Не стоит говорить о том, что Аконит стесняется своего происхождения. Наоборот, появляется бесценный шанс показать, что ты достоен большего, чем остальные чистокровки. Чем, собственно, отличается кот с чистой кровью и нечистокровный? Родословной? Внешностью? Умениями? А разве в Воинском Законе есть такой пункт, где нужно сжигать на костре, устраивать инквизицию тем, кто всего лишь послушал своё сердце, а не разум? Все мы не без изъяна, каждый совершает ошибки. Тогда неясно, с чего так ненавидят соплеменники эту нечистокровную троицу. Кто-то с полной уверенностью утверждает, что ни Аконит, ни Огонёк, ни Вьюнок не станут настоящими воителями, но это не похоже на правду. Стать воинами, повзрослеть, саморазвиться могут всё, даже калеки. Разве кто-то из полукровок не имеет, допустим, лапу или глаз? Вроде, все здоровы, как быки, на них пахать надо, а не присваивать звание ничтожества. Оба брата стали великанами по сравнению со своими ровесниками, и это, по мнению ненавистников, значит, что они задохляки, которые не смогут добиться вершин? Главное достоинство Сумрачгого воина - скрытность. Так вот, стоит заметить, что все троя могут запросто спрятаться в любом месте и преспокойно поймать любую дичь. Не говоря уже о драках. Вспомнить только первую тренировку с Аспидом. Тот явно не ожидал, что полукровка может так искусно шевелить извилинами в голове и продумывать тактику нападения также неотразимо.
Тут Огонёк раскрыл пасть, то ли боясь ответа, то ли не желая слушать предвзятое мнение Аконита, но тут же захлопнул. Отдаленно тот был похож на рыбу, пытающуюся поймать пузырёк воздуха губами. Представляя себе такую картину, бело-бурый как-то бессмысленно усмехнулся, так как брат вряд ли понял этот жест.
- А, по-моему, только мы и имеем, - решил высказаться лисёнок, посмотрев на брата соответвующим взглядом, но значения которого было понять непросто. Опять Воинский Закон, опять нарушение, опять последствия. Три слова, не дающих покоя никому. И вот в голосе Огонька прозвучали нотки смеха, когда тот предположил ситуацию, если бы не Выдра был их отцом, а Сапсан. Иметь длинные лапы и светлую окраску? Это, конечно, неплохо, но не для воинов племени Теней. Вновь мешал бы рост и нейтральные тона шерсти. Предпочтения отдаются, безусловно, каштановым и чёрным цветам шерсти, когда говорят о Сумрачных.
- Ладно, видел я какую гримасу ты состроил, когда я спросил тебя об Орлице, - Огонёк намекал, что тот брата насквозь видит. Правда, немного слеповат он, ибо не так понял реакцию. Аконит по-своему любит и уважает Орлицу, как своего собственного хранителя и оберега, поэтому не хотел допускать того, чтобы рыжий снова высказывался о её ошибке, как о катастрофе. Бурый оруженосец показательно фыркнул, якобы соглашаясь с несуразностью темы разговора.
А вот пробежка была совсем кстати. Конечно, такие названия, как "улитка-тихоход" были какими-то обильными и сразу же подливали бензин в котел с желанием мести.
- Не смеши меня, панцирь на лапках. Я в два счёта тебя обгоню, - тот усмехнулся и с вызовом посмотрел на хитрого братца. Тот, что, кстати, не по правилам, рванул вперёд, не ожидая приказов: "На старт, внимание... Марш!", внезапно остановился, будто бы у него спину свело и присел, отклячив пятую точку. Аконит же в то время грациозно и довольно-таки небыстро поскакал, как ездовая лошадка, сгиная лапки перед шагом и измеряя эстетическим взглядом "полуохотника-полугонщика". Как только желтоглазый коснулся воображаемой линии старта (а она начиналась там, где Огонёк оттопырил интеллектуальный центр), он сильно толкнул в бок брата, заставляя его завалиться и тут же кинулся наутёк, дескать, "гонка началась, неудачник".
Мечта о том, чтобы Аконит развеселился, исполнилась мгновенно, что Огонёк даже глазом моргнуть не успел. Он же не вечно-занудный-и-вечно-грустный котик, он авантюрист, чем, между прочим, очень напоминает самого брата. Просто упрямый и стоит на своём: если Зимушка сказала, что Орлица хорошая, значит, так и должно быть. И кто ещё что-то о почитании правил говорил?

-- > Лисья нора

Отредактировано Аконит (2016-04-03 13:19:48)

Детская<—————

Зачем было вообще соваться во взрослые дела? Он же не понимает, что у них происходит. Или только догадывается. Все у них так сложно, аж голова болит.
Если Змей обидел маму, то значит, она должна его ненавидеть, или хотя бы рассердиться. Но Изумрудная пыталась только усмирить злого черного воителя. Хотя тот вёл себя очень плохо. Тем более, сама Изумрудная не могла сделать Змею ничего обидного, ведь (Погремушка знал) она его любит. И хоть ни в чем не виновата, она вела себя так, так... Да это все равно, как если бы тебя ударили без причины, а ты стал извиняться и шугать того, кто хотел заступиться за тебя! Их с братом она бы отругала за подобные выходки, а Змей отчего-то другое дело! Да, любит, но ведь и детей своих она постоянно говорит, что любит!
Кстати, о братце. Он шёл за Погремушкой хвостом и лепетал, пытаясь достучаться до родственника-сорванца, который его упорно не слушал.
— П-погремушка, нас искать будут. Изумрудная наверняка волнуется. Ты же умеешь говорить, ну, ответь!
Котенок шмыгнул носом, смахнув хвоинку, упавшую на переносицу. Умеет, но говорит только тогда, когда хочет. А сейчас и словечка не проронит. От слов, как понял, одни проблемы.
— Эту грязь отмыть надо! — проворчал Случай, обогнав Погремушку. Мордашка калеки была усталая, но речь отдавала каким-то боевым настроем. — Я вляпался из-за тебя!
— Зачем ты пошёл за мной? — котенок сел, начал прилизывать замаранную лапу. В грязную лужу он плюхнулся не случало. Слышал, грязь сбивает запахи. Но пришлось потом оттирать подушечки, чтоб следов не осталось, хотя это и не заняло много времени. Дальше сгибов испачкаться духу не хватило, а вот Случаю от прыжка досталось — грязь была и на шее, и на грудке, которую одноглазый старательно прилизывал.
— Мама сказала за тобой следить, — оторвавшись от занятия, сказал котенок. — Она думала, ты решишь сбежать из лагеря, потому что ты «похож на котят, которые сбегают из лагеря»! Я должен предупредить, что тебя сильно накажут, и отвести обратно, — проворчал калека, вскочил с места и развернулся в сторону, откуда они пришли.
Погремушка сморщил нос: к нему в качестве охраны приставили Случая!
— Ты не останавливался! Значит, все равно накажут, а обратно нам и так надо, — убито закончил одноглазик, развернулся... и ойкнул. За пределами лагеря Случай никогда не был, и не заметил, как далеко они с братом ушли.
— Г-где мы?
Погремушка качнул головой, дескать, не знаю. И подумал, что для труса Случая надолго хватило, раз не убежал к маме сразу, как полосатик отправился дальше грязного места. Может, трусливость Случая только в том проявляется, что не влезает в дела старших и дерётся хуже мышонка?
— Погремушка, ты же был в лесу! Где лагерь? — мотая хвостом из стороны в сторону, произнёс одноглазый.
— Я туда не вернусь, — котенок вскинул подбородок.
Впрочем, спустя какое-то время бездумного хождения по лесу и мольб Случая отправиться обратно, Погремушке тоже стало не по себе. Повинуясь инстинкту, братья стали идти бок о бок. Котенок ждал, что младший начнёт корить его в том, что они потерялись, но тот об этом молчал. И Погремушка чувствовал себя стыдливее, чем если бы калека жаловался.
Вскоре родственники ощутили странный запах, а потом вышли к его источнику. Кот светлого окраса сидел к ним спиной и что-то напевал.
— Это не запах нашего племени, — пробормотал одноглазый.
«У него лучше не спрашивать дороги,» — первенец Изумрудной начал пятиться назад, надеясь быстро ретироваться. Случай за ним не поспел, хотел пойти в другую сторону. Не почувствовав бока кровника, резко обернулся. Братья стукнулись лбами, шикнули друг на друга и запоздало поняли, что это могло привлечь внимание одиночки.
У Погремушки вырвалось от испуга:
— Лисий помет!

Странный кот обернулся и вперился пристальным, тяжёлым взглядом в Погремушку, которому тут же стало страшно дышать, чего уж говорить о Случае, прятавшемся за спиной братца. Казалось, одиночка, или кем бы ни являлся светлошерстный, сейчас метнётся в их сторону, разорвёт Погремушку на куски, не зря же внимание сосредоточил именно на нем.
Но кот моргнул, и жуткое выражение морды его исчезло. Он все ещё казался опасным, однако, уже не настолько. Котенок мысленно нахохлился: пока он такая малютка, все, кто выше на голову-две, будут для него опасны. Но ругаться со Змеем смелости хватило, а этот кот опаснее глашатая не выглядит. Стройнее.
— Вы из племени. Потерялись? — вдруг подал голос чужеземец, оставаясь на месте. Он опять взглянул на Погремушку, и только полосатик набрался сил ответить, как Случай начал пытаться увести его от незнакомца, толкая в бок. Даже попытался куснуть за ухо, но старший увернулся. Снова лезет, когда не просят!
Одиночка, тем временем, сказал, не обращаясь к Сумрачным котятам:
— Мы с Кедром тоже любили уходить далеко от территории племени. Все неприятности мы делили вместе. Лучшие друзья, почти братья, — чуть помедлил, потом добавил тоном, от которого Погремушка лишь вопросительно наклонил голову: — Я голодный.
«Да мы тоже...»
— Погремушка, пошли, — взмолился одноглазый.
— Куда? — на это Случай не нашел, что ответить. Они заблудились в лесу, кишащем опасностями вроде лис, сов, болот, и вот наткнулись на одного-единственного кота, который, может, и правда знает, где путь обратно в Тени, к Изумрудной. Раз он знает про племена и упомянул имя, однажды Погремушкой услышанное в лагере. А упомянули Кедра добрым словом.
— Мы потерялись, — котенок неохотно приблизился к светлошерстному, но так, что оставался от него на более-менее безопасной дистанции. Будто расстояние в пять больших шагов могло спасти. — Вы знаете, где лагерь?
Случай, тем временем, пятился назад.

Погремушка знал, конечно, что незнакомцев стоит опасаться. Что коты с запахами не родного племени, а то и никакого племени вовсе — потенциальные враги, либо врагами как раз являются, и их надо избегать маленьким котятам, как слабому звену любого племени. Но ещё Погремушка знал, что нельзя выбегать из лагеря, что пространство далеко вокруг сердца клана никогда не было полигоном для глупых детских игр. Кишело серьёзнейшими опасностями. Сейчас, потерявшись и наткнувшись на того, кому что-то ведомо о котах-воителях, Погремушка встал перед выбором: бежать, следуя первому запрету, или попытаться узнать дорогу домой, не обрекать себя на скитание по незнакомому, страшному месту в преддверии сумерек?
Если взвесить первое и второе, то второе кажется более надёжным выбором. По крайней мере, так считал Погремушка. Случай же считал по-другому.
Когда одиночка за считанные секунды приблизился к крохе, тот подумал, что одноглазый склоняется к варианту правильней.
— Удивительно, — глаза светлошерстного и Погремушки оказались на одном уровне: первый наклонился. Котенок хотел отшагнуть, но вспомнил, что позади Случай, путь к которому одиночке надо отрезать. Лучший способ — находиться к чужеземцу ближе, как бы быстро ни колотилось в груди. — Недавно — глава одного из могущественных племен, свергнувший предводителя другого племени. Сейчас — никому не нужный бродяга, — кот отшагнул. Погремушка выдохнул и нахмурился, раздумывая. «Свергнул», кажется, означает «победил». А «победил» может означать ещё что-то?
«Убил,» — котенок застыл в оцепенении, только кончик хвоста дёргался из стороны в сторону. Убил предводителя. Погремушка слышал про одиночку, убившего предводителя, и теперь, вспомнив, никак не мог найти силы поднять взгляд на того, кто расхаживает перед ним. Кот может понять по глазам, увидеть страх. Впрочем, страх и без того чувствуется, его мальцу не скрыть.
Голос Случая за спиной мигом отрезвил, но последним делом котенок бы развернулся.
«Молчи! Не привлекай к себе внимания!»
— Но Кедр-то меня узнает. По запаху вычислит. Если бы только вспомнить, как это делается. Раньше я был мастером маскировки, а теперь... теперь, — продолжал говорить светлошерстный.
Калека сказал первее, чем до его родственника дошло, что убийцу Речного предводителя звали Мастер:
— Но ты же умер.
Тут Погремушка и душегуб наконец встретились взглядами, безумным и испуганным, однако, ненадолго. В следующее же мгновение кроха обернулся через плечо, крикнув Случаю:
— Беги!
Затем, прыгнув, метнулся к одиночке. Лапой целился в его грудь. Хотя бы отвлечёт.