- На счёт три к берегу, – на секунду он даже забыл, что они могут утонуть. На секунду он забыл, что под лапами лед и оскорбленно покосился на подругу, едва не вякнув что-то вроде: «кто кого спасает, а? Кажется, любительница приключений, это ты меня не послушала». Но секундное помешательство прошло, когда вновь Перепел услышал предательский треск замороженной воды и когда увидел затуманенный слезами взгляд Смех. А сам Пел? Боялся ли он? О да. До ужаса. Вообще-то ему тоже бы хотелось сейчас просто сесть и зарыдать, потому что он, если честно, понятия не имел, что делать и, тем более, чем вся эта авантюра для них обоих кончится. Ему было страшно. Но краем мозга, не охваченным эмоциями, он понимал, что, возможно, чернохвостая удерживается от паники только потому, что он не впадает в безумие.
Резкий крик Смех раздался в ушах не внезапно. Воитель был готов к нему, но, кажется, он больше удивился тому, что он вообще прозвучал. Потому что пессимист в его душе мрачно бурчал: «отлично, Перепел, помрешь ты в самом расцвете сил из-за своего благородности. Пойдешь по стопам отца. Братьям досталась отцовская внешность, тебе - судьба». В общем, он был очень мрачно настроен и смотрел в будущее скептическим взглядом, не уверенный в его существовании. Даже когда он оттолкнулся ото льда, взлетая в воздух, тоненький голосок в его голове все равно пугливо пискнул: «ну, шею ты себе точно свернешь».
Но, к своему величайшему удивлению, он не только остался жив, но даже не сломал себе позвоночник, хотя после болезненного, сильного удара о промерзшую землю, он на мгновение усомнился в этом. Боль пронзила бок, потому что нормально прыгнуть, когда под лапами расходятся в разные стороны льдины, просто невозможно. Перепел почти сразу же поднялся, хватая ртом воздух, выбитый из легких ударом, и также быстро рухнул обратно, стараясь отдышаться и прийти в себя. Голова все еще кружилась то ли от боли в боку, то ли от осознания того, что он не помер.
«Иллюзия умирающего? Может, я сейчас тону посреди ледяного озера?»
Горько усмехнулся, покачивая рыжей головой и глядя на то, как ползут в разные стороны льдины. Постепенно дыхание восстанавливалось, отбитые ребра начинали поднывать, а в пораненную лапу резко стрельнуло, заставив воителя охнуть и поджать её слегка под живот, морщась. И тут, словно неприятные ощущениях напомнили ему об этом, вырывая его из пессимистического омута, рыжий вспомнил про то, что здесь он, вообще-то, не один. И серые глаза поймали взгляд чернохвостой подруги. Будь на его месте кто-то другой, он мог бы сказать что-нибудь из серии «ну я же говорил» или «потрясающе, дорогуша, в следующий раз будешь думать головой, если тебе еще осталось чем думать». Но юноша промолчал. И, судя по неловкости и смущению (а может даже и по страху неизвестности) во всей позе Смех, молчал он давно и пауза слишком уж затянулась, создавая напряжение между ними.
- Смех... - начал было Ветровой, но голос показался ему столь жалким и хриплым, что он предпочел оборвать свою речь, резко замолкая. Он мог бы потребовать извинений или благодарности. Мог бы заставить ее корить себя за произошедшее или восхвалять его. Но не стал. Он предпочел сделать вид, что не пытался ее только что спасти, рискуя собственной жизнью. - Выглядишь ужасно, - пробубнил он, окидывая ее мрачным оценивающим взором. Стоящая перед ним кошка была мокрая почти с лап до головы и тряслась от холода мелкой дрожью. - Пока мы дойдем до лагеря, ты превратишься в одну огромную глупую ледышку, - он проворчал это с какой-то свойственной только ему грубоватой заботливостью. С одной стороны он не хотел, чтобы она подумала, будто он пытается ее опекать, но с другой и обидеть словом тоже не желал. - Нам надо найти, где переночевать, - покосился на почти зашедшее солнце, окрашивающее лед позади в алый цвет, прячущий струйку его крови, - и придумать, как тебя согреть, - фыркнул, вспоминая, что понятия не имеет о травах и разогревающих растениях. - К сожалению, я знаю только один способ, - попробовал вернуть на морду залихватскую улыбку, делая вид, что он не рисковал жизнью и благодарить его действительно не за что, будто надеясь, что Смех забудет про то, что он пытался ее спасти. Будто это было слабостью, что он не желал показывать