Это был чудесный весенний день. Весенний полдень. Солнце уже выползло некоторое время назад из-за линии горизонта, озарив своим всветом территории всех племён, в том числе и племени Ветра. Погожий денёк выдался для чего угодно, кроме серьёзных занятий, и, на радость им самим, Ягодник и Зарница были свободны, как самый рьяный ветер, и, подобно ему же, неслись на всех парах туда же, где никто не мог послать их в патруль или на охоту, туда, куда так тянет котов племени Ветра - на открытые просторы, где можно как следует размять лапы и вспомнить, что такое настоящая скорость и ветер в морду.
А ветерок и так гулял. Ворошил шерсть, растормашивал её на груди и на морде, приводя всё на теле в один большой беспорядок. Но оно отчасти было даже мило: такой растрёпанной и не прилизанной кошка почему-то выглядела очень уютно.
Шли коты размеренно, не торопясь, шаг за шагом. Лапы передвигались постепенно, будто бы через одинаковые промежутки времени, что прибавляло некоторой монотонности происходящему.
Зарница обернула мордочку в сторону товарища, который находился рядом с ней. Пришлось сделать это на четверть, чтобы видеть Ягодника во все свои глаза. Когда бежеватая шерсть друга появилась в поле зрения кошки, она открыла рот:
- Восхитительно, да?
Сильный порыв ветра взъерошил её пушистую шёрстку так, что глаза её прикрылись пушистым мехом, и на какой-то момент не было видно совершенно ничего. Зарница поспешно пригладила непослушную шерсть лапкой и уставилась уже вдаль, не хотя испепелять взглядом друга. Перед ней простирались величественные красоты полей и лугов, или чего-то одного из этого. Такие родные и такие далёкие. Вот оно, место, где можно почувствовать себя живой.

Кот несколько поторопился, и Зарница ускорилась, чтобы не отстать от него ни на шаг. Таким образом, они оставались на равных позициях до тех пор, пока Ягодник не пустился в пляску по полю. Он скакал и носился, как самый последний угарелый, болтался из стороны в сторону, словно был привязан на ниточку, за которую кто-то дёргал хаотично и нервно, заставляя шевелиться в таком незаурядном танце. И кот выглядел счастливым... Да, кажется, именно радость можно было увидеть на его морде, а не нечто иное.
Кошка смутилась. Видеть рядом с собой радостные морды ей нравилось, только она совершенно не знала, как вести себя самой в такие моменты. Ей, если посмотреть с одной стороны, хотелось бы самой пустится в подобный пляс и отдаться всецело веселью, но это было бы слишком громко и слишком открыто для неё.
Зарница молча присела, а после - прилегла, смущённо отворачивая взгляд в сторону. Портить счастливым мордам своим унылым присутствием настроение было не хорошо, а потому она терялась, совершенно не зная, что же делать и как себя повести. Наверное, следовало всё так же оставаться незаметной: того и гляди, Ягодник забудет об её присутствии и вовсе, и ему будет весело да хорошо. А Зарница... Не умеет она веселится, а учиться уже как-то поздно что ли. И это действительно печально, но всю последующую жизнь ей предстоит прожить, скорее всего, именно так.

Спустя некоторое время, Ягодник угомонился. Впрочем, это было совсем не обязательно: Зарница ни капли бы не опечалилась сильнее, если бы кот продолжал веселиться и скакать, как егоза. Это ведь его право - право на движение и на веселье, и Ягодник вполне заслуживает своим добрым нравом этих всех радостей.
Ягодник оказался около кошки: присел с ней рядом, практически вплотную, но не настолько близко, чтобы вторгнуться в её личное пространство.
- Я... Да мне и тут хорошо, правда, - попыталась кошечка убедить Ягодника в том, что ей и так просто восхитительно.
Но это было не так, и Ягодник наверняка это понимал. Не был он не глупым, не недалёким, чтобы не замечать очевидных вещей.
Ей было действительно печально. Было приятно, что кто-то обратил на это внимание спустя долгое время привычки и безразличия со стороны окружающих.
Ко всей внезапности, в кошку прилетел небольшой комочек снега, который пришёлся прямо ей на голову. Таким образом, вся черепушка Зарницы оказалась покрыта мягким и пушистым снежком, из-за которого не было ничего видно. Отряхнувшись, кошка почувствовала ещё большее смущение, чем ощущала раньше. Однако в голове её мелькнула соблазнительная мысль: «А чего я теряю?..»
Не прошло и секунды, как в Ягодника прилетело немного снега, точнее - сравнительно много. Кошка загребла лапой так много снега, как только смогла, чтобы как следует обдать друга потоком заледенелой субстанции, что у неё, впрочем, и должно было удастся. Зарница в ответ еле слышно хихикнула, по-прежнему опасаясь полностью раскрепоститься.

Снег полетел достаточно быстро и стремительно, направляясь прямо в сторону Ягодника. И, как и следовало того ожидать, попал прямо в него, усыпав собою его шерсть. Должно сказать, что белый цвет снежных комьев хорошо подходил к бежевой шерсти Ягодника по цветовой гамме. К тому же, выглядел он достаточно несуразно и мило одновременно во всём этом снегу, что заставило Зарницу невольно улыбнуться, опуская взгляд к земле.
На земле вокруг неё снега было ещё полно, и именно это, по всей видимости, приметил Ягодник. Следующий его ход был хитёр и предсказуем одновременно, потому было не решить, чего же больше. Во мгновение ока кот оказался около Зарницы, после чего принялся отчаянно закапывать её под приличненнький слой снега, загребая его лапами с ближайших участков земли. Делал это он быстро и резво, словно от скорости и качества выполнения этой работы зависело что-то очень важное. Совсем скоро Зарница оказалась почти полностью погружена в снежный плен, собственно, она и не особенно сопротивлялась его наступлению. Только лишь голова с двумя глазками по центру торчала на самой снежной кучей.
Фраза о замораживании её улыбки в снегу аки дичи весьма тронула Зарницу. Она показалась ей достаточно милой, только что ответить на это, она не нашла, потому что это казалось ей уже чем-то слишком личным, что Ягодник ненароком затронул. Тем не менее, она (фраза) вызвала третий прилив улыбки, на этот раз - уже менее робкой и всё в этом роде, поскольку чувствовать себя в обществе Ягодника она начинала лучше и лучше.