Кошка шумно выдохнула, чувствуя на себе чужой взгляд, острым ледяным колом пронзающий грудь. Превозмогая собственные бессилие и ничтожность, пестрошёрстная подняла взгляд на Стрелолиста, который приблизился к ней, заговорив.
- Враногривка, что ты делаешь? - его голос подействовал отрезвляюще; мягкий, непривычный, но в то же время сохраняющий спокойствие, он привлёк её внимание, однако смело смотреть на соплеменника сумрачная побоялась - Ты же понимаешь, что прямо сейчас выставляешь мышеголовой не только себя, но и всё племя Теней, во всеуслышание делая замечание своей соплеменнице, почти в два раза старшей тебя по возрасту?

Наваждение покинуло её также быстро, как и появилось с первой фразой Стрелолиста. Кошка дёрнула плечами, будто бы стряхивая с себя те слова, что только что произнёс её соплеменник, поморщившись. Она была права, он говорит то, что должен ей сказать, и нет смысла думать о том, что ему знакомо...
- Не отчитывай, - нахмурив брови, Враногривка прижала уши в голове, после снова навострив их, кивнув в сторону Настурции; взглядом она избегала его льдистые глаза, не желая даже пытаться смотреть в них, - В отличии от неё я не кричала на всё Озеро, или ты считаешь, что я опозорила наше племя больше, чем кошка-воительница, вступившая в разговор с предводителями чужих племён в таком тоне?
Она затихла, отводя морду в сторону. Вряд ли он ответит на этот вопрос, может быть даже потому, что ответ полосатого был вполне очевиден...

- Настурция славная воительница, но если тебе что-то не нравится, то лучше поговори с ней отдельно, а не обсуждай за спиной. Кому-то это может не понравиться., - голос Стрелолиста приобрёл более режущие нотки, и, к сожалению, Враногривка чувствовала, что режут эти стальные струны не только слух.
- С каких пор здравомыслие объясняется возрастом? И с каких пор меня обвиняют в лицемерии? - горячо бросила она, не выдерживая.

Её, кошку, которая всегда отличалась прямолинейностью и говорила то, что думала, обвинять в шепотках за спиной?

Враногривка подняла глаза на собеседника.
Серо-голубые, как тогда. Льдистые, холодные, не меняются даже при свете весеннего солнца, бликами играя в его тёплых, греющих лучах. Они не смогут растопить их, как снег.
Кошка замерла, затихнув, чувствуя, как обострилась боль во всём теле, а в груди появился груз, тяжким камнем тянущий вниз. Дыхание через нос стало рваным, и хотя воительница пыталась взять себя в лапы, земля из-под них уходила, будто при оползне.

Снова это чувство, внутри, в самом сердце. Тысячи ежовых игл вонзились в него, проходя насквозь, и новый сердечный удар разносил эту невыносимую боль в каждую клеточку, от ушей до кончика хвоста, заставляя бежать мурашки по спине. И всё потому, что она посмотрела на него.

Шумно сглотнув, Враногривка заставила себя опустить голову, тяжело задышав. Её затрясло, будто в лихорадке, плечи её дрожали как от ветра, шерсть на загривке поднялась, лапы без когтей нервно тревожили рыхлую землю. Сумеречная чувствовала, как мутнеет всё перед глазами, а в душе поселяется страх, непонятный и глупый, абсолютно необоснованный.

- Ты, кажется, хотела, чтобы я промолчал, верно? Так вот, теперь твой черёд. Лучше. Молчи. Враногривка.
Она слышала, как он усмехнулся, а судя по интонации, на губах играла свойственная ему улыбка. Шумно вздохнув, пестрошёрстная нервно дёрнула хвостом, выпуская когти, впиваясь ими в землю.

Она вновь обратила отдающий зеленой взор к Стрелолисту.
В глазах больше не было злости, не было ненависти и раздражения. Во взгляде юной воительницы читалась лишь боль, та, душевная, что сочится белёсыми полупрозрачными струями,  заставляя захлёбываться, если не давать волю чувствам. Измученная и уставшая, она скривилась, так, будто сражалась не с одной кошкой, а попала в засаду, гонимая сворой собак. Загнанной жертвой она упёрлась спиной в стену позади, заглядывая в глаза смерти, зная, что не избежит беды.

Сумеречная не могла оторвать от старшего воителя взгляда, и лишь когда силуэт Стрелолиста стал мутнеть перед глазами, она посмотрела ему за спину, пытаясь сфокусироваться на черной фигуре Настурции. Тёмная шерсть быстро оказалась в поле зрения и, будто бы сделав то, что хотела, Враногривка вновь уставилась на собственные лапы.
- Ты любил когда-нибудь? Или племя всегда было у тебя на первом месте, нежели чувства? - она не контролировала то, что говорит.
Нет, не так. Она не хотела контролировать. Мысли в её голове спутались, пестрошёрстная не чувствовала больше себя так, как было до последнего момента. Это чувство, названное Тростинкой тогда в лесу, за несколько дней подкосило её привычный образ жизни, сломав все известные ей образы и устои, занимая всё сознание. Она следила за Стрелолистом во время боя, следила, как Бородист нападает на него, пропуская временами собственные удары. Она смотрела на него в лагере, когда тот занимался делами племени, обсуждал что-то с воителями. Она прислушивалась к его речи, даже сейчас, обманывая саму себя маской безразличия. Она искренне отыскивала в его словах и взгляде что-то, за что могла бы зацепиться, сама того не замечая, как становится уязвимой перед ним, а значит - перед всеми остальными. Каждый перепад его интонации, каждая эмоция заставляла сердце биться чаще, и каждый раз кошка осознавала - это неправильно.

То, что она сказала ему у Небесного дуба - неправильно. То, что она чувствует сейчас - неправильно. То, что хочет услышать от Стрелиста, увидеть в его глазах - неправильно. То, что испытывает при разговоре с воителем...

Врангривка выдохнула, махнув кончиком хвоста, давая понять, что разговор окончен. Кровь сочилась из её раннения на спине, сукровица скапливалась грязной смесью у разодранной плоти, подсыхая, разрываясь каждый раз, когда кошка двигалась. Например, сейчас.

Всё кончено.
Так она подумала, так она решила.
Он не должен узнать, как и никто другой кроме Тростинки.

- Мне не нужны наставления, - она резко сменила тему, голос её выровнялся, звучал отстранёно и глухо, - Мне не шесть лун, и я не твоя ученица.
Она всё же в очередной раз бросила на него взгляд янтарно-зелёных глаз, но быстро отвернулась, поморщившись от боли, поднимаясь со своего места и разворачиваясь, направляясь в сторону лагеря. Предводители начали расходиться, это она заметила только сейчас. Что же, пестрошёрстная пропустила весь важный разговор, но, благо, ей есть у кого спросить, к чему же всё пришло; признаться, о племенных расприях она сейчас думала в последнюю очередь. Опустошённая, Враногривка не чувствовала ничего, кроме боли и усталости.

На мгновение замерев, сумеречная, не оборачиваясь, тем же шёпотом обратилась к Стрелолисту.
- Не делай вид, что ты беспокоишься за меня - это не так. Иначе я сойду с ума.

Сердце её говорила иначе, и в собственной душе Враногривка забилась в глубину палатки, уткнувшись в пёстрые лапы, и срывалась на полный боли крик.
Она хотела, чтобы он узнал, потому что только он мог ей помочь.

Пестрошёрстная прошла чуть поодаль, когда Настурция обратила на неё внимание после обращения к Стрелолисту. Устало выдохнув, Враногривка в ожидании вскинула брови.
- Враногривка, – кто бы мог подумать, что сегодня сумеречная так часто услышит своё имя, до этого не разносившееся по лагерю практически ни разу, - Никогда не смей показывать разлад в племени в присутствии других кланов.
- Тебе ли меня этому учить, - гортанно фыркнула молодая воительница, дёрнув кончиком хвоста, - В присутствии других кланов ты вдоволь показала о невоспитанности сумеречных котов. Боюсь, не в первый раз. Мои поздравления.
И тут Настурция упомянула о том, о чём должна была молчать каждая душа в племени. Откуда черная узнала о её проигрыше? наверное, грязная шерсть и измотанный вид Враногривки говорил сам за себя.
Слова Настурции пробудили в ней только что угомонившийся гнев, шерсть на загривке встала дыбом.
И это говорит кошка, которая перебила разговор предводителей между собой? Об уважении к старшим?
Враногривка обнажила бело-желтые клыки, не желая больше видеть своих соплеменников, сдерживаясь, как бы переполненная злость не хлынула через край. Выпустив когти, она резко развернулась, пожалев, так как перед глазами поплыло, однако сумеречная не обратила на этой внимание.
Она уже ни на что не обращала внимание, кроме как на тропинку, ведущую в лагерь.

→ Лагерь племени Теней

Несмотря на усталость и многочисленные ранения, Враногривка всё же нашла в себе силы ответить. Она, упорно опуская глаза, негромко парировала упрёки Стрелолиста, словно отвечала самой себе, но не ему. И старший воитель всё больше и больше каменел в лице, выслушивая такое открытое неповиновение от молодой соплеменницы. Привилегии, данные Змеезвёздом, уже настолько въелись смольными пятнами в честолюбие полосатого кота, что тот едва ли не считал личным оскорблением такое упрямое возражение Враногривки.
Он видел, что пёстрая воительница была изрядно потрёпана вражескими когтями и зубами, а в украдкой пойманном взгляде жёлто-зелёных, точно припорошенных самим сезоном Юных Листьев, глаз читалась бесконечная усталость, и старший воитель, недовольно нахмурившись, всё же пожалел, что полез к соплеменнице с наставлениями именно сейчас.
Стрелолист задумчиво склонил полосатую голову набок, терпеливо дожидаясь возможности вновь высказаться, указав юной и пылающей сердцем соплеменнице, что она всё же ошибается, как к ним подошла Настурция, прервав старшего воителя на полуслове.
- Рада тебя видеть. Выглядишь просто ужасно, - усмехнулась крупная кошка, легко толкнув старшего воителя в бок. Лапа у чёрной воительницы была не то чтобы тяжёлой, но от её тычка в глазах у Стрелолиста потемнело, и он судорожно впился когтями в землю и тихо зашипел от боли, жгучей волной хлестнувшей по открытой ране. Настурция неудачно зацепила особенно глубокий укус Бородиста, уже успевший заметно наболеть.
- На себя посмотри, - фыркнул он в усы, медленно приходя в себя, а затем, довольно жмурясь, потянулся к чёрному уху воительницы и неожиданно прищёлкнул зубами, едва коснувшись тонких трепетных шерстинок и насмешливо улыбнувшись, когда ухо рефлекторно дёрнулось.
Настурция действительно выглядела страшно: залитая подсохшей кровью, не то своей, не то вражеской, её густая шерсть недосчитывала нескольких клочков, а ясные голубые глаза были полны живого неукротимого огня, с лёгкостью готового опалить любого, кто засмотрится на них слишком долго.
И Стрелолист, действительно засмотревшись, едва не упустил тихий голос Враногривки, прозвучавший для него сильнее грома в тихую ночь.
- Ты любил когда-нибудь? Или племя всегда было у тебя на первом месте, нежели чувства?
Что?..
Такого Стрелолист никак не мог ожидать. Резко отстранившись от Настурции, он широко раскрытыми помертвевшими глазами в упор посмотрел на Враногривку, не веря услышанному, не принимая, что она способна на такую жестокость.
Но она была способна.
Нарочно ли, пёстрая воительница запустила лапу в самый потайной и сокрытый от любопытных глаз угол души старшего воителя, небрежно стряхнула пыль и паутину с надёжно спрятанных под толстым слоем земли и пепла обугленных черепков, с издёвкой обнажая их острые, покрытые копотью и почерневшие от запёкшейся крови, края. Которые уже давно превратились в камень. Обломки, что некогда были его сердцем.
- Что?.. – тихо выдохнул он, не веря, что Враногривка действительно нашла его больное место и метко ударила именно туда, нанося смертельный удар. Наслушавшись ли сплетен или лично заметив, как два кота, ранее проводившие много времени вместе, однажды отдалились друг от друга, она безжалостно сыграла на этом, чтобы поставить Стрелолиста на место.
Испещрённый собственными когтями, нарочно утопленный в болотной жиже, уголь, помертвевший и потерявший страстное биение жизни, вдруг встрепенулся и болезненно заныл в груди, словно ему дали воздуха, спасительной свежести, и вновь, точно в насмешку, не дав и секунды опомниться, беспощадно втоптали в грязь, чтобы убить ещё раз. Старший воитель не шелохнулся, чувствуя, как каменеет внутри, парализованный болью, от которой он столько раз пытался избавиться.
Каждый раз, когда ему приходилось смотреть на неё и делать вид, что ему уже давно всё равно; вести себя ровно в патрулях и не замечать, что её подстилка однажды оказалась в противоположном конце пещеры. Предки, сколько раз он одёргивал себя, злился, рычал и то обещал себе окончательно вытравить эту болезнь из души, то уверял себя, что ещё не поздно всё исправить, а то и просто грыз зубами землю и глухо рычал, впиваясь когтями в толстую кору елей и убеждая себя, что осталось потерпеть ещё немного, ещё день, неделю, луну, год, и уже не будет так мучительно больно…
И Враногривка так легко сорвала – нарочно ли? -  непринуждённым словом всю ту крепкую стену, которую Стрелолист безмолвно выстраивал всё это время, чтобы запереть свой Тёмный лес поглубже и забыть - Звездоцап подери! - просто забыться племенными делами. Чтобы не хватало времени думать. Чтобы не видеть яркие сны, от которых он так часто просыпался посреди ночи и дрожал, сам не зная, отчего.
- Мне не нужны наставления, - Враногривка резко сменила тему. - Мне не шесть лун, и я не твоя ученица.
Стрелолист не слушал. Он сидел, оглушённый, и потерянно смотрел куда-то сквозь соплеменницу.
«Говоришь, меня здесь быть не должно? С чего ты это взял и как ты смеешь меня контролировать?!» – шипела на него тогда Гадюка. И рядом совсем другое: - «Сизый комок шерсти», - лукаво улыбаясь, шептала чёрная воительница. Только она так его называла. Давно, словно в другой жизни.
Стрелолиста залихорадило. Плотину воспоминаний неудержимо рвало, и вот уже массивные волны разномастных эпизодов внахлёст топили Сумрачного воителя, не скупясь на яркие образы.
Острый блеск когтей, срывающийся от обиды и злости голос… Стрелолист машинально поднял лапу, чтобы коснуться давней раны на щеке, уже успевшей закрыться новой шерстью и не оставившей о себе никаких следов, кроме глубоких борозд в тёмном нутре, по которым только что с такой удивительной мимолётной жестокостью провела Враногривка и растравила старые раны.
Стрелолист больше не мог выносить этот разговор. Но пёстрая воительница и сама, казалось, уже выдохлась.
- Не делай вид, что ты беспокоишься за меня - это не так. Иначе я сойду с ума, – болезненным шёпотом обратилась к нему напоследок соплеменница, и Стрелолист, не понимая, воспалённым взглядом посмотрел на неё, но увидел лишь кончик удаляющегося хвоста и зажмурился, чувствуя себя совершенно разбитым.
- Встретимся в лагере, - бледно улыбнулся он Настурции и встал на лапы, желая убраться куда подальше и вновь, как тогда, камень за камнем восстанавливать свою шаткую защиту. Упрямо, настойчиво, ломая когти в кровь и стискивая зубы по ночам, но ни на миг не останавливаясь и не давая себе слабины.
Случайно поймав непривычно серьезный и осуждающий взгляд Тростинки, Стрелолист опешил, растерянно застыв на долю мгновений.
Он уже устал пытаться понять, что всё это значит.
И Тростинка туда же?..
Укрывшись за поросшим лишайником валуном, в стороне от остальных, старший воитель упёрся лбом в шероховатую поверхность камня и с силой стиснул зубы, тихо шипя от горечи.
Да Звездоцап тебя дери, Враногривка! – Как она посмела так нагло напомнить Стрелолисту о том, что он так тщательно хоронил все эти луны? Неужели ей так хотелось победить в этой перепалке, что она решилась на такую подлость? Старший воитель не хотел в это верить. Но он отчаянно не понимал, чем заслужил такой гадкий удар, и главное – как Враногривка узнала, что ему до сих пор не все равно?
Но ведь раньше всё было хорошо, - тут же нашлось хрупкое возражение, - ещё с утра она внимательно меня выслушала, и она, и Мерцающая, а после сражения… Что-то изменилось, но что? Почему каждое моё слово воспринимается в штыки? - Шерсть встала дыбом от негодования, и Стрелолист неосознанно хлестнул хвостом по земле и наморщил расцарапанный нос, едва обнажая белёсые кончики клыков.
Осторожно подвернув под себя лапу с сорванными когтями, старший воитель устало закрыл глаза и поверхностно задышал, чувствуя, как наэлектризованная шерсть тихо потрескивает; отстранённо слыша голоса воителей, вдруг ставших такими далёкими и неприятными.
Поскорее бы все они убрались к Звездоцапу.

Отредактировано Стрелолист (2017-04-16 00:38:47)

Кристальная Звезда наносила точный удары, но всё же возраст давал о себе знать и уже в скором времени, она начала уступать натиску Змеезвёзда. И вот, один точный укус, и предводительница Грозового племени повержена. В этот момент кот испытал и облегчение и чувство мимолетной победы. Он огляделся, осматривая поляну и наблюдая за тем, как другие коты сражаются, и судя по тому, что все стремительно выбивались из сил, бой должен был подойти к концу.
Не обошлась и без смертей и первое, что заметил чёрный предводитель, это тело Звездошейки, возле которого находилась черно-белая воительница, и хотя он прекрасно понимал, что та просто теряет жизнь, смотреть на это было не слишком приятно.
"Какого это? " - пронеслось в голове кота, который всё так же молча продолжал наблюдать за ней, но теперь уже за ее воскрешением.
Через мгновение послышался крик, и Змеезвёзд понял, что еще кого-то не хватает.
"Дикозвёзд," - предводителя не стало.
Он медленно подошел к кошкам, которые уже бурно обсуждали кто прав, а кто виноват, и что дальше делать, но ни он, ни Кристальная Звезда, как показалось коту, не испытывали угрызения совести от произошедшего.
- Компромиссы? - предводитель окончательно оживился лишь тогда, когда заговорили о его доле. - Небесный дуб наш по праву! И после Совета мы пометим свои границы!
Кристальная Звезда демонстративно отвернулась и ушла, отчего был сделан вывод, что этот разговор окончен.
- Поздравляю Пролеска! - холодно произнес кот, и кивнул Звездошейки на ее слова. В конце концов, его племя не зря боролось.
- Возвращаемся! - скомандовал предводитель, и мельком бросил взгляд на Тростинку с Когтем. Конечно же, от него не укрылось и то, что Настурция повздорила с Враногривкой, и что Стрелолист решил всех расставить по своим местам, но предпочел опустить этот момент.
"В конце концов, все мы устали!"
► Лагерь племени Теней

Кот очнулся, когда первые звёзды уже зажигались на блёклом небосводе. Он задремал, убаюканный гулом голосов и томной усталостью во всем теле, и не заметил, как побережье опустело. Раны горели огнём и молили о помощи целительницы, но Стрелолист не спешил в лагерь и неторопливо разминал лапы, проверяя, насколько они пострадали. Он сам не до конца понимал, почему тянет время.
В голове неотвязно крутилось, что кто-то может заметить его отсутствие и забеспокоиться, но стоило полосатому воителю представить, как он проскользнёт сквозь колючий полог, как, полностью разбитый и беззащитный, встретится лицом к лицу с соплеменниками, которые привыкли видеть его спокойным и непоколебимым, слушать их расспросы, ловить недоверчивые взгляды, и его желание поскорее очутиться в палатке воителей медленно таяло облачной дымкой пропорционально тому, как он восстанавливал в памяти каждое жалящее слово Враногривки.
- Замолчи, - прошипел полосатый кот сам себе и медленно двинулся к воде, влекомый прохладным ветерком и бодрящим запахом чистой воды.
- Всё будет как прежде, - прошептал он, усаживаясь у берега и вслушиваясь в собственный надтреснутый голос.
Слова сейчас ничего не значили, но Стрелолисту была важна интонация. Старший воитель пытался понять, звучит ли его голос как обычно, или всё ещё предательски проскальзывают отзвуки той страшной бури, что кипела в его душе несколько часов назад. Их нужно было уничтожить на корню. Немного подумав, полосатый кот медленно кивнул сам себе, но уходить всё равно не торопился. Его терзали беспокойные когти страха, что крепкая маска привычной отстранённости пошла сетью мелких трещин, и сквозь эти крохотные, едва ощутимые разломы капля за каплей просачивалась слабость, оседая белым налётом тоски на гладкой поверхности будто отполированных водой глаз. Нельзя было допустить, чтобы от малейшего колебания его защита раскололась, рассекла морду в кровь и звонко осыпалась прямо под изодранные лапы, равнодушно обнажая глухую пещеру в кромешной тьме души Сумрачного кота, жалко скалящую свою пасть-провал в беззвучном вопле отчаяния.
Удивительно, как много ран можно нанести, не прибегая к когтям и зубам.
Чем дольше Стрелолист восстанавливал события минувшего дня, тем сильнее крепла в нём уверенность, что Враногривка просто рассердилась из-за того, что он отозвал их отряд и лишил её возможности повторно броситься на Ежевику и одолеть Грозовую воительницу. Поражение в первом сражении всегда болезненно. Одна лишь фраза покинуто висела в воздухе, не желая стать оставшимся фрагментом к разгадке этой головоломки.
«Не делай вид, что ты беспокоишься за меня - это не так. Иначе я сойду с ума». – Что она хотела этим сказать? Стрелолист устало закрыл глаза и какое-то время просто ровно дышал полной грудью, вбирая в себя чистые запахи хвойного леса, и спокойно наслаждался лёгким ветерком, украдкой касавшимся его усов и ласкавшим своим невесомым дыханием лаковую поверхностью открытых ран.
Тихий шорох волн и робкий плеск воды заставили вспомнить о страшной смерти Дикозвёзда, и Стрелолист вздрогнул и невольно поёжился, представляя, как предводитель теряет жизнь за жизнью, царапая грязный лёд изнутри, полупрозрачной стеной безжалостно отделившей его от жизни.
Сумрачный кот задумчиво посмотрел на гладь озера, гадая, в отместку ли за постоянную ловлю рыб и лягушек эта тихая вода забрала свою дань. Загипнотизированный ложным спокойствием умиротворённого озера, старший воитель опустил лапу в воду и вздрогнул, когда её ледяные пальцы обхватили застывшую от грязи и крови шерсть и пропитали её насквозь, точно пробуя на вкус. Стрелолист медленно провёл когтем по тонкой пластинке льда, плещущейся неподалёку, завороженно глядя на мутный обломок, такой безобидный на вид, но с лёгкостью отнявший все жизни великому предводителю.
Что он чувствовал, когда царапал когтями лёд, пытаясь пробить себе путь наверх? Что творилось в его душе, когда стылая вода заливала ему пасть и душила своими холодными лапами? О чём думал, теряя последнюю жизнь вместе с крохотными пузырьками оставшегося воздуха?
Стрелолист долго сидел на берегу, бесцветно глядя куда-то вдаль и рассеянно поглаживая ледяное крошево, словно пытался соприкоснуться с Дикозвёздом и… что? Посочувствовать? Разделить его страх смерти? Поменяться с ним местами?
У него было племя, наверняка подруга, а теперь он исчез, словно никогда и не было. И ничего не оставил после себя. Пройдёт несколько поколений, и воспоминания сотрутся, утонут в тёмном омуте забвения… - Стрелолист вздрогнул и отдёрнул лапу от воды, словно она обожгла его, – как утонул он сам.
Светло-серый кот никогда прежде всерьёз не задумывался о смерти. У него всегда был кто-то, кто отвлекал его от подобных мыслей: сначала родители, потом друзья, затем подруга.
Но родителей давно уже нет, Аспид и Белокрылая в последнее время отдалились от него, предпочитая больше времени проводить вместе, Настурция сблизилась с Когтем, а Гадюку уже давно пора было выцарапать из собственного сердца и перестать жить жалостью к себе.
И внезапно для себя самого Стрелолист понял, что он одинок. По-настоящему одинок.
У меня есть племя, которому я должен верно услужить, - сам себе возразил полосатый воитель, запоздало вспоминая, что только этим он и жил в последнее время -  патрули, охота, помощь Змеезвёзду и Когтю при необходимости, снова охота и патрули, и так день за днём, луна за луной. Словно бездушный механизм, которому чуждо всё живое и яркое, простой инструмент в лапах Воинского закона, которым он дышал. – Так и должно быть. Этого от меня ждут, и я не могу их подвести, - нахмурился Стрелолист, вглядываясь в своё размытое отражение и ища там признаки непоколебимой уверенности, которой ему так хотелось обрести. Но силуэт расплывался, неуловимо двигался и словно в насмешку над старшим воителем постоянно прятал от того его собственный взгляд. Отражение упорно отводило глаза, но общие мрачные черты никак не желали смягчиться. – Пусть так.
Лапы замёрзли, а раны молили об уходе, и старший воитель нехотя поднялся и медленно поплёлся в лагерь, надеясь, что его ещё не успели объявить погибшим от лап хищника и вообще не заметили отсутствия.

→ Главная поляна

Река --->

Тяжело дыша, молодая воительница неслась вперед, скользя мокрыми от воды лапами по сырой почве. Оглядываться было страшно, но приходилось, ведь где-то позади обязательно шла их храбрая Сивая, а её поддерживал Соболь. Кто-то бежал вперед, кто-то рядышком, но осознание того, что они только что сделали, ошеломляло и пугало.
Чуткие уши то и дело вращались, когда кошка пыталась услышать погоню. Должно быть, Мастер уже в курсе их побега, да и оказаться в темном незнакомом лесу после заката - то еще удовольствие.
- Бежим, бежим, пожалуйста, - поторапливала своих кошка, замедлив шаг и следуя рысцой рядом с Сивой. То и дело дымчатая озиралась, смотрела, не бегут ли за ними, но сама бежать не переставала, чувствуя дикий пульс в лапах и сердце.
Впереди деревья, казалось, чуток расступались. Зрачки кошки расширились в темноте, вглядываясь в незнакомые леса, но останавливаться или, тем более, возвращаться было поздно.
- Совет совсем скоро, - подняв глаза к почти ясной полной луне, мяукнула Ручей, тут же воодушевившись.
- Мы можем нагнать племя Теней на берегу озера, мы вышли к нему! - удивленно мяукнула серая, как разведчик выбегая вперед. Действительно, след был, и запах котов Теней, прошедших на совет, тоже.
Но... может, Ручей увидела там темную фигуру?
- Это... Коготь? - узнав издали глашатая племени Теней, мяукнула Ручей, а после крикнула громче:
- Коготь! Коготь! - кричала синеглазка, отчаянная и отчаявшаяся. Мокрые, тощие речные коты являли то еще зрелище, и было очевидно, что им нужна помощь. Мирно опустив уши и чуть ссутулившись, Ручей опасливо подходила ближе к сумрачным котам.
- Наше племя захватил Мастер, мы... наши с голоду умирают, помогите нам, - никогда серая так не унижалась, но и унижения не чувствовала. Только отчаяние и страх, что их догонят.
Или, что еще хуже, развернут обратно.