- Привет, я тебе не помешаю?
Метелица с преувеличенным безразличием подняла голову и посмотрела на Буколапа. Принесла его нелёгкая... хотя сама виновата, конечно. Возомнила о себе невесть что, будто сможет переступить через свой страх; так вот нет, не сможет. Впрочем, в голосе младшего оруженосца слышалос  искреннее беспокойство – или тот умело притворялся? Метелица видела игру почти во всём, даже у Буколапа, такого открытого миру – она судила по себе, просто допуская, что остальные умеют скрывать настоящие эмоции и подменять их другими лучше.
- Что случилось? Ты в порядке? Может, нужно позвать Дурмана?
– Нет, спасибо, я в порядке, – вымученно улыбнулась Метелица. Радость от поимки хомяка и узнанного от Тучегона приёма как хвостом смахнули.
"Хорошо хоть, он не видит, в каком плачевном состоянии спина..." – здесь  она преувеличивала. Не настолько кошмарно выглядели клочья шерсти на хребте, но для того, чтобы задеть гордость и поколебать уверенность в себе, и этого было достаточно. Ученица постаралась незаметно улечься на бок, чтобы спина оказалась закрыта стеной палатки, однако учла ошибку утра и не прижималась слишком сильно.
Стоило увести внимание Буколапа в другое русло.
– Как твои сны? Красочные? – немного подумав, добавила: – Уже был на пустоши?

← палатка воителей (номинально; после условного перехода в следующий день)

Следующим утром после своих злоключений Зайцелов просыпается с ощущением деревянности тела и ничем не восполненной пустотой где-то в груди.

В воинской палатке их спит немного — вопреки сезону Голых Деревьев, уже показавшему голову из-за горизонта, большинство ветровых котов все также предпочитает спать под звездами, то бишь под всевидящим взором предков; по крайней мере, до наступления первых серьезных морозов. По причине отсутствия в пещере хотя бы половины воителей, она не согрелась той ночью от их коллективного дыхания, так что царящая в ней темнота, липкая и вязкая, как смола из березовой раны, окутывает Зайцелова в холод, подобно кокону — он не жалит его под шерстью, но проникает в самые кости, и, как ни странно, в момент открывшихся глаз дарит ощущение ясности ума. По крайней мере, он точно смеет считать, что мысли, до этого роем метавшиеся, оглушительно налетая на стенки черепа, притихли отнюдь не потому, что он получил давеча спокойный и долгий сон.

Потому что не получил.

После вчерашнего собрания под скалой, организованного Звездной Сойкой, без сомнения, очень своевременно (хотя Зайцелов не может не думать, что дождаться следующего утра было бы лучше), в палатку он вернулся с отголосками глубинной тревоги, скребущей внутри подобно мыши, прорывающей себе путь через промерзшую почву. Неуверенно потоптавшись на входе, потому что зияющая чернотой пещера мгновенно напомнила о туннелях, и после с решительным намерением пройдя мимо собственной подстилки, Зайцелов свернулся по-лисьему в тщательно убранном гнезде Кожана — разве что внутренне улыбнувшись тому, что тот, увидав это своими глазами, непременно поднял бы шум — и на протяжении нескольких часов ворочался с боку на бок, отражая широко распахнутыми глазами рассеянный лунный свет. В какой-то момент ему удалось задремать, потому что в следующий раз, когда он проснулся, выдернувшись из туманного кошмара, осознал рядом с собой живое тепло Ясколки, а также ее хвост, обвившийся вокруг его собственного, и только опустив голову ей на плечи, окруженный запахами своей семьи, он смог таки провалиться в более-менее глубокий сон; однако уже тогда до рассвета оставалась жалкая пара часов.

Зайцелов полегоньку садится, с присущим ему упрямством игнорируя позывы в затылке, толкающие прямо сейчас же нестись к Дурману, чтобы проверить, не случилось ли за ночь чего-то страшного с братом и его ученицей. Призвав всю имеющуюся в нем рациональность, он настойчиво занимает себя привычной рутиной — потягивается до щелчков в суставах ("все хорошо"), методично умывается после сна ("все хорошо"), безуспешно пытается поправить кожанову подстилку ("все хорошо"). Наконец, не слишком настойчиво лижет Ясколку между ушами — не с целью ее разбудить, но больше для самого себя, чтобы закрепить осознание ее присутствия — и неторопливо покидает палатку, оставляя в ней все свои беспокойные сны.

"Все хорошо."

Рассвет встречает его морозно и тускло, как раз под стать настроению; налетевший ветер выгоняет последнюю сонливость вместе с остатками тепла от сестринского бока, прижимавшегося к его собственному. Зайцелов ежится всем телом, пролезая через заиндевевший кустарник, и следующим движением стряхивает со шкуры серебрящийся иней.

Кажется, он встал рановато, если судить по соплеменникам, в большинстве своем все еще дремлющим на главной поляне. Что ж, решает воитель не без иронии (которая тоже проснулась заблаговременно), по крайней мере в бессоннице есть свои плюсы — едва ли кто-то упрекнет его теперь за отлеживание боков в окружении каменных стен палатки (не то, чтобы такое происходит часто; более того, почти никогда в открытую, однако взгляды Зайцелов на себе время от времени ловит, что, говоря откровенно, совсем не добавляет ему спокойствия). Какое-то время он стоит пейзажем неуверенности, лениво раскачивая в воздухе тонким хвостом, словно не знает, что ему дальше делать — без обязанностей, обычно ложащихся на его плечи прежде, чем он успеет окончательно проснуться, он чувствует себя как будто потерянным, и потому инстинктивно оглядывается в поисках старших, словно оруженосец. Однако вместо Молнии, или, например, Сохатого, глаза Зайцелова цепляют невольно палатку ветровой предводительницы, возвышающуюся над остальной поляной, и следующее, что он знает — в груди его начинает бурлить тупое раздражение.

***

— Пусть все коты и кошки племени, способные охотиться самостоятельно, соберутся у Камня на собрание племени!

Когда до него долетает голос Звездной Сойки, Зайцелов может только порадоваться, что не успел еще умотать в воинскую палатку — вопреки настояниям Ясколки, чей хвост уже скрылся к этому времени в полумраке пещеры Дурмана. Поддаваясь ленивому течению племени, стекающемуся к камню собраний, он со вздохом меняет ранее взятый курс на полярно противоположный; ибо игнорировать призыв предводителя он бы не стал, неважно, как сильно усталость тянет его к земле, и как сильно ему хочется прямо сейчас зажмурить глаза, прогоняя образы недавно случившегося. Видимо, это самое желание несколько затуманивает ему сознание, потому что усаживается Зайцелов в итоге где-то позади, в паре лисьих хвостов от Молнии, чего при обычных обстоятельствах постарался бы, пусть и очень тонко, но избежать — при всем уважении к бывшему наставнику, отношения их всегда были натянутыми, и течение лун ни коим образом это не исправило (быть может, отчасти в этом вина его собственной злопамятности. Не то чтобы Зайцелов себе когда-нибудь в этом признается).

Однако — отсаживаться теперь будет слишком очевидно и невежливо; поэтому он остается на выбранном месте, натянув на лицо обыденность.

— Сегодня у нас несколько новостей, не самых радостных, — Зайцелов не знает, откуда в нем находятся силы на полуистеричный смешок, однако все, на что он надеется — так это на то, что никто из рядом сидящих этого, дай звезды, не услышал, — Как вы все знаете, Кожан, Крапинка, Зайцелов и Зарянка были в патруле и столкнулись со змеями, получив серьезные ранения, и сейчас ими занимаются Дурман и Пепельнолапка.

"Мы не были в патруле," — думает Зайцелов, поджимая губы; на его глаза ложится мрачная поволока. Воспоминания о событиях не более, чем двухчасовой давности взывают в нем к неконтролируемой дрожи, — "Мы искали тебя. Тебя, оставившую племя на сутки по причине, которую так никто и не удосужился озвучить."

— Также Махаон попал в ловушку двуногих, находясь на территории одиночек, где его видел Сохатый. Двуногие унесли его в неизвестном направлении в брюхе чудовища... — продолжает Звездная Сойка, не сведущая о поднявшемся в его душе негодовании — что к счастью — и эти ее слова очень быстро бросают Зайцелова из одного водоворота эмоций в другой — потому что пропажа глашатая до этого момента была им совершенно не замечена.

Первым порывом становится вскакивать и куда-то бежать, кого-то расталкивать; на мгновение ему даже кажется, что он позабыл всю усталость, и вот-вот готов нестись к месту пропажи, потому что каждая клетка его тела протестует против того, чтобы в один день чуть не потерять предводительницу и уже не "чуть", но потерять глашатая. Однако мрачное спокойствие сидящего неподалеку Молнии (и всего остального племени, которое не провело неясное количество времени в омуте панического удушья, и потому уследило за трагедией) очень быстро сбивает с него всякую спесь. Едва ли они смогут чем-то помочь Махаону, если замешаны двуногие.

Однако растущую внутри тревогу это не отменяет.

"Звездные предки продолжают нас наказывать?.. Если это действительно так, почему они не донесут до нас, в чем мы провинились, чтобы мы могли это исправить?"

Уверенность Звездной Сойки в том, что Махаон со временем вернется к племени, отнюдь не передается Зайцелову, как, похоже, и большинству его соплеменников. Все, что он может в итоге, это разве что качнуть головой, скорбно опущенной, и подавить измученный вздох, подкравшийся к горлу. По крайней мере, замена глашатаю оказывается выбрана вполне достойная. Зайцелов косится на Сохатого из угла глаза и делает пометку поздравить его с назначением, как выпадет шанс, и думает уже было, что на этом собрание свернется, однако предводительнице есть, что сказать еще — и от того, что она говорит, и воителя шерсть становится дыбом.

— Мы должны уделять более точечное внимание изучению туннелей.

"Прошу прощения?"

Чем дальше он слушает Звездную Сойку с ее идеей об изучении туннелей, тем ниже опускается его челюсть, и тем ярче в голове вспыхивает произошедшее на змеиной горке, где, на секундочку, едва не погиб его брат и совсем юная ученица. Глаза Зайцелова машинально скользят через поляну к целительской палатке, где только сегодня Дурман боролся с самой природой, чтобы не дать погибнуть двоим котам — о каких туннельщиках может идти речь, когда даже кролику понятно, что там неоправданно опасно?

— Это будет невидимая армия племени Ветра, которая может заставать врага исподтишка, появляясь у него перед носом, — Зайцелов чувствует, как по лапам поднимается знакомый холод. "Успокойся, успокойся, у с п о к о й с я," — Они будут знать все ходы, а ведь как мы уже знаем, наш лес опутан сетью туннелей. И что самое главное - ни один враг не поймет, как и кем он будет обнаружен.

— До тех пор, пока эту скрытую армию не одолеет сам туннель.

Воитель невольно дергается, вырванный из зарождающейся паники голосом бывшего наставника. Надо же — хоть в чем-то их взгляды совпадают.

Остаток собрания проходит, как будто в тумане; Зайцелов не помнит практически, на какой ноте оно закончилось. Все оставшееся время до возвращения предводительницы в свою палатку у него в голове пульсом бьются только два слова.

Изучать туннели. Изучать туннели. Изучать туннели.

***

Зайцелов шлепает себя самого ушами, прогоняя воспоминания. О том, что делать с этой проблемой, он решит как-нибудь позже; например, после того, как навестит Кожана в целительской, как собирался.

С трудом утешая себя мыслями о том, что Звездную Сойку еще можно попытаться отговорить от ее безумной идеи, пока еще кто-нибудь не пострадал — или погиб — в этих звездоцаповых туннелях, он сдвигается, наконец, с места, направляясь в обитель Дурмана.

"Надеюсь, я никого не потревожу своим визитом."

→ палатка целителя

- ...я их иногда даже с реальностью путаю.
Метелица даже позавидовала Буколапу: сама она проваливалась в темноту небытия на всю ночь. Изредка навещали сны с погонями, сражениями и прочей кутерьмой, которая наверняка отражала жажду славы и подвигов. Но вряд ли она станет ввязываться в великие события первой, а сами события предпочитали воителей получше.
- да, я только что от туда, я там охотился.
– И как? Успешно?
Тем временем младший оруженосец устроился рядом. Метелица вынуждена была признать: Буколап не действовал ей на нервы, не вызывал желания переругаться и уйти прочь и негативных эмоций вообще. Она поддерживала разговор не то чтобы непринуждённо – выходило как-то натянуто – но почти искренне и с удовольствием.
-Ну а ты сегодня уже была на охоте? Что поймала?
Метелица, вспомнив правила приличия, заставила себя дожевать кусок дрозда перед тем, как ответить, но всё равно она торопилась и едва не поперхнулась.
– Хомяк, – ученица выдержала торжественную паузу. – А ещё мне Тучегон показал, как выманивать червей, чтобы на них привлекать птиц! Можно смотреть в сырых тёмных местах, но если не хочешь вымазаться в грязи, можно просто разворошить землю палкой! – подумала, признавать или нет. – Но это очень сложно. Кстати, не хочешь попробовать? Только без меня, мои старые кости уже разваливаются! – хохотнула Метелица, с аппетитом впиваясь зубами в мясо и фыркая от щекочущих нос перьев.

Незнакомец оторопел, когда понял, что Змейка тоже его видит - кажется, он планировал, что его присутствие в лагере окажется незамеченным. Котёнок тихо фыркнул, гордо распушив усы - не так и просто его провести! Уж на что-что, а на то, чтобы замечать вещи, которым мало кто уделяет внимание, он годится.
Кот посмотрел на свои лапы, и взгляд Змейки проследовал за ним - подернутые слабо плывущей дымкой, они дрожали не то от волнения, не то от марева, окружавшего духа.

— Я не хотел тебя пугать.

— А я и не боюсь. — И здесь Змейка не соврал. Темный лес не имел власти над землей, и даже если каким-то образом духу оттуда удалось пробраться в мир живых, он не мог сделать ничего дурного. А бояться Звездных предков и вовсе не имело смысла. К тому же, как казалось самому котёнку, стоявший перед ним образ был ошарашен гораздо больше, чем он сам.
"Конечно," — насмешливо подумал Змейка, — "Я-то уже видел таких, как он, а он меня - нет". Четкой картины происходящего в его голове пока что не было, но несколько предположений - одно интереснее другого - уже всплыли в мыслях. Надо было только каким-то образом заставить его ответить на вопросы...

— Я, должно быть, вернулся домой, но... Немного ошибся... — тут уже настала очередь Змейки удивляться.

— Что значит "ошибся"? Кто ты? Ты из моей головы? — с каждым вопросом он делал шаг вперёд, всё ещё стараясь смотреть на на самого кота, а поверх него или сквозь, удерживая видение. Если он ошибся, он хотел попасть в другое место? Или прийти к другому коту? Но если он лишь в его голове, то как он может прийти к кому-то другому?

Вместо ответа призрак повернулся к нему спиной,— "Как грубо!" — Я пойду...

— Нет, стой! Подожди, пожалуйста! — с замиранием сердца Змейка бросился на духа, словно мог схватить его, удержать и не дать уйти. Но быстрее, чем лапы его коснулись серебристой шерсти, кот растворился в воздухе. Как облачко пара из пасти на морозном воздухе.  В очередной раз поцеловав носом промёрзшую землю, Змейка злобно зашипел от обиды и разочарования. Этот кот просто... Взял и исчез!

Это было абсолютно невежливо. Даже если он лишь плод его воображения. Тем более, если он - плод его воображения.

Не зная, на что ещё выместить злость, Змейка выдрал зубами небольшой кустик травы и кинул его, как ему казалось, туда, где должен был стоять призрак.

Ничего не произошло.

— Ну... Ну и Цап с тобой. Не очень-то и хотелось... — обиженно проворчал он, в последний раз топнув лапой и насупившись в пустоту. По-дурацки как-то всё сложилось. Совсем не так, как он себе представлял, и в этот раз он не мог спрятаться от этой неудачи, как прятался от доставучих котят в темном углу детской. Не зная, что делать дальше, Змейка так и стоял на открытой всем ветрам поляне, пока окончательно не замёрз.

Вздохнув, он снова развернулся в сторону палатки целителя. Устроившись поудобнее в густых зарослях над входом в пещеру, Змейка задумчиво прикрыл глаза. Быть может, хотя бы Дурман сумеет дать ему ответы, которых он так ищет?

_____________________

Когда, воровато оглядываясь, в пещеру проскользнула Лютик, Змейка даже ухом не повёл - надеялся, что она его не заметит. Сейчас его интересовал исключительно целитель, который, кажется, намеревался сегодня хорошенько выспаться.
Это, впрочем, оказалось не так - одноглазый кот вскоре, позёвывая и разминая лапы, выполз из палатки, и Змейка, под стать своему имени, выполз-вытек из кустов над ним.

— Дурман. — мягким кивком поприветствовал он целителя. Змейке очень хотелось поскорее пропустить все формальности и перейти к делу, но привитая с самых младых лун вежливость не позволяла ему вот так просто обрушивать на кота шквал вопросов. — У тебя есть время? Я хочу кое-что узнать, и не думаю, что Ржа... Мама, — он буквально заставил себя назвать её так, — сможет ответить мне.

Он выдержал аккуратную паузу, наблюдая за реакцией Дурмана.  Вопрос он собирался задать в любом случае, но от настроения целителя зависело то, насколько искренним будет его ответ.

— Почему воители боятся смерти? Если кот жил... По совести, не нарушал закон, то он в любом случае попадёт в Звёздное племя. А там, судя по всему, очень хорошо. Много дичи, нет болезней, нет боли - и все те, с кем кот общался при жизни, либо уже там, либо рано или поздно там окажутся. Я не понимаю. Что плохого в смерти для воина?

Отредактировано Змейка (2021-01-06 17:07:54)

Начало Игры
Было раннее утро, если яснее выразиться — ещё ночь и дабы не будить маму Ржанку и сестру с братом, маленький котёнок высунул носик из детской. Холодно. Вот он значит какой, сезон Голых Деревьев. Это первый в жизни кудрявого малыша голодный сезон. Он искренне удивлялся тому, как может меняться погода. В Зелёные Листья — жарко, сейчас — холодно. Котенок улыбнулся. Он поспешил вновь вернуться под материнский бок. Только он хотел прилечь, как не обнаружил светлой шерстки брата. Завитка охватила паника, он бегло прошёлся глазами по детской (ведь в отличии от Завитка, привередливый Змейка мог уединиться где-то в углу детской). К сожалению для котика, Змейки в детской не оказалось. Что же, нужно идти его искать! Но малыш долго не решался. С одной стороны нужно и как можно скорее идти искать брата, с другой — мама будет не в восторге от подобного рода выходок. Помявшись пару минут, Завиток всё-таки решился. Он не мог оставить Змейку. Кудрявый считал, что это его долг. Раз ничем действенным он помочь не мог, значит ему нужно следить за братом и сестрой. Как-то так. Это все не навязаннные стереотипы об отношениях между родными, а его личные интересы и сам Завиток считал вполне нормальным пасти Крылышко и Змейку.
— Мама... Я вернусь, мне нужно в поганое место. — соврал котёнок спящей Ржанке и выкарбкался из детской.

Ну дубак. Ветер очень холодный. В голову котёнку ударили всякие ужасные мысли: он уже видел, как орёл острыми когтями хватает бедного Змейку и несёт кормить своих орлят. А что если, его похитило другое племя? Он куда-то шёл и случайно заснул! Великое Звёздное Племя, он же замёрзнет насмерть! А если оружносцы решат над ним поиздеваться? Да нет, они так делать не будут. Наверное. Сдвинув брови, Завиток шмыгнул носом и медленно прошёлся глазами по лагерю. В детской его нет, к старейшинам он вряд ли пойдёт, пещеру оружносцев сразу можно исключить, аналогично и с пешерами предводительницы и воителей. Поганое место и... целительская. Сощурив глаза, Завиток увидел как кто-то похожий на Змейку, беседует с целителем. Ему до последнего не хотелось верить, что это его брат. Пусть он сейчас лучше выйдет из грязного места. Пожалуйста. Завиток галопом помчался к Змейке. Он точно замёрзнет и получит осложнение. В пещеру хоть бы зашёл, кроличья голова! Нет, его точно чуть не унёс орёл и поцарапал его когтями, а терпеливый Змейка не стал никому говорить, пока Дурман не встретил его. Или Дурман хочет взять Змейку себе в ученики? Но... но есть же Пепельнолапка! Зачем ему Змейка? Он же... по всем параметрам подходит на роль целителя. Разве что он не калека... Но ведь нынешняя ученица целителя тоже ее калека!
— Ещё станет. — успокоил себя Завиток. Он подбежал к брату, когда тот договаривал фразу.
— <...> Что плохого в смерти для воина? — на этих словах по спине Завитка прошлись мурашки. Ну как он не понимает? Нет ничего плохого в смерти, боятся умереть только те, кто ещё не жил! А может они боятся умереть мучительно? Да какая разница! Змейка... почему он это спрашивает неужели...
— О, Звёзды, Змейка, ты что собираешься умереть? — озвучил свои мысли малыш, — не надо... Кто в Звёздном Племени сделает тебя счастливым? — обнюхивая брата тараторил котик. Он не знал зачем, но Ржанка всегда так делала,   когда думала, что с ними что-то случилось. Завиток не знал зачем, вероятнее всего какой-то ритуал... от сглаза, порчи и болезней.
Вообще-то, влезать в чужие разговоры хорошо воспитанным котам не пристало, но на кону была жизнь его крови! В данной ситуации можно и пренебречь вежливостью. Именно такой вывод сделал малыш, а после понуро опустил голову.
— Прости, Дурман, я не хотел тебя перебивать. Просто мне показалось, что ты хочешь взять его вторым учеником, — он перевёл взгляд на брата, а после на целителя. Его эмоции были искреннии, но лукавый Цап на плече шептал, что ему все сочтётся, он же котёнок с милой моськой. Завиток шмыгнул носом и как бы невзначай лизнул Змейку в ухо. Холодное. Заболеет как пить дать. Пока Дурман, что-то там говорил, кудрявый мальчик уставился во тьму пещеры. Там что-то скакало, и прыгало, и ходило. Точно призрак. Это наверное, один из тех, что постоянно следит за ним из угла детской. У малыша округлились зрачки при воспоминании о призраках. Он их жутко боялся. Как минимум по тому, что ему встречались только злые. Причём, призраками он считал всё: ветер, капли стекающие в лужицу в пещере, грозу, многих котов... Все свои страхи он спихивал на, так называемых, призраков. Завиток невольно обвил своий кудрявый хвост не вокруг своих лап, а  вокруг спины брата. Это был такой своеобразный жёсткий и одновременно клич о помощи. Он как бы ещё здесь и про все прекрасно помнит, что есть мама и папа, ворчливая Крылышко, Змейка, который собрался умирать. Но что-то заставляло Завитка напрячся. Чьё-то присутвие. Однако, ужасно это всё... Если бы не семья, Завиток бы уже точно слег от всех болезней. Надо бы не забыть и себя обнюхать, ну на всякий случай, а то мало ли.

Отредактировано Завиток (2021-01-07 02:41:37)