- Предки, пусть судьба распорядится так, что твои дочери будут рожать в более подходящий момент и избавят меня от необходимости становиться вашим семейным лекарем.
- Не стоит брать на себя такую ответственность, целитель племени Ветра.
Громко заявил вчерашний котёнок, буквально влетая в палатку, чёрной стрелой подбираясь к матери. Ох, как она волновалась! Ни за что бы не выпалила такое в своём обычном состоянии, однако разум счел брезглифое фырканье кота излишней усмешкой, которую ему, как стороне нуждающийся в Грозовом племени и всех его составляющих, использовать было не позволительно. Пусть малышка мала, и пусть он пытался помочь, придя в племя с просьбой о помощи, свои манерные выпады следует оставлять при себе.
Сверкнув глазами в его сторону, без особого дружелюбия, разумеется, Темень положила лапку на плечо матери и обернулась ко входу, там показалась и Дуновение Ветра, от которой малышка достаточно так оторвалась, чтобы скорее при бежать на помощь Ласточке. Теперь все было под контролем и Колос мог спокойно отойти пофыркать в сторонку, операцией занялась наставница, правда вот подстилку все равно пришлось менять, но имеет ли значение, что было сделано, если результат сам оправдывает себя? Несмотря на боль черно-белой королевы, на волнение её маленькой копии и большого серого кота, все таки все это дело непостоянное, повседневное, но жизнь, жизнь в которую сейчас собираются войти эти крохотные комочки шерсти, она большая и вечная, так какая разница "несмотря на что"? Первенец уже лежал под боком у дочери предводительницы, когда серая целительница помогла выйти второму котёнку.
Такие маленькие, совершенно слепые, с пушком вместо шерсти, могла ли Темень представить сейчас, что когда-то она была на их месте? Находясь совсем рядом, кошечка, кажется, пропустила пару ударов сердца.
- Как они прекрасны.
Почти шепотом выдохнула юница, но времени расслабляться у них не было, ведь у Ласточки должна была родиться совсем не двойная малышей.

Разумеется, воитель и бровью не повел, когда Ласточка предприняла попытку его прогнать. Это, было слишком важно, чтобы он сейчас уходил. К тому же он был уверен, что Ласточка сама не хотела, чтобы Бородисту уходил, даже если и говорила так.
Кот лежал рядом с королевой, баюкая её и отвлекая тихим спокойным баритоном своей мурчалки. Он сосредоточенно наблюдал за всем, что с ней происходило, лизал Ласточки уши, когда ей становилось нестерпимо больно, шептал ей нежности и успокаивающие слова. А потом это начался. Начал показываться их первенец. Маленький темненький котёнок, весь мокрый липкий и сильно зажмурившийся.
- Вы... вылизывай... - Ласточка тут же перегрызла канал, соединяющий их, а сама уже подготовилась рожать остальных.
- Да будут добры к нам предки, боже... - произнёс исполин, тут же перемещаясь с другого бока от Ласточки.
Он взял к себе новорожденного малыша, и начал вылизывать его от всех жидкостей и крови. Бородист активно, но в то же время аккуратно, растирал будущего Барсучонка своим языком, тепло дышал дышал на него, силясь разогреть, помочь дышать. И вскоре малыш на него запищал. А потом ещё и ещё. Как же Бородист рад был слышать его писк!
- Такой бойкий, - улыбнулся серо белый, - Он уже пытается бросить мне вызов!

Котенок был положен под бок королевы. Бородист легко погладил их с Ласточкой своим мягким хвостом и нахмурился. "Где же Дуновение Ветра и Темень?" - вот-вот на подходе были ещё котята и Бородиста это волновало.
- А я смотрю, ты и сама неплохо справляешься, кажется их ещё трое.. Приготовься. Вечер будет долгим. Но в награду, ты побьешь рекорд своей матери по числу детей, - вдруг вошел в палатку большой серый кот.
Бородист напрягся по началу. Теперь он стал отцом и к любому другому самцу рядом со своей кошкой испытывал чувство ревности. Однако, он быстро узнал Колоса и вскоре понял, что целитель просто хочет им помочь.
- Интересное стечение обстоятельств... Когда-то я принимал участие в твоем появлении на свет, правда в своей палатке, а теперь помогаю твоим детям... Предки, пусть судьба распорядится так, что твои дочери будут рожать в более подходящий момент и избавят меня от необходимости становиться вашим семейным лекарем, - начиная осматривать Ласточку, мяукнул тот, после чего вдруг обернулся к Бородисту, которого кажется до этого даже не замечал, - Нужна воды и свежий мох. Эта подстилка никуда не годится.
Взглянув на целителя, Бородист нахмурился и сосредоточенно кивнул. Вот! Теперь он четко знает, что может помочь! Эта беспомощность Бородиста бесила.
- Я соберу, - произнес он, после чего он снова взглянул на Ласточку, - Ты же побудешь немного без ме...?
- Не стоит брать на себя такую ответственность, целитель племени Ветра. - это в палатку вошла Темень. А следом за ней и Дуновение Ветра.
"Теперь она точно в надежных лапах." - кот вздохнул.
- Дуновение Ветра, Колос, Темень, - произнёс Бородист, даже не зная зачем. Сказать "спасибо"? А может быть пока ещё рано?
Так и не закончив фразу, кот ещё раз сосредоточенно кивнул, надеясь, что они и так поймут, что он хотел им сказать, и отправился собирать мох.

>>> Главная поляна.

Отредактировано Бородист (2017-02-13 11:00:29)

начало игры

Мир, к которому он так привык, вдруг начал творить что-то странное. Мир этот явно не хотел больше продолжать сотрудничество с ним, так и норовя избавиться. Все пришло в движение и сам котёнок, еще не осознавая себя, да и вообще не умеющий осознавать хоть что-то, тоже начал двигаться, упрямо толкаться, стараясь занять место покомфортнее. Сделать это не удавалось, через какое-то время снова происходили движения и приходилось двигаться, сражаться по новой.
В мире этом рыжему котёнку, который вообще еще не знал значения рыжести и то, что он является котёнком, по началу нравилось. Там было тепло и уютно, всему было свое место, всем всего доставалось: честно и поровну. Можно было спокойно расти, развиваться, и ни о чем не беспокоиться. Лишь изредка удивляясь воздействиям снаружи - звукам и едва заметным движениям; и изнутри - копошениям рядом развивавшихся таких же комочков, будущих братьев и сестер, если бы он мог знать. Но со временем уют превратился в тесноту, а спокойствие в скуку. Вытянуться во весь рост уже не получалось, все время приходилось лежать в тесной позе эмбриона, как и полагается. Ему и так было достаточно удобно, если бы он мог понимать понятия удобства. Рядом копошились такие же как и он котята, но осознать это было не возможно, как и сосчитать их количество, лишь почувствовать каким-то нутром. Да и какая была суть всего этого, осознавать что-то, думать, если потом это все сотрется из памяти.
Еще не родившийся котенок не мог знать, сколько продлился спокойный период до того, как начались толчки, а сколько длились сами эти движения. Он просто отдался этим движениям, стараясь не расходовать силы, отдался инстинктам, говорящим, что нужно просто переждать и оставить силы на потом, на дальнейшее развитие. Ведь не мог будущий котенок знать, что его ожидает, как не мог знать и чего-то еще.
Через какое-то время беспорядочной карусели он почувствовал как его что-то потянуло вниз, из этого мира, который был так добр к нему, к которому он так привык. Это что-то привело котёнка к глухому удару о подстилку. Он пытался противостоять падению, даже тогда, когда оказался уже в безопасности, на мягкой земле, но что-то мешало ему, сковывало движения лап, не давало сделать и вдоха. Тут до его шкурки что-то дотронулось и сняло преграду. Котенок тут же вдохнул, втянув в себя все прелести этого мира. Запахи обрушились на него, еще не изведанные, но такие интригующие; звуки, которые невозможно было еще разобрать на отдельные голоса; какие-то прикосновения, такие нежные и едва ощущаемые, а другие колючие, пробирающиеся под шкуру. Это все обрушилось на только что родившееся существо, заставляя его чистое сознание наполняться сведениями. Его так захватили новые сведения, нетерпение колючками защекотало совсем юный разум, свежесть ощущений просто вынудили издать его свой первый Мяв. Он громко кричал, делясь со всеми своей радостью, чтобы все знали - вот он, такой маленький и одновременно большой - Кабанчик. Только пока что он не знает своего имени, ведь его еще не назвали, а чувствует все еще почти не осознанно, каким-то уголком подсознания. Перебирая крохотными лапками котёнок пополз, желая исследовать этот мир еще и еще, пока не уткнулся в мокрую, какой был и он, такую же беспомощную сардельку. Он попытался принюхаться, приподнимая тяжелую голову, но это ему не удалось, что тут говорить, если дыхание дается с трудом. Не переставая кричать еще не названный котенок пытался обогнуть своего родственника, или же пихнуть, но лапки слушались с трудом. Решив, что с исследованиями придется подождать, котенок снова закричал, на этот раз более высоко и требовательно. Снова подавшись инстинктам он пополз на запах молока, он был таким заманчивым, зовущим. Добравшись до живота матери котенок с наслаждением вытянулся перпендикулярно ему, радуясь тому, как хорошо он все сделал. Котенок гордился своей маленькой победой, своими неумелыми движениями, которые привели его к такому вкусному призу. Тихонько причмокивая он сосал молочко, все будто никак не наедаясь. Это было лишь начало, а ему нужно быть сильным, чтобы исследовать этот новый мир.

начало игры.

ㅤНе было каких-либо мыслительных проблеском, одни лишь приглушенные чувства и ощущения. Долгое время он ощущал себя комфортно, окружаемый лишь стенками пузыря. Он не чувствовал голода или холода, как и всего другого, приносимого достатком или же недостатком касательно какой-либо потребности. Сплошное ничто, темнота, похожее на то, что мы зовём сном. Лишь иногда его существование затрагивалось какими-то толчками или слышались глухие голоса откуда-то извне, содержание смысла которых ему пока неизвестно. Порою, он и сам задавал движения; время от времени он подергивал маленькими лапками и ненамного поворачивал голову, но все это быстро выматывало растущий организм, и тот вновь замирал. Еще нерожденный котенок был удовлетворен своим существованием, и перемены не были особо желанны. Ведь именно эта окружающая среда казалась ему правильной, естественной, словно все находится на своём месте. Он находится на своем месте. Но рано или поздно все должно было измениться, это сродни закону жизни. Так или иначе, ты выходишь из зоны комфорта или лишаешься ее. И это должно было случиться. Случиться прямо сейчас. Становится гораздо теснее, чем обычно, и он будто выскальзывает куда-то. Кто-то с боков чуть тормошит его своими движениями, словно тоже взволнован этим переполохом, как и он сам. Еще один толчок, и тот чувствует, будто выпадает на новое место. Котёнок больше не чувствует тепла, окружавшего повсюду, и приятной тесноты. Вокруг него холодный воздух, заставляющий мокрое тельце все еще покрытое плёнкой сильно задрожать. А самое главное, тот ощущал что-то сродни голоду или может жажде, только более необходимое, заставляющее поселиться какой-то слабой панике в душе, отчего он не мог выхватить себе эту самую жизнь. Но что-то грубое и шершавое начало систематически касаться его спины, и вскоре он почувствовал на себе еще большую прохладу. Но будто освободившись от какого-то плена, он смог сделать такой необходимый ему жадный и хриплый вздох, положивший начало его существованию. От первой порции воздуха легкие расправились, но поначалу дыхание было чуть болезненным, однако дикая нужда заставляла продолжать, пока состояние не нормализовалось. Неприятное движение продолжало перемещаться по его телу, и безымянный начал оказывать сопротивление, пытаясь отползти и подавая голос. Но после того как начал ощущать распространяющееся под чужим языком тепло, утихомирился, и гонимый усталостью и еще каким-то незнакомым чувством, позволил делать с собой что захочется, ведь похоже некто извне знает как надо. Затем, что-то одним быстрым и четким движением подвинуло его, что тот перепугался, и все же невольно пискнул. Но, желание выразить недовольство было прервано настойчивым запахом: сладким и практически дурманящим. Котёнку не нужно было точно знать - тот действовал на одних инстинктах, и это не подводило: он прижался всем тельцем к мягкому и теплому животу, который отчего-то казался таким родным и знакомым, и принялся сосать молоко, звонко причмокивая. Утолив голод, он позволил себе прислушаться к окружающему миру, пусть и чувствуя накатывающую мягкими волнами усталость. Он чувствовал запахи – мягкие, травянисто-пряные, сыроватые и землистые, пусть и не мог их как-то определено охарактеризовать. Также, котенок пусть зрительно окружен темнотой, он физически ощущал чужое присутствие: кормящая фигура, к которой он чувствовал посреди этой неизвестности какую-то привязанность и трепет; маленькие комочки рядом с ним, кои кажутся не менее родными, оттого что прошли этот тяжелый путь к полноценной жизни вместе с ним; и кто-то далекий, чье присутствие не касается его, но, тем не менее, заметное будущему Лоскутку. И были голоса; те, что он слышал ранее, но теперь более чистые и окрашенные смыслом: болезненные, усталые, благодарные, и те, которые просто казались ему чужими, и никак иначе. Но большие размышления и изучения окружения котёнок не осиливал на этот день, и, приложив голову на кого-то мягкого и очень подходящего по размеру рядом, он быстро провалился в сон.