Он опаздывал. Засранец-Дикозвёзд задержал его слишком сильно. Нет, он, конечно, всегда был не прочь поболтать со страшим братом (даже наоборот, всегда считал, что этих бесед им не хватает), но не когда его ждет одна очень вспыльчивая чернохвостая и желтоглазая особа. Не то, чтобы Смех была так уж нетерпелива. Не то, чтобы Перепел не мог с ней справиться или что-то в этом роде. Просто выслушивать возмущенные речи, мол, «как можно было опоздать так сильно?» не очень-то и хотелось. Они договорились выйти с поляны по отдельности, чтобы лагерные коты не пустили очередной слушок насчет их «отношений», которых, в общем-то, никогда и не было, и встретиться около дуба. Но Пел уже опоздал так сильно, что кошка уже, наверное, ушла.

«А ты бы остался ждать её?»

Ответа на этот вопрос он не знал. Может и остался бы. А может, и нет. В любом случае воительница не должна на него обидеться, ведь он же предупреждал её о чрезмерно заботливом старшем брате-предводителе, который иногда любит вспомнить «молодость», когда рыжий был ещё Пташкой или Птицелапом, а сам вождь только глашатаем или даже воителем. Тогда зеленоглазого лучше не перебивать. Да и сам сероглазый по-своему любил такое моменты ностальгии, которая накатывалась на родственника периодически.

– Беги, жучок, – «чего?» - он даже споткнулся, едва не пропахав борозду в земле собственным носом. - «Это мне?» - воитель завертел головой, пытаясь определить говорившего и как следует наподдать ему под зад. Но вскоре наткнулся на единственную особу, которая находилась в зоне его слышимости (а он даже не заметил её – так торопился к Смех). Эта была та самая приемная дочка одной из королев, Чудная. И, судя по тому, что она сейчас творила, имечко попалось как нельзя кстати, разве что только с ударением ошибочка вышла.

«Она... говорит... с травой?»

Это не укладывалось в полосатой голове воина, он смотрел на девчонку, открыв пасть и выпучив серые глаза. Желание поваляться с подругой под луной да под звездами боролось с желанием познакомиться с этим котенком поближе, боролось с генами, передавшимися от брата, который до ужаса любил возиться с детьми.

«К предкам, я все равно опоздал».

Он осторожно и очень-очень тихо начал подбираться к странной кошечке, стараясь не спугнуть её и давая ей возможность расслышать, что ей там отвечают её растения. Ведь, судя по тому, как она наклонила голову к земле, она действительно пыталась расслышать ответ на свой вопрос. А тем временем старший кот вырос за её плечом и почему-то шепотом ответил вместо зеленых стебельков (хотя, может, она и услышала там что-то у себя в голове, может, она ненормальная, а не просто «странная»):

- Может потому, что ты разговариваешь не с ними, а с травой? – в голосе, несмотря на немного резкие слова, можно было расслышать плохо скрытый интерес. – Ты же с травой говоришь? – он не хотел оскорбить её, если она вдруг говорит не с травинками а, например, с жучками или паучками. Или, может, вообще с какой-нибудь летающей белкой, которую придумало её поехавшее сознание.

Она смотрела на него глазами такими понимающими, что рыжему даже не по себе стало. Ну не может она знать, что встречается он именно со Смех. Даже Дикозвезд об этом не догадывался, хотя следил за младшим в первом порядке. Иногда боец даже спиной чувствовал прожигающий, оголяющий душу взгляд травянистых глаз. Чертов психолог.

- Нет-нет, что ты, - он чуть улыбнулся, но губы словно были непривычны к таким искренним улыбкам, - я уже опоздал, как-нибудь потом прощение вымолю, - он даже поднял лапу, чтобы потрепать её по макушке, но быстро одернул, словно обжигаясь. Даже к котятам он старался не привязываться. Вот вырастет, погибнет в какой-нибудь битве, а Перепел потом страдай? Нет уж, увольте. Теплая улыбка как будто бы покрылась корочкой льда, которая иногда бывает на мелких озерцах в холодное мартовское утро.

Он смотрел в эти казавшиеся такими светлыми глазки котенка и постепенно начинал понимать, что старший брат находит в этих шерстяных клубочках. Когда они мелкие – они всегда милые. Вот только вырастая, становятся совершенно другими. Взять хоть его самого да Древесника. Вот как характерами поменялись со временем. Может, к старости все опять будет с точностью да наоборот. Хотя старичок-Пел будет первым по рассказыванию сказок молодняку. Если, конечно, доживет. А то кто его знает – может, он отбросит коньки прямо завтра. Или, может, уже сегодня? Или в тридцать лун. Может в двадцать. В общем, он ни в чем не был уверен.

- А как ты определяешь, какие травинки сегодня хотят с тобой говорить, а какие – нет? Или они всегда готовы к общению? – зачем он продолжал расспрашивать этого котенка? Гораздо проще было бы развернуться и уйти туда, к дубу, где его ждала Смех. Или не ждала. Но воитель все равно упрямо сидел рядом с Чудной, словно мог вынести из её детского бреда хоть что-то для себя полезное. Может, он просто хотел чувствовать, что может вынести из бессвязного разговора что-то необходимое для собственной жизни. Может, просто хотел сделать вид, что умеет это делать, но не очень-то и хочет. А может, просто хотел потрепаться с кем-нибудь без какой-либо цели, не имея в болтовне никакого осмысленного и неосмысленного подтекста.

– Травинки не отвечают мне, – и Перепел улыбнулся веселью в её голосе. Конечно, он-то посчитал её настолько поехавший, что решил, будто она действительно разговаривает с ними, надеясь на ответ. Но котенок лишь хотела, чтобы ей выслушали, даже если после её слов не последует ничего, лишь молчание да шелест зеленых стебельков.
«Теперь из вас двоих ты больше смахиваешь на ненормального, чем она».

И если эти её слова заставили его лишь улыбнуться, глядя в такие невинные голубые очи, что сразу же понимаешь, она – противовес всему тому злу, что происходит, происходило или произойдет в этом бренном мире, то на следующие речи он даже хмыкнул, вопросительно вскидывая брось и продолжая весело улыбаться, пряча в усы ласковый оскал. Он уже, конечно, слышал эти слова. Шутливые – от Смех, и довольно серьезные от тех кошек, с которыми дружба перетекала в нечто большее. И слушал он это от них с превеликим довольством, насмешливо качая головой и делая вид, что ничего примечательного в нем нет. Но, насколько он успел узнать этого котенка (хотя они и общались от силы минуты), рыжий понял, что эти слова либо значили под собой другой смысл, либо шли от чистого детского сердца, которое не пыталось как-то привлечь внимание и, не дай предки, флиртовать. Поэтому Перепел, выслушав такую хорошую оценку, засмеялся урчащим смехом, а потом, на ходу слатав рыцарскую мину, с явной шутливой гордостью и честью интеллигентно поклонился маленькой кошечкой, принимая комплимент, но не успевая ответить на него – Чудная продолжила говорить, не отводя от него внимательного взгляда.

- Только когда беседа с котятами стоит того. Или когда котята делают мне такие интересные комплименты, - он засмеялся громче, наконец протягивая лапу и легонько взъерошивая ей макушку. – Но я польщен Вашими речами, юная воительница, и рад, что Вы так по достоинству оценили цвет моих глаз, - он, конечно же, опять во всю изображал рыцаря, вновь склоняя голову в почтительном поклоне. Хотя, если на то пошло, он никак не мог представить эту маленькую красавицу взрослой воительницей, разящей врагов направо и налево. Да даже вообще просто кого-нибудь убивающей. Даже кролика. – Да и вообще-то я не прочь поболтать с котятами. Видимо, генетическое. Дикозвезд от вас в полном восторге, - продолжал ухмыляться, откровенно утрируя, - его дичью не корми – дай с мелкими проиграться.

Чудная рассмеялась в ответ, но тихо, неуверенно, словно боялась, что от этих звуков спадет иллюзия, и никакого Перепела рядом не окажется. Но, как бы громко или тихо она не смеялась, рыжий молодой воитель пока не собирался никуда уходить. По крайней мере, пока его не прогонят или пока сон не сморит его настолько, что придется уйти в уютную палатку, предварительно, конечно, и малышку загнав к матери. Но до тех пор у него не было особых причин покидать котенка, которому, видимо, очень не хватало общения.

– Я пока еще не играла с Дикозвездом, – Пел улыбнулся, видя, что она хочет сказать что-нибудь еще, и решив ее перебивать. – Но я люблю наблюдать за ним. Он хороший предводитель, – сероглазый уже понял, что Чудная не страшилась искренности и говорила все, что думала. – Только вот я... – заинтересованно поднял уши, показывая, что внимательно ее слушает и готов слушать дальше,  – ...я не играла с ним, – а вот тут озерные очи воителя чуть сощурились. Перепела показалось, что маленькая кошечка хотела сказать совершенно другое, но в последний момент почему-то испугалась и решила повториться, чтобы... чтобы что? Чтобы не смущать его? Чтобы не испугать его? Чтобы не ставить в неловкое положение? Чтобы оставить что-нибудь в секрете? Чтобы дать себе время обдумать слова? Чтобы не впутывать Перепела в свои проблемы? В общем, вариантов было великое множество и все они, даже самые абсурдные, подходили под характер Чудной (по крайней мере, насколько он успел ее узнать), но боец решил не давить на стеснительную малышку. А котенок продолжила говорить, а кот продолжил слушать.

- Все воители так спешат, делают все время что-то. Тяжело, наверное, всегда куда-то спешить?

- Со временем привыкаешь. Племя нуждается в быстрых лапах, чтобы всегда быть сытым и защищенным. Нам приходится спешить, чтобы успеть накормить и защитить всех - от тебя до Старицы. Даже Дикозвезду приходится иногда побегать - видимо поэтому он не успел с тобой поиграть - хотя мне иногда так хочется, чтобы он остановился. Знаешь, когда я был в твоем возрасте, он отвел меня на поляну клеверов - это за нашими землями, на нейтральных территориях. Ты бы не узнала тогда нашего предводителя - тогда он был еще Дикобразом и мог позволить себе поваляться в клеверах и научить младшего братца доставать из них сладкий нектар, - он улыбнулся, вспоминая давно прошедшие времена. Та прогулка закончилась для родственника тяжелым разговором, но для Пела, который не мог скучать по отцу в виду того, что никогда его не знал, она была прекрасна. - Ты когда-нибудь пробовал цветочный нектар или мед? Иногда воители или целитель приносят его на пробу в Детскую или палатку оруженосцев.