Стоило заметить, что конфликт, словно вода в чашке – вот-вот зайдет за границы и случится необратимый конфуз. Столь отвратительное отношение сестры давило на дымчатую со всей силы, выжимая из неё все соки. Не хотелось чувствовать ни обиды, ни злости, ни ненависти, но все эти чувства смешивались в один-единый компанент, становившись лекарством от острых замечаний Мошки, слетающих с её уст, словно огненные стрелы из арбалета. Вряд ли кто-то когда-то поймёт сестёр, у каждой на уме свои правила, которым следуют они повернее всяческих законов остального народа. Всё же кое-как в голове пролетала мысль о своей виновности. Страшие должны вести себя подобающее, не ввязываться в глупые ссоры подростков, но когда целительница покрылась толстым слоем искусно сотворенного снега, оставаться не причем в этой ситуации оказалось крайне сложно. Даже невозможно.
– Почему вы так очерствели с этими своими обязанностями и законами, вы позабыли о товарищеской поддержке!
Такая мысль ввела в самый настоящий ступор врачевательницу. Насчёт закона были многие варианты точки зрения. Кто-то его отвергал, кто-то следовал, будто бы в нем написаны не предписания, а сама судьба, кому-то он был просто как желательная просьба к тому или иному поступку... Но в Лесу чаще всего, безусловно, встречались те, кто соблюдал устав, вероятно, не всегда, но большую часть своей жизни. Без него не будет порядка среди племён, воцарится хаос, что крайне не желательно. Подумать только, каждый, поступая так, как сказано в своде правил, сам того не замечая, становится прорабом закона, теряет собственное право на решение каких-либо проблем, и зачастую своё мнение бывает более верным, нежели то, что внушают.
Многие и многие речи, выхлестнувшие из уст крошки не ударяли по старшей так, как ей хотелось бы. Находить отговорки показалось на мгновение низким, но давать шанс оставить последнее слово за собой Мошке не было позволительно, отчего Дуновение собиралась с мыслями и хотела выступить перед сестрицей, чтобы кое-что разъяснить.
– Ну а если это противоречит твоим идеалам, я не виновата рости с кучей заботы у себя внутри, – последние же слова стали решающими. Дрожь пробежалась по спине, а рот сам собой распахнулся от неожиданности и разочарования. В ушах раздалась эта фраза, видимо, навечно впившись в память целительнице. Внутри неё живёт стремление кого-то опекать, так она сказала, почему-то посчитав, что взрослая родственница отличается от неё именно этим качеством, точнее, его отсутствием.
"Я не могу не заботиться о других, это мой долг," – даже про себя свой голос звучал как-то глухо и отрешенно. Серые глазки сощурились, якобы выискивая во взгляде сёстры нотки сарказма или иронии, но моментально обзор был закрыт.
– Хватит, – усталый и болезненный приятель решился встать на сторону своей подопечной. Он просто был обязан защитить её. Дуновение помотрела так на него, будто бы видела сквозь шерсть усача, прямиком на Мошку, но вовсе не игнорировала его присутствие. Зачем-то тот попросил прощения, но в физиономии её поменялось лишь направление правого уха. Внутри что-то разрывалось на части, но внешне нельзя было показывать, что горечь сейчас же выплестнется наружу в виде слёз. Бородист впервые встал перед ней без прежних эмоций, она будто бв увидела в друге кого-то другого кота, отчего загадочное чувство вынуждало трясти лапы гадкой судорогой.
– Кто тут и должен просить прощение, – Мошка была права, как ни жалко это говорить. Хотелось тут же извиниться перед серо-белым, да только язык не мог пошевелиться. Теряя дар речи, та осознавала, что не сможет сказать ни слова. Она обещала, обещала самой себе и ему, что спору конец. И если она что-то начнёт говорить, то вряд ли заткнет себя на том моменте, когда нужно.
– Ты еще долго лечила меня, хоть и лапы заработали куда раньше...
"Каждый имеет право на ошибку. В особенности новички."
К слову, Колпица была ещё той тёмной лошадкой. А Мошка всегда остра на язык, поэтому дело, возможно, и не в воспитании, а в отношениях соплеменниц. Не будь она настолько дерзкой, не нажила бы себе врагов, впрочем, ученица Дуновения была крепка на слове, могла и ответить, правда, предпочла, видимо, отомстить немного по-другому. Хоть это и глупое предположение, всё может быть. Но дело даже не в юной целительнице, сколько в старшей особе. Пытаясь, даже тщетно, но с трудом, забыть о своих чувствах, сероглазка глядела прямо на Бородиста. Она повиновалась его просьбе закончить спор – она молчит. И это продолжится до тех пор, пока инцидент действительно не будет исчерпан.