>>>>>Моховое убежище
Тигринка рада была возможности поохотиться по пути, не смотря на то, какой трудной была охота в дождь. Их отряд получился довольно большим,  и выслеживагик мышки за деревом было тем самым необходимым старухе уединением. Ей о многом нужно было подумать. И много вспомнить. Вспомнить детали дней, ушедших настолько давно, что уже начинали казаться лишь твоочеством собственного воображения.  Безликие и поверхностные, словно сны, они были такими далекими, ускользающими, словно песок сквозь пальцы, но такими дорогими сердцу, хранились в самых теплых его уголках. Они отпускались ею лишь там, где никого вокруг, а лучше и вовсе в темноте.
Тигринка двигалась вдоль реки, немного щурясь от капель дождя, не замечая идет кто рядом, или нет.  Оно медленно вдыхала влажный речной воздух, позволяя легким раскрыться так сильно, как уже давно не бывало. И вместе с каплями влаги там же, на стенках легких оседала душистая пыльца воспоминаний. Каждый мышиный хвостик этой земли был связан для Тигринки с сотнями воспоминаний, приятных, болезненных, грустных и радостных... Решение было принято. Холодная решимость, казалось,  держала в оковах чувства. Но она едва держалась, чтобы не согнуть лапы, не упасть брюхом на мокрую землю, и целовать, целовать, сквозь слезы благодаря за долгую яркую жизнь, которую она ей подарила.
До лагеря Тигринка добралась с пустыми лапами. Она опять ничего не поймала, ловкости ей уже давно на это не хватало... Поэтому все что ей оставалось, это спрятаться в тени молодых соплеменников, тащивших полные пасти рыбы. Некогда яркая шерсть Тигринки поблекла настолько, что она была едва заметна на фоне гниющей палой листвы, что сейчас было очень кстати. Молодые разыгрыыали придуманный спектакль, и бродяги россыпью стали выходить наружу, окружая принесенные угощения.  Тигринка стояла за спинами своего отряда, припав к земле,  чтобы быть наверняка незаметной, дожидаясь пока опустеет воинская палатка. Собрав в кулак всю свою последнюю ловкость, скорость и осторожность,  Тигринка рысцой мелькнула за спинами бродяг, нырнув в полумрак палатки, много лун служившей ей домом. Быстро запустив лапу под ту подстилку, которая когда-то была её,  а сегодня насквозь пахла бродягами, она выкатила две небольших ярких ягоды, которые пару дней назад она принесла сюда с территории племени Теней, и быстро спрятала их за щеку. Также быстро она выскочила наружу, слегка прижав уши от стоящего здесь шума. Бродяги громом выли на весь лес, веселясь от хмеля, и радуясь принесенной еде. На неё не смотрели ни свои ни чужие, а она искала полосаьую шкуру внука. Увидев Блеска рядом с Иволгой,  она облегченно выдохнула, и пошла к своей следующей цели.
Она остановилась у подножия скалы собраний, запрокинула голову вверх, лихорадочно ища глазами на каком же из её уступив держали Острозвёзда сегодня. Старого кота она нашла почти на самом верху, на довольно широкой плоской площадке чуть ниже главного выступа. Там вполне можно было уместиться вдвоем, не то что вчера, когда Острозвёзда держали на уступе правее, где он и сам мог поставить только три лапы. Тигринка улыбнулась ему,  хотя прекрасно знала,  что он не видит её,  затем огляделась. Ей нужно было захватить с собой еды, и она уже было запаниковала, что не подумала об этом раньше, как наткнулась на наполовтну съеденую мелкую рыбку, которую должно быть кто-то из бродяг жевал в тот момент,  когда речные принесли новое, и бросив вчерашнюю добычу, помчался за свежачком. Не долго думая, Тигринка схватила эти объедки и стала взбираться наверх на скалу.
И ее, и Острозвёзда здесь было отлично видно с любой точки лагеря.  Только вот голову для этого нужно было повыше запрокинуть, а вся толпа, что была сейчас на поляне, была слишком занята: бродяги уплетали хмель и рыбу, а Речные выводили из палаток соплеменников,  направляя их к лазу, про который сказал Кречет.
Да и Тигринке было совершенно всё равно, видит её кто-то, или нет. Она не думала о них, словно вся эта толпа и вовсе исчезла. Она выложилв нв землю рыбьи объедки и ягоды, затем прильнула боком к Острозвёзду, который и так уже почувствовал её присутствие.  Она вытянула шею, и уткнулась влажным носом в его пересохшие губы, жалея,  что не догадалась принести сырого мха. К глазам начали подступать слезы, туманя ей зрение, и она закрыла глаза, косаясь носом ушей кота, щек, век над пустыми глазницами....
- Осинник вернулся за Речным племенем, - шепнула она ему, с нежностью расчесывая языком скатавшуюся в колтуны шерсть на груди.- А я... Вернулась за тобой,
Столько лун она держала в себе эти чувства. Столько лун давила, душила внутри себя эту любовь, не давая ей выхода. Касаясь ухом его груди, вдыхая запах,  наполнившийся с годами сухим ароматом старости, она снова чувствовала себя молодой. Словно снова они были юными воителями, испытавшими первую страсть,  первую нежность, которую Тигринка пронесла сквозь всю свою жизнь. Их почти детский роман был так короток, так мимолётен, как сезон Зеленых Листьев, но тем не менее так крепко покорил её душу. Да, она была потом и с Речнолапом, родила от него сына. Но удушающая, безответная любовь все также жила в самой дальней кладовой её души. Нельзя сказать, что она не любила Речнолапа. Это была совсем другая любовь.  Крепкая дружба, поддержка, взаимоуважение... Но только при виде Острозвёзда у неё дрожала в жилах кровь. Только чувства к нему могли заставить её испытывать ту боль, которая стисктвала зубы до треска. Как бы она ни старалась забыть, как не выжигала из себя эти чувства, закрывшись новыми отношениями,  стоило ей  потерять супруга, лни загорелись вновь. Он не любил её.  Не любил даже тогда, когда она родила ему троих котят. В глубине души она это знала. Знала, но предпочитала жить иллюзией счастья. Было больно, когда он изменил ей с Ивой, предал её,  бросил, втоптал в грязь... Но в дальнейшем,  много лун спустя, лна анализировала события тех дней снова и снова, и понимала,  как ожидаемо это было.
Нельзя сказать, любил ли он её сейчас. Вряд ли. И это не имело для неё никакого значения. Она открылась, освободилась, выдохнула! И готова была освободить и его.
В последний раз коснувшись носом его носа, она отстранилась, чтобы аккуратно положить ягоды внутрь рыбьих объедков, затем пододвинула их к нему, чуть помедлив, глотая ком, засьрявший в горле. Лапы держали,  а внутри она боролась с желанием предупредить его, или не предупредить,  что делает.
- Я люблю тебя сильнее жизни, - сказала она, подовинув к нему еду, которую он и так наверняка почуял.
Вот и настал последний миг его и её жизни. Последний. Тот, ради которого будто бы и была эта жизнь. Тигринка застыла, готовясь одновременно с ним откусить кусочек яда, как сзади раздались чьи-то шаги.

"...Я, увы, не знаю насколько все это было всерьез
Твоя тень, к сожаленью, не может ответить
мне на этот несложный вопрос…
Кто мы?.. Незнакомцы из разных миров…
Или, может быть мы -
случайные жертвы стихийных порывов?
Знаешь, как это сложно – нажать на курок
Этот мир так хорош за секунду до взрыва…"
(с) Flёur - "Русская рулетка"
- Лисохват...- с ненавистью прошипела Тигринка, прижимаясь плотнее к Острозвёзду. В этой жизни больше ничто не сможет разлучить её с ним...
Она мало что знала о том, чем жил Лисохват последние десятки лун,  и уж тем более не представляла зачем этот кот пришел обратно в лес.  Она помнила его воином Ветра, который пропал вместе со Льдом. Кажется, на Советах он был весьма дружен с Острозвёздом, тогда еще Шиповником. Если уж они и не были друзьями, то даже неприятелями их назвать было трудно. Тигринка никак не могла объяснить чем именно вызвана такая странная ненависть к речному предводителю теперь, что Лисохват с таким хладнокровием ослепил его... Но факт был фактом - сейчас бывший воин Ветра представлял опасность.
- Так-так-так. Что же мы видим под конец? Ты пришла сюда, чтобы... что?- говорил рыжий кот, забираясь на скалу и обходя Тигринку и Острозвёзда кругом, кажется, пока не понимая, что именно здесь происходило. Он бросил взгляд на рыбу, затем перевел его на Тигринку,  пристально смотря ей в глаза. Полосатая старуха стойко выдержала его взгляд: приговоренный к смерти не умеет испытывать страха. Даже если приговорил себя сам.
- Выходит, не у меня одного все это время была цель - убить его? Забавно. Интересно, какого это, когда тебя хотят убить не только враги, но и друзья,- с издательской ноткой ласки протянул Лисохват. Тигринка стиснула зубы. Что-то тревожно колыхнулось внутри неё: она ничего не сказала Острозвёзду, а теперь со слов Лисохвата он знает о её намерениях.  Тигринка прогнулась ниже, задирая взгляд снизу вверх, едва касаясь подбородка Острозвёзда седыми усами, и зашептала, словно и вовсе забыла о существовании здесь Лисохвата:
- Я принесла смерть-ягоды.- первая фраза далась ей тяжело, словно поперек горла застряла колючая еловая ветка. Последовала короткая пауза,  позволяющая Тигринке сглотнуть, освежая пересохшее горло. Лисохват не собирался уходить, он что-то сказал, но Тигринка не слышала.  Весь мир сомкнулся перед ней в кольцо - он, она и яд. И лишь один шаг отделял их обоих от свободы. - У нас нет выбора, Острозвёзд. Наше время прошло, мы должны дать дорогу новому Речному племени. Единственное, чем мы сейчас можем помочь им, это избавить их от обузы и встретить Осинника уже в другом облике у Лунного Озера. - она говорила быстро и сбивчиво, словно боялась, что вот-вот полосатый кот оттолкнет её,  обвинив в предательстве.- Я вижу, как ты страдаешь, и я страдаю не меньше, глядя на это. И я осмелилась принять решение за нас обоих. - немного увереннее сказала она, и замолчала, закрыв глаза, тем самым словно пытаясь быть с ним на одной волне: лишь только слушать,  вдыхать и осязать его реакцию. Секундная пауза казалась вечностью, Острозвёзд не отвечал ничего и не шевелилися, так что тревога внутри полосатой старухи колыхалась всё сильнее. - Мы снова будем молодыми,  как молоды наши души. Останемся где-то в памяти наших детей, через несколько лун став безликими и расплывчатыми образами... Но зато мы будем свободны, никому не оставив права лишить нас жизни... Это наш последний шанс уйти из этого мира с честью. - она и не заметила,  как её речь превратилась в беззвучные мысли.
Острозвёзд слегка завалился набок, Тигринка почувствовала это движение и открыла глаза. Предводитель, не произнося ни звука, пододвинул начиненную ядом рыбу поближе.  Тигринка резко вдохнула полную грудь воздуха, словно пыталась надышаться на вечность вперед. Её короткий взгляд скользнул по Лисохвату, словно намеренно давая понять, что на самом деле она не забыла о нем.
Вытянув шею вверх до хруста костей, Тигринка взглянула на небо. Рыжее, предзакатное небо с горизонтальными перьями желтоватых и розовых облаков,  сливающихся в единый костер с золотыми и красными кронами осенних деревьев. Золотой листопад - последнее,  что видит она в своей жизни, и последнее, что может вдохнуть Острозвёзд. Чтобы хоть немножко понять,  что чувствует он, Тигринка снова закрыла глаза, медленно вдыхая наполненный влагой и меланхолией воздух. Ветерок, казалось,  сейчас был как -то особенно нежен с шерстью, быстрыми движениями лаская кожу под ней.  Даже скала под лапами казалась мягче, чем поверхность гнезда для новорожденных котят.
- Этот мир...- прошептала Тигринка, чувствуя, как мурашки пробежали вдоль хребта.- Так хорош за минуту до...- она осеклась, не в силах произнести это вслух.
Следуюший миг проходил, как в замедленной съемке. Острозвёзд наклонился к еде, и Тигринка вместе с ним, впиваясь зубами в отравленную мякоть рыбьх объедков. И даже ядовитая дичь показалась Тигринке самым вкусным лакомством, которое она ела в жизни...
- А помнишь,  мы рыбу ели прямо в озере? Тогда было такое теплое лето... Следующий день после нашего посвящения, помнишь?- залепетала она голосом, которым королевы убаюкивают котят, параллельно помогая Острозвёзду лечь. Она и правда сейчас очень ясно помнила этот день. Словно это было вчера.  Стоило прикрыть веки, как внутренний взор слепило блеском озерной воды на солнце. Яркие блики затмевали окружающий пейзаж,  лишь зеленые,  горящие глаза Шиповника казались явью, а не плодом воображения.  Молодость,  страсть, огонь...
Огонь. Внутри сильно зажгло, так что было почти невозможно дышать. Жгучая боль пронзила насквозь, и последним рывком, Тигринка поднырнула под лапу лежавшего на боку Острозвёзда, прижимаясь к его теплой груди, попутно касаясь в последний раз носом губ. Едва она положила голову,  как сильная судорога сотрясла тела обоих, прижимая друг к другу плотнее, и сердца обоих остановились навечно...

Вызваться вместо Блеска было машинальной идеей - Ручейница увидела, как он запнулся, и решила взять все в свои лапы. Она не раз доказывала, что воительниц не стоит недооценивать, и они имеют право сражаться и выполнять важные миссии, как и воители. Эта феминистическая нотка всегда была в ней, даже в ее спорах с Осинником, который уж чересчур старался ее уберечь.
Ручейница взошла на скалу, где должен был быть Острозвёзд. Ей показалось, что наверху, пока она поднималась, мелькнула какая-то тень, но оказавшись там, обнаружила лишь бывшего предводителя и... Тигринку.
Картина, представшая перед ней, была ужасна. Оба лежали рядом, из их ртов стекали струйки крови. Решив, что кто-то их убил, Ручейница напряглась, но чуть-чуть поколебавшись и все же решившись подойти, поняла, что это не кровь, а сок от ягод.
Да и не могли те, кого подло убили, так мирно лежать рядом, будто они всего лишь спали!
Кошка догадалась, зачем Тигринка вызвалась пойти сюда сегодня. Именно для этого. Она понимала, что Острозвёзд будет обузой в этом отступлении. И скорее всего могла вообще испугаться, что его не возьмут, и тогда ему придется вынести такие муки от расправы Мастера, какие не снились ни одному коту. И она решила сделать все по-своему. Максимально безболезненно, хотя Ручейница помнила, что смерть-ягоды - это все же довольно мучительно. Но после того, что их лидер вынес, это было ничем. Он просто уснул.
"Ох, Тигринка..."
Ручейница одновременно и соглашалась, и не соглашалась с ее выбором. Острозвезд заслужил быть старейшиной. Они бы не оставили его тут. Они бы вывели его. Но сколько бы времени на это ушло?.. да и может ли такой властный кот когда-то решиться умереть не лидером, а слепым стариком? Возможно, так для него лучше. Он жил тем, что правил племенем, и он так и остался до конца Острозвездом, а не старейшиной по имени Шиповник.
Прижав уши и прильнув к земле, Ручейница пошла в обратном направлении. Одиночки все еще могли ее заметить. И еще предстояло рассказать соплеменникам, что произошло с Тигринкой и Острозвездом, и почему их не нужно ждать.
>>>> Берег Озера (место встречи)

Отредактировано Ручейница (2017-10-14 11:18:02)

/Главная поляна #5/

Устроившись в отдалении от толпы, Мракокрыл уселся на задние лапы и стал вылизываться. Украдкой он продолжал следить за поляной. Отчасти пытался найти Ручейницу. Интересно, она пошла за Осозвёздом в его палатку? Черный не тешил себя иллюзиями. Он давно не маленький, и все понимал. Видел же, как эти двое, смотрят друг на друга. Почему-то Мракокрыл при этом ощущал дискомфорт. Недовольство. Ревность? Но с чего ему ревновать? Может, потому-что Осозвёзд всегда будет уделять больше внимания ей, чем самому Мракокрылу?
Или Осозвёзд тут совсем не причем?..
Слуходух поглядывал на беседующих Блудника с Кречетом. Глядя на крапчатого, черный представлял образ Ивы. Мракокрыл не желал смерти желтоглазой кошки. Но что случилось, то случилось. Кот подумывал попросить Кречета отвести к месту ее смерти. Чтоб проститься…
Вдруг крапчатый стал целенаправленно идти в сторону слуходуха. Кот опустил изувеченную лапу, которую секунду ранее вылизывал, и пристально посмотрел на Кречета. Глаза слегка прикрыл. Кречет не скрывал своего недоверия к Мракокрылу. Неужели он сейчас подойдет и попросит покинуть лагерь до церемонии?
«Нет, я слышал приказ Осозвёзда. Он просто будет выполнять свое поручение» - успокоил себя черный, уже готовый выслушать наставления оруженосца.
- Ты пропустил... позволь мне, - Мракокрыл успел лишь инстинктивно прижать уши и напрячься. Но Кречет не пытался укусить, или что-то подобное сделать. Крапчатый убрал какую-то соринку. Черный раскрыл пасть, выпуская облачко горячего дыхания.
- Спасибо, - как обычно сдержанно мяукнул он, расслабившись. Теперь черный глядел на Кречета с любопытством. И ожиданием. Словно ученик решал его судьбу.
- Получается, ты сдержал свое слово, - в голове Мракокрыла тут же всплыл их разговор. Черный слегка качнул подбородком в знак согласия. - Вывел нас с Осозвездом из лагеря...
«Что чуть не стоило мне жизни, поймай меня Мастер – растерзал на месте»
- …помог нам выиграть битву,
«И потерял единственную кошку, которая меня любила…»
- …а до этого делал все, что говорят, не жалуясь на удары судьбы, неудобные ночлеги, охоту для всего отряда сразу.
«Ты не жил с Мастером. Да наши скитания просто места по сравнению со спартанскими условиями этого безумца…»
- Мой единственный вопрос - почему...
Мракокрыл широко раскрыл глаза, приоткрыл пасть. Кажется, его впервые спросили, почему он так сильно хотел во всем помогать Осозвёзду и Речному племени. Почему не сбежал, не побоялся сразиться за тех, для кого все еще остается тенью. Слуходух не сразу нашелся, что сказать. Но потом:
- Потому-что я мечтал о жизни в Речном племени, – «той жизни, о которой с таким жаром рассказывала прекрасная Ива» - Потому-что Мастер уничтожил бы все, включая себя. И…
Кот понизил голос до шепота.
- Потому-что ты особенный, Кречет. Ты тот, кто способен привести племя к его величию. Я знаю твою тайну.
Когда-то Мракокрыл уже это говорил. Кречет сделал свои выводы, хотя правда была в том, что Кречета хотели заполучить слуходухи. Крапчатый смог бы сделать с их общиной все тоже, что сделал для Осозвёзда и речных котов.
- Ты был нужен Осозвёзду, нужен своему племени. И я сделал все, что мог. Чтоб все стало на круги своя. Почему? – Мракокрыл посмотрел в сторону скалы. – Потому-что это то, чего я хочу… Частью чего хочу стать, и чему готов служить.
Это было самое большое количество сказанного за целый день. Приятно было высказаться.
- Мы могли бы с этой церемонией начать все сначала, как считаешь?
Черный пристально глянул на Кречета. Он серьезно, не шутит? Убедившись, что нет, Мракокрыл утвердительно кивнул головой.
- Соплеменники должны уважать друг друга. И… племя – это же семья? – немного неуверенно переспросил кот. Семьи как таковой у него никогда не было. – За дружбу.
На последних словах кот подумал о Блуднике. И в знак своей дружбы выставил вперед искалеченную лапу, ожидая, что Кречет положит сверху свою. Если, конечно, Мракокрыл ничего не путал во всех этих ритуальных жестах…