все будет впустую.. Ольха будет недовольна.. Да и вдруг они ещё съедят что-то, что навредит им.. Ох.. Мышиные хвосты.. Придется идти с ними.
Бросив разложенный на просушку мох и молясь предкам, чтобы наставница не выдала ей нагоняй за такое разгильдяйство, Калинка догнала уходящий отряд.
- Кстати, ещё целители всегда наблюдали за другими животными и пробовали лечить тем, что помогало им. Ну и конечно делились опытом с другими целителями, - негромко пролепетала ученица, дополняя ответ старшего воина. - А ты, Терногрив.. Откуда ты знаком с целебными травами?
>> за Терногривом (до возвращения Ольхи в лагерь)

— С теми, кто до крови верен Чернозвёзду, будет нелегко. Даже я, слыша о нём такое, не скалюсь только потому, что ты — это ты. — многозначно ответила Жало, и Гремучник вопросительно поднял бровь, смотря на воительницу. В груди разлилось приятное чувство, хоть за чужими словами и скрывалось негодование. Негодование и злость он видел всю свою жизнь и нередко был их причиной, но чтобы ему делали исключения просто из-за того, что он — это он... Это льстило.
Гремучник выпрямился и криво улыбнулся.
— Рад слышать, но ты всегда можешь скалиться, если тебя что-то не устраивает. Я не буду возражать, — как бы он ни старался, от издёвки в голосе избавиться не удалось. Слова совсем не относились к теме их разговора, и Гремучник понял, что нить уже упущена, но не смог оставить сказанное без комментария.
— Хм-м, похоже аппетит вернулся, — отступила к куче с добычей Жало, явно недовольная, куда всё привело. В чужом голосе не было ни капли искренности, но сожалеть о сказанном, в отличие от воительницы, Гремучник не станет. Он кивнул Жало и слабо улыбнулся, отворачиваясь, чтобы вновь зацепиться взглядом за Шишкаря с Лепестком. Без кучи воинов вокруг котёнка в лагере стало намного тише и спокойнее. Даже слишком, будто что-то плохое приближалось к ним на совиных крыльях, но обращать внимание на это  — ровно что искать шишку в хвойном лесу.
Гремучник был вполне доволен их с Жало разговором. Осталось только обдумать, что делать и говорить. Скорее всего, истинных сторонников Чернозвёзда будет меньшинство, так что Жало зря переживала из-за неравенства сил. Многие слишком привыкли к котятам и давно жили бок о бок с тем же Терногривом. Как может рядовой воин желать изгнания своих соплеменников?
"Сколько у нас ещё времени? Две луны? Одна? Как скоро Чернозвёзд официально объявит о своём решении? Можно подняться сразу, а можно найти недовольных до изгнания. Нет, чем дольше мы ждём, тем больше смирения, — на поляне появилась Ольха, и Гремучник задумался. — Если она нам поможет, это добавит веса нашим голосам. Что, брат, думаешь, я не знаю, как ты косо смотришь порой на нашу целительницу?"
Улыбка на морде стала шире, но постепенно померкла, когда Гремучник понял, что Ольха направлялась именно к нему. Не могла же она прочитать мысли...
— Гремучник... Мне нужно кое-что рассказать тебе. Но, прежде... Чернозвезд ещё не вернулся? — выглядела целительница не очень. Тон и выражение её морды сразу не понравились Гремучнику, но он склонил голову вбок и прищурился, отвечая:
— Я не видел его с рассвета. Как и тебя.
Странное чувство, что всё это было связано. И оно начало подтверждаться.
На словах про предательство шерсть на загривке глашатая начала подниматься. Он стиснул зубы и низко зарычал, исподлобья глядя на Ольху. Подумай только... Родной брат пошёл налево и захотел замести следы, изгнав свою ошибку из племени. А теперь ушёл и сам. "Как же низко... Неужели ты способен на такое, Чернозвёзд? Я был о тебе лучшего мнения, я тебе верил." Противоречивые чувства захлестнули его, и Гремучник даже не стал дослушивать лепет Ольхи про Лепестка.
— За кого ты меня принимаешь? Ты думаешь, я не понимаю этого? Жало! — он резко обернулся к воительнице. Она была рядом и могла всё слышать, а могла и нет, но объяснять ей что-то Гремучник не будет. В нём клокотала злость и обида. В те зелёные глаза, такие же, как и у него, он смотрел, когда Чернозвёзд решил рассказать ему об изгнании одиночек. Как он не увидел этого? Как брат мог говорить о своём сыне и лгать, будто это была правда? Будто он правда считал, что так было лучше? — Нужно найти Чернозвёзда! И быстро!
Гремучник поднялся на лапы, покалывающие от волнения. Заозирался по сторонам, словно пойманный зверь. Он колебался. Он не знал, что будет лучше сделать. Хотелось, чтобы всё, что сказала Ольха, было не правдой.
— Если ты соврала, ты сильно пожалеешь, — прорычал он целительнице и быстро оказался рядом с Жало. — Найдите хотя бы его следы. Удостоверьтесь, что он ушёл, а если встретитесь и он не захочет идти обратно... Скажите, что в племени Теней его больше не ждут. Кусок падали...
Гремучник отвернулся и заметался по поляне, хлыстая себя длинным хвостом по бокам. Ждать-ждать-ждать... Как же он не любил ждать, и как же ему хотелось быть уверенным во всём. Это был брат... Его брат, он не мог так поступить... Просто уйти из племени, оставив всё?
В лагере почти никого не было. Ещё бы: он отправил всех в патрули и теперь остался один. Спрашивать у Ольхи подробностей не было сил. Он не хотел слышать про то, что не могло быть правдой. И не хотел видеть удаляющуюся спину Чернозвёзда, пока тот скрывался с территории Сумрака, оставляя всё на него.