- Что если так? - признаться, Шрам этого не ожидал. Скорее, что Краснобока вспомнит о совести, или что там ещё обычно останавливало молодых кошек в его отношении, и прекратит это её представление. А что ещё более ожидаемо, хотя бы скривится от неприятного вида его морды вблизи, когда после этого её вопроса он будто с угрозой шагнул вперёд. Но ничего из этого не произошло, и это сбивало с толку. Напротив, кошка принялась спокойно, на первый взгляд, рассматривать лицо Шрама, словно просто для того, чтобы она поглазела, он подошёл к ней.
Кот терпеливо ждал, когда воительница налюбуется, и вернёт свой взгляд к оранжевым глазам:
- Проницательно, - на этот раз в голосе не прозвучало ни тени игривости, так что темногривый снова стал сомневаться, не показалось ли ему, и это его сдерживало. Потому что если показалось, он рискует навредить Краснобоке почём зря.
Однако в следующий же миг рыжая кошка подошла ближе, как будто намеревалась лисой запутаться в его волчьей шерсти. Шрам отнёсся со всей готовностью, будто на самом деле этого и ждал, до этой поры надеясь лишь на молчаливое разрешение: его шея наклонилась навстречу, и большая косматая голова оказалась у неё за полем зрения.
Воин горячим, изменившимся дыханием обжёг её холку в этом внезапном вспыхнувшем объятии, позволяя той уткнуться в его морозную шерсть. Ему показалось, что Краснобока замёрзла, и потянулось к нему мордой именно за этим. Уж чего он так и не познал, так это насколько ласковым нужно быть к женщинам, так что его объятие, должно быть, было слишком уж стальным, грубым и цепким, как звериные путы.

Шрам тоже почувствовал эти пляшущие по телу искры. Он не ощущал чего-то такого очень давно, если вообще когда-либо ощущал. Много лун утекло с тех пор, когда воин искренне пытался проявить себя как чья-то опора ближе, чем кто-либо из других соплеменников. О том, чтобы быть для кого-то единственным и заменяющим при случае всех остальных, он уже и не думал.
Кот покорно, как большой преданный зверь, прилёг наземь под настойчивой и при этом удивительно лёгкой лапой Краснобоки. Он поглядел на неё снизу вверх и впервые откровенно залюбовался ею. Рыжая в цвет покидающей лес осени, она была ещё красивее под мягким светом ненавязчивого солнца.
- Ты очень красивая, Краснобока, - сдержанно произнёс Шрам, ради неё постаравшись не держать в себе то, что он думает. Ему и раньше казалось, что рядом с этой кошкой он может себе позволить такие вольности.
Не дожидаясь реакции соплеменницы, Шрам обхватил её лапами, прижимая ближе к себе и игнорируя то, как щекочет нос её пушистая шерсть. Надеясь, что не пугает Краснобоку, кот опомнился и слегка ослабил хватку. Он помнил ещё по бывшей ученице Пеночке и их боевым тренировкам, какие кошки бывают хрупкие, и как легко сделать им больно, если не рассчитать силы.

Очевидно, Краснобока теперь намекала Шраму, что напрасно он с ней осторожничает. Воитель поймал смутное ощущение дежавю, будто что-то такое с ним уже происходило, вот только закончилось оно явно плохо. Иначе отчего же он знал точно, что осторожничает совершенно не зря. Бывали эксцессы, но откуда Краснобоке было знать об этом. Для неё это наверняка такая игра.
- Не останавливайся, - мурлыкнула обольстительница на ухо исполину. Несмотря на сдерживающие мысли, он всё-таки послушался. И когда игрой положил её на лопатки в свою очередь, снова почувствовал себя укрощённым этой рыжей воительницей, при этом диким и совершенно не приученным доверять зверем. Она, однако, на удивление напротив, почему-то трогательно доверяла ему в эти моменты. И это её доверие заставляло Шрама думать, что всё происходящее должно было случиться.
Кот уже не обращал внимание ни на красный клён, ни на сизую хвою, в отличие от чарующей охотницы. И только звёздам исполин тоже уделил внимание, наконец подняв туманный оранжевый взгляд к небу.
- Уже стемнело, - сдержанно констатировал воин, опуская потеплевший взгляд на кошку перед ним. Голос его как будто переменился после внезапно разгоревшегося костра давно забытых чувств. Тоже потеплел, что ли. Старший воин освободил Краснобоку, но не отстранялся, присаживаясь рядом и сухо, но с максимально присущей лаской вылизывая соплеменнице ухо.
- Хочешь пойти в лагерь?
Конечно же, он  надеялся на отрицательный ответ, чего таить. С непривычки ему не хотелось прекращать только что разгоревшегося близкого общения и ещё хоть немного продлить момент, поговорить. Казалось, что едва они шагнут в лагерь, он снова отстранится от мира, и подойти к Краснобоке после такого больше не решится.

Шраму очень нравилось, что кошка улыбается. Нравилось думать, что ей действительно хорошо с ним, и что его власть этим вечером ей приятна, а не пугает или отталкивает. Ее мимолетные касания и игры с длинной пепельной шерстью меж тем были безусловно пленительны. В дальнейшем он мог спокойно двигать ее лапы и тело так, как ему удобнее, чтобы подаренное объятие было как можно теплее и ей. И не ощущал себя при этом нахалом или неотесанным монстром.
Кот молчаливо и трепетно гладил соплеменницу хвостом, счастливый, что она сама предложила ему остаться. Он ждал этого, и дождался, с готовностью поверив своим ушам - этот момент Краснобоке действительно хотелось продлить точно также, как и ему. И слова здесь были будто бы совершенно излишни.
Вот только отдаёт ли кошка себе отчёт в том, что уже завтра Шрам будет искренне скучать по ней, и ждать ее возвращения в горячие объятия, от которых рассыпались в груди тёплые искры? Будет скучать, насколько способен взрослый мужчина, спустя столько лун в самом деле наконец почувствовавший нечто живое и согревающее.

Наконец до обоих должно было дойти осознание: если они не пойдут в лагерь хотя бы теперь, кого-то из них точно хватятся. По крайней мере ученики. Шрам не был в курсе, что у Краснобоки с другими соплеменниками, в том числе мужского пола. Он не собирался пока и лезть в это дело, лишь наблюдать цепким оранжевым взглядом и подмечать факты.
- Пошли, Краснобока, - ее имя он теперь произносил с заметной теплотой, что не позволяло думать, будто только что ничего меж ними не было. Оно явно выделялось среди всех остальных слов и изрекалось с особенным удовольствием.
- По дороге что-нибудь поймаю для остальных.
Уже это «для остальных» звучало как чёткое отделение этой ставшей особенной для Шрама кошки от других соплеменников. А это «поймаю» - как властное принятие на себя какой-то доли забот рыжей красавицы. Но более наглых слов воин произносить пока не собирался. В последний раз прижав кошечку к крепкой груди и так застыв на несколько долгих мгновений, темногривый встал, чтобы вести Краснобоку за собой. Ему было спокойнее, когда она была за его широкой спиной и он мог прикрыть ее от ветра или предупредить какую то опасность.

> к лагерю.