[indent=2,0] — Объятия здесь лишь лишний раз напомнят тебе о том, что здесь они уже никогда не будут дарить тех, чувств, что дарили при жизни, — Кристальная Звезда тяжело вздыхает, высвобождая свою печаль. Кареглазая внимательно вскидывает голову, смотрит на чёрную кошку, пытаясь не концентрироваться на веренице разнопёрых звёзд в шерсти той. С усмешкой ловит себя на мысли, что той… идёт? Молодость, свежесть, грусть, этот блеск в глазах и шерсть в звёздах.

[indent=2,0] «Кому-то и правда, чтобы сиять, нужно дойти до финальной истории».

[indent=2,0] Лучехвостая хмурится, сдерживая слёзы — вопреки всему, ей было до бесконечного грустно и тоскливо просто от осознания, что она не была достаточно хороша.
[indent=2,0] — Мне любые сойдут, — упрямо, но сдаваясь, с улыбкой мяукает длинношёрстная, тыкаясь в шкуру матери лбом. — Я скучала по тебе.

[indent=2,0] — Если ты вдруг не заметила, то в Звёздном племени мы все становимся снова молодыми, тебе вовсе необязательно продолжать ворчать, как старуха, — искренне, без высокомерия и злобы, смеётся Кристальная Звезда, и Лучехвостая благодарно улыбается в ответ – и правда. Совсем забылась, а ворчать уже и не было совсем никакого смысла. Это всегда было её особо защитной реакцией, а сейчас… перед кем-то надо было разве?
[indent=2,0] — Для приличия – надо, — всё же не унимается кареглазая, но замолкает, надеясь и правда более не вести себя так, особенно если сейчас уже не надо ни от кого защищаться.

[indent=2,0] — Диковинка не первый раз уходит, если ты забыла. У неё другой путь, который не виден с Серебряного Пояса. А остальные... Поверь, у тебя ещё будет много возможностей посмотреть на них с гордостью, — обещает кошка, улыбается. Длинношёрстная закатывает в притворном недовольстве глаза.

[indent=2,0] — Ты бы знала, как мне больно было умирать, зная, что она не рядом. А сейчас она вообще невесть где! — с ядовитой болью в голосе искренне воскликнула Лучехвостая, не стыдясь слезливых бликов в глазах. — Ты говоришь, другой путь! Я понимаю, я честно понимаю. Но сердце рвётся знать, что всю жизнь я страдала от самой себя и моё утешение просто… ушло, — длинношёрстная затихает на долгие минуты, раздумывая. — Казалось, будто я должна была найти утешение и силы в себе, но большее, что я могла это обвинять всех вокруг во всех грехах и изъянах, но никогда не признавать своих ошибок, словно признание их делало бы меня ужаснее или обнажило бы мою гнилую суть. Самое забавное, — грустно смеётся, — что никогда ещё никого не делало хуже искреннее признание себя и то, что творишь. Знаешь, я в самый последний миг захотела умереть, прекратить уже мучиться и сражаться, чтобы наконец обрести спокойствие, — признаётся грустно.

[indent=2,0] — Почему ты вообще думаешь, что тебе должны сочувствовать? Ты умерла, как и подобает воительнице, тебе можно наоборот позавидовать, — спрашивает Кристальная Звезда, видимо, вспоминая свою смерть. — Знаешь, если бы мне сочувствовали все девять раз, которые мне приходилось умирать, я бы не выдержала и поколотила бы кого-нибудь за это! — смеётся, говоря это всё с такой лёгкостью, заражая приятно свою дочь подобным ощущением простоты и спокойствия.
[indent=2,0] — Ты не совсем понимаешь то, как мыслю я сейчас, — мягко мяукает Лучехвостая, печально улыбаясь, и смотря наконец вдаль. — Я всю жизнь свою, ты, наверное, не поверишь, искала сочувствия в других. Поддержки. Внимания. И в то же время я до жути боялась искренности в чужих глазах – вдруг обман? — оборачиваясь, грустно смеётся с самой себя. — Больше всего на свете я хотела быть любимой, не бояться чужих слов и осуждения, но вместо этого всего обрела вечную привычку всех отчитывать, быть занозой в лапе, быть просто ужасной ворчливой кошкой. Ни я такой ни была на самом деле, ни другие не хотели видеть меня такой. С девчонками своими я могла быть собой иногда, ласковой, любящей, но даже сейчас сердце рвётся на части от мысли, что их не было рядом. А может и не надо было, чтобы они видели это всё? Не знаю, — грустно отбивает хвостом ритм. — Твоя жизнь кажется мне прекрасной, несмотря на все трудности. Я не такая стойкая, как хотела бы быть.

[indent=2,0] — А ты? Расскажи мне, ты видела, как я умирала? Как это было? Наверное, сейчас я счастлива от возможности говорить с тобой, поэтому, прошу, давай говорить… даже если устанем, — просит подобно котёнку, надеясь, что родная кошка не откажет ей в просьбе и расскажет о себе чуть больше, чем они могли знать всегда друг о друге. Она видит, как у Кристальной Звезды забавно перескакивают по шерсти звёзды, и восхищается невольно этой красоте – давно кошка не имела чести находить красивое.

[indent=2,0] Пёстрая кошка со звенящей тоской смотрит на бесконечный закат, ловя в нём заход всех её тяжёлых мук и историй. Она качает головой на рассказ матери об истории Зверебоя – они все думали, что он умер, но теперь даже и не знается, что думать и как быть, ведь он ушёл вершить ту историю, которую не красит их семью и племя.

[indent=2,0] — Я даже не знаю, что сказать на это, — выдавливает старшая сестра покинувшего их кота. — В голове крутится лишь едкое и ужасное, но, надеюсь, его выбор того стоил, иначе всё это было зря… — мяукает Лучехвостая, вздыхая – вот и первые тоскливые раны в Звёздном Племени. — Я до сих пор не понимаю, в чём твой секрет – как ты держишься? Я сотни раз сломалась, — печально улыбается, вспоминая прошлое. Смеясь с себя тихонько, чуть пихает бывшую предводительницу Грозового племени в бок.

[indent=2,0] — Сочувствия ищут несчастные... — после молчания мяукает задумчиво чёрная кошка. — Разве ты всё время была несчастной, раз всё время искала его? — и такой вопрос порождает в пёстрой усталую грустную улыбку.
[indent=2,0] — Мне казалось, я была очевидно несчастной, — легко признаётся, обнажая душу, коль уже не нет смысла прятаться за своими страхами. — Да, у меня было племя и семья, — произносит последнее с тяжестью, — но в этом никогда не было того, что меня бы постоянно делало счастливой – как это делал Ураган. И тоска по нему так болезненно давила мне всегда душу, что я постепенно становилась всё злее и злее, теряя себя. Это как рана, которую не заживить… Как кашель, который сделал меня слабой, но никто не мог это вылечить. Но я уже не сержусь – я знаю теперь, что мне нужно было отпустить и смириться. Но я не могла. И сейчас не могу, как бы ни хотела, — печально мяукает, смутно вспоминая образ возлюбленного, который так давно оставил её. И пусть морда совсем неточная в голове, сердце всё равно крепко сжимается.

[indent=2,0] — И знаешь, вот никогда не поверю, что ты боялась чьего-то осуждения. Уж кто, а ты всегда умела не дать себя в обиду, — мяукает Кристальная Звезда, и Лучехвостая искренне смеётся беззлобно.
[indent=2,0] — Бей, пока противник не ударил первым, — улыбаясь, делится своим простым секретом. — Если всем демонстрировать силу и атаковать прежде, чем кто-то подумает это сделать, то, конечно, вряд ли кто решит показывать мне свои клыки в перепалках пустых.

[indent=2,0] — Он ждал очень много лун, но великодушно пропустил меня первой. Не заставляй его ждать ещё одну вечность, пожалуйста, — таинственно мяукает кошка, и воительница непонимающе хмурится, улыбается скованно, не понимая, о ком речь – должно быть, Орёл, её отец пришёл? Лучехвостая оглядывается.

[indent=2,0] Серый кот с глубоким добрым взглядом вышел к ним и остановился в неком отдалении, давая своей единственной на всю жизнь возлюбленной привыкнуть к его виду. А пёстрая только со смешком качает головой, делает шаг вперёд, смотрит назад на мать, не привиделось ли? А затем вихрем чувств и эмоций самых сильных с диким сердцем бросается вперёд, к Урагану, чтобы повалить того на спину и возвыситься над ним плачущей беззащитной воительницей.

[indent=2,0] — Я думала, что не увижу тебя больше никогда! Я думала, ты никогда не доберёшься до Звёздного Племени! Я думала… Ты знаешь, как я страдала? Надеюсь, что ты понимаешь, что я не оставлю тебя больше никогда. Ох, я так люблю тебя, Ураган… — кошка тыкается в грудь любимому, пытаясь совладать с собой. Она поднимается, помогает встать коту, который только тепло улыбается ей да мяукает тёплые слова родным голосом, и воительница понимает, что он остался таким же, если не лучше, в её воспоминаниях. Она счастливо улыбается ему. Тыкается в лоб, лижет в щёку. И пусть эти ощущения  далеки от реальных, прошлых, Лучехвостой всё оно кажется счастьем. — Знала бы, что встречу тебя тут, умерла бы пораньше, — шутит полуправдой горящих слезами глаз.

[indent=2,0] — Ну, мы пошли! — мяукает воительница матери, махнув хвостом на прощание. Вдвоём, серый и пёстрая, со звёздами в шерсти, уходят навстречу закату, и только тогда Лучехвостая понимает, что

Она счастлива.

→ куда-то обниматься с Ураганом и
подрабатывать комментатором событий племён

—--Зеркальное озеро

Острозвёзд шёл по тропе из звезд, ведущей к холму Заката, его пятнистая шерсть и сама была усыпана звездами, чуть более яркими, чем обычно. Предводитель не замечал этого, хотя в былые времена бы это обязательно подогрело его честолюбие. Его мысли были заняты предстоящей встречей. Холм Заката - место, где заканчивался день и начиналась ночь. Место, где свет и тьма встречались, чтобы на мгновение слиться воедино. Очень знаково, если так подумать.
Каждый его шаг был уверенным и твёрдым. Острозвёзд не сомневался в своём решении. Он знал, что это необходимо. Звёздное племя было слишком большим, слишком разным, чтобы оставаться единым. Наступил переломный момент, когда негодование в сторону Звёздного Снега достигло своего апогея, так что с ним они больше быть не могли. Но и без него половина Звёздного племени - тоже не могла. Ведь они оставались верными ему и не признали бы Острозвёзда. Так что попытки удержать противоположности... львов и тигров... вместе - только ослабляли и разобщали их. Но разделение давало силу. Оно давало свободу. И было выгодным компромиссом.
Звёздного Снега он увидел, сидящего и смотрящего на закат. Тот был очень задумчив, впрочем, как и всегда.
- Ты всегда любил драматизм, - сказал Острозвёзд слегка насмешливым голосом, однако в нём уже больше читалась усталость. Подколки были скорее дежурными, нежели настоящим проявлением враждебности,  - Сидеть на холме, смотреть на закат... это так по-твоему.
Не говоря больше ни слова, он склонил голову, а потом прошел к Звёздному Снегу и встал бок о бок с ним.
- Ну что, Звёздный Снег, - начал Острозвёзд, его голос был низким, а сам он при этом смотрел куда-то вдаль, - я не тиран и не злодей, коим кто-то может меня считать. Я не хочу иметь дело с бунтом в Звёздном племени, когда половина начнет отделяться, возможно захочет уйти или даже строить планы по моему свержению. Давай разделим Звёздное племя. Ты будешь покровительствовать племени Теней и Грозовому, а я - Речному и Ветра. По-новому - Тигриному и Львиному, если ты также сумеешь убедить их объединиться. Каждый из нас будет вести своих последователей своим путём.
Острозвёзд понимал, что объединить Грозовое племя и Теней тоже непростая задачка. Но отныне это уже не его головная боль. Его подопечные в данную минуту идут домой, полным составом. Он был доволен, что они сумели решить все без кровопролития и новых войн. Эта эра не должна была начаться с чего-то подобного, и Метеор сумел этого избежать.

Отредактировано Острозвезд (2025-03-17 10:15:49)

Острозвёзд усмехнулся, его губы, словно тени от пламени, слегка приподнялись, обнажая острые клыки, сверкающие, как лезвия под луной. В его взгляде читалась насмешка, но не злая, а скорее та, что рождается из глубокого понимания. Как бы он ни был солидарен со Звёздным Снегом, как бы ни уважал его мудрость, он не мог позволить себе стать таким же - тихим, смиренным, почти святым. Нет, он был другим. Его душа горела огнем, который невозможно было укротить, и он не собирался даже пытаться.
- Сила... - произнёс он, делая шаг ближе, и его голос, низкий и хриплый, будто бы сотканный из ночного ветра, заставил воздух вокруг сгуститься, - Ты всегда говорил о силе, Звёздный Снег. Но твоя сила - в мудрости, в терпении. В том, чтобы ждать, наблюдать, взвешивать. А моя... - он замолчал, их морды теперь были так близко, что дыхание одного смешивалось с дыханием другого, - Моя сила - в ярости, в страсти. И я не намерен её сдерживать, - многозначительно сказал он.
- Разные пути, да. Посмотрим, к чему каждый из них приведет племена, - чуть подождав, пока предыдущие слова улягутся в сознании белошерстного, сказал Острозвёзд.
Когда Звёздный Снег упомянул, что племена, тем не менее, остаются объединёнными Воинским законом, а также должны будут сплотиться против общего врага, Острозвёзд чуть помедлил. Его глаза, горящие, как угли, на мгновение смягчились, и он кивнул. Это было рационально. Это было логично. Племена, как звенья одной цепи, держались вместе, и без Воинского закона они рассыпались бы, превратившись в нечто иное - не племена, а просто сборище, свору, лишённую чести и цели.
- Это так. Даже я признаю, что племена не могут друг без друга. Как, пожалуй, и мы с тобой, -  Эти слова вырвались у него почти против воли, и он тут же пожалел о них. Он не хотел, чтобы Звёздный Снег воспринял это как признание слабости или, что ещё хуже, начал говорить о том, как они нужны друг другу. Острозвёзд не был готов к таким разговорам. Его мир был миром действия, а не слов.
Он поспешно отстранился, его шерсть взъерошилась, словно он пытался отряхнуть с себя не только слова, но и чувства, которые они вызвали. Его взгляд устремился на почти зашедшее солнце, которое медленно погружалось за горизонт, окрашивая небо в кроваво-красные и золотые тона. Он смотрел на это, чувствуя, как внутри него бушует та же ярость, тот же огонь, что горел в его сердце с самого детства. Он был другим, и он гордился этим. Но даже он не мог отрицать, что Звёздный Снег, со своей мудростью и терпением, был ему нужен.